Улика из пепла - Николай Иванович Леонов

Что ж, я тут специально машину подогнал. Давайте посадим туда этого молодчика, с ним двоих парней поздоровее, и пусть везут его прямо в Управление. Там и проведем первый допрос. Ты же любишь ночные допросы, Лев Иванович? Вот там все и узнаем…

— Нет, мы по-другому сделаем, — сказал Гуров. — Ночной допрос сегодня проводить не будем. Так что садись ты в машину, Михаил Игнатьевич, и езжай домой. И участников операции можно поблагодарить и отпустить по домам. Только пошли несколько человек туда, где наш «поджигатель» прятался. Пусть соберут его вещи и доставят в Управление. Они могут пригодиться на допросах. А задержанного мы с полковником Крячко сами доставим в СИЗО.

— Как же вы его доставите? — удивился Березкин. — Ведь ваша машина далеко стоит, на другой стороне оврага…

— Это ничего, что на другой стороне оврага, — отвечал Гуров. — Я знаю, как туда дойти. Это не так уж далеко. По ночному холодку прогуляемся немного. Мы с полковником Крячко не боимся таких прогулок, правда, Стас?

— Истинная правда, — отозвался Крячко.

— Ну а наш беглец и подавно путешествий не боится, — добавил сыщик, кивнув на задержанного.

Тот никак не отреагировал на эти слова оперативника. Вообще за все время бегства и последующего задержания он не произнес ни слова — вообще не издал ни одного звука, словно был немой от рождения.

Березкин попробовал настоять на своем — видимо, ему хотелось немедленно допросить задержанного, узнать некоторые вещи, которые полиции никак не удавалось выяснить. Однако Гуров был упорнее, и он был старше по званию. Так что все вышло так, как он сказал: Березкин снова сел в машину и уехал, остальные участники операции ушли вслед за ним, а Гуров и Крячко повели задержанного вокруг оврага назад, к базе «Родничок», где сыщик оставил свою машину.

Глава 25

Было уже за полночь, когда они добрались до своего транспортного средства. Гуров велел Крячко сесть за руль, а сам открыл заднюю дверь и предложил задержанному садиться.

— Хотя нет, погоди, — внезапно сказал он. — Тут еще один момент есть. Скажи, Максим Трофимович, ты можешь мне обещать, что не будешь пытаться во время нашей поездки меня задушить или вывести из строя каким-то другим способом?

Задержанный ответил не сразу, а после некоторой паузы.

— Даже не знаю, что сказать, — произнес он. — Вообще-то я ничего вам обещать не собирался. А почему возник такой вопрос?

— Потому что я собираюсь снять с тебя наручники, — объяснил сыщик. — Терпеть не могу разговаривать с людьми, на которых надеты наручники. А у меня есть сильное желание с тобой поговорить. Я для этого и отнял тебя у майора Березкина, обещал сам доставить в СИЗО.

— А вы и правда хотите везти меня в СИЗО? — спросил задержанный.

— Ну, этот вариант пока является основным, — отвечал Гуров. — Но многое будет зависеть от твоих объяснений. Я уже кое-что знаю, кое о чем догадываюсь. Но я должен получить полный текст, увидеть всю картину целиком. Поэтому план у нас сейчас такой: мы отъезжаем от этого места — здесь слишком шумно, но в город не спешим. Остановимся где-нибудь на лесной поляне и там побеседуем. Но сначала ты должен дать обещание, что не попытаешься сбежать. Даешь такое обещание или нет?

— Даю, — просто ответил задержанный.

Сыщик достал из кармана ключ, открыл замок и снял с него наручники. После этого они оба сели на заднее сиденье, и Крячко тронул машину с места. Однако они не поехали в город короткой дорогой. Как и сказал Гуров, они поехали кругом, через лес. В одном месте Крячко высмотрел подходящую проселочную дорогу, уходящую в сторону, и свернул на нее. Они проехали еще метров сто и выехали на поляну. Здесь Крячко остановил машину.

Гуров развернулся к задержанному и сказал:

— Сначала я расскажу то, что уже знаю. Ты — брат Егора Пухова. Он с семьей жил здесь, в Егорьевске, в собственном доме, а ты с женой Мариной и двумя детьми — в Волгограде. У вас с братом были очень близкие, даже сердечные отношения. Поэтому, когда до тебя дошло известие, что твой брат и его жена погибли после нападения каких-то бандитов, ты взял его оставшегося в живых сына Олега к себе на воспитание. А еще ты поклялся отомстить за брата. Я, правда, не понимаю, почему эта месть так запоздала, на целых шесть лет…

— Неправильные у вас данные, — отвечал Максим. — Данные неточные, потому вы и не понимаете. Что-то совсем неверно, а что-то верно, но неполно. Слушайте, как оно на самом деле было. Егор был мне не просто брат, а старший брат, у нас разница восемь лет. Мы рано потеряли родителей — сначала мать умерла от рака горла, а потом отца задавило вагонеткой на шахте. И Егор заменил мне отца, растил меня, ставил на ноги. Поэтому и отношение у меня к нему как к отцу.

Вторая неточность — что он с семьей жил здесь, в Егорьевске, а я в Волгограде. Я до того, как в армию пошел, здесь жил. Это потом я в армии решил остаться, подписал контракт, пошел в спецназ. В отпуск поехал гостить к сослуживцу, который жил в Волгограде, там и познакомился со своей будущей женой, Мариной. И на другой год я взял уже отпуск подольше, и мы поженились. Но к тому времени, когда с Егором и его семьей приключилась беда, у нас еще никто не родился.

Теперь о том, почему моя месть так запоздала, как вы говорите. Когда эти твари наехали на Егора, меня в России не было — я проходил службу в Сирии. Там, в Сирии, например в Алеппо, было очень горячо, шли тяжелые бои. И Марина, когда ей пришла телеграмма о гибели Егора, не стала мне ничего сообщать. Она тогда уже была беременна нашим старшим мальчишкой, Алексеем. И, несмотря на это, собралась и поехала в Егорьевск. Полностью в случившемся она, конечно, не разобралась, но главное ей рассказали. Она забрала Олега и вернулась назад, в нашу квартиру — тогда у нас уже была эта квартира на улице Генерала Чуйкова. Она решила, что все мне сообщит, как только я приеду в очередной отпуск.

Но тут случилось непредвиденное — в боях за Алеппо я был тяжело ранен. Так тяжело, что врачи и не надеялись меня вытащить. Меня доставили в госпиталь в Ростове, я там долго лежал. А Марине как раз в это время настало время рожать. Спасибо ее маме, нашей бабушке, — она в это время за Олегом присматривала.

Когда Марина уже могла оставить маленького Алексея на попечение бабушки, она сразу поехала ко мне в госпиталь. Увидела, в каком я состоянии, — и опять не стала