Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит

отцом, — последовал спокойный ответ. — И если у вас есть хоть малейшее подозрение, что я причастен к его смерти, то напрасно.

— Мы проверяем все версии.

— Я понимаю.

— И мы не считаем, будто вы лично…

— Мог прирезать Эдуарда? — перебил Безменцев. — Ну, разумеется, не считаете. В это время я был в Латинской Америке, и это легко проверить. — Он вдруг досадливо поморщился. — С юности хотел побывать в Латинской Америке. Не на Бразильском карнавале, не в какой-нибудь Акапульке, а в самых, что называется, диких местах. Вот чтобы проехать-пройти с севера на юг. Ясное дело, в молодости какие там особые заграницы? А когда границы открылись, не было денег. А когда деньги появились, не стало времени… Потому что неделькой не обойдешься, надо месяц-полтора… И вот наконец смог себе позволить… И все равно до конца не получилось — я собирался вернуться только через десять дней.

— Мы бы так не считали, даже если бы вы ни в какую Латинскую Америку не ездили и вовсе у своей дочери в гостях сидели…

— Конечно, — вновь перебил Безменцев. — На такое дерзкое убийство способен только высокопрофессиональный киллер. Но я никакого киллера не нанимал. Зачем мне это?

— Это могло понадобиться кому-то другому.

— Зачем? — повторил Безменцев и получил встречный вопрос:

— У вас были проблемы с вашим зятем в последнее время? Деловые? Личные? Пусть даже не очень принципиальные…

Алексей Владимирович задумался. Причем (как отметил Казик) выражение лица у него стало такое, будто он не события жизни вспоминает, а прибыли-убытки подсчитывает.

— Пожалуй, две ситуации случились. Первая — в январе. Перед самым Новым годом Эдуард принял на работу компьютерщика, системным администратором.

А тот парень попытался не просто во всю региональную базу залезть, но и в централизованную. Прежде всего его интересовали клиентские и финансовые дела. Причем воспользовался рождественскими каникулами. Решил, что у нас все отдыхают. А у нас те, кому надо, всегда на страже — быстро отловили и пресекли. Я тогда Эдуарду хорошую взбучку устроил. Потому что у нас четкие правила, в том числе для региональных представительств. На определенные должности людей принимают только после проверки нашей службой безопасности. Сисадмины как раз из этой категории. Всякие хакеры нам не нужны — слишком опасны. А Эдуард инструкцию нарушил. Видите ли, у него сисадмин срочно уволился, опять-таки срочно понадобился новый, а предновогодние дни напряженные… Но я сказал, что меня его оправдания не устраивают.

— И никаких больше последствий? — уточнил Купревич.

— Другого бы выгнал! — отрезал Безменцев. — Но это все-таки зять. Поэтому ограничился жесткими словами.

— А вторая ситуация?

— Это случилось три месяца назад. По вине Эдуарда мы потеряли очень крупного клиента. Серьезный завод из соседнего региона, у нас там нет филиала, здешний работал. И работал четыре года. Так вот завод попросил скидку в пять процентов. Тоже для нас, конечно, приличные деньги, но по сравнению с общей суммой, которая мимо нас проплыла… — На лице главы компании «Гранит» отразилась явная досада. — Эдуард же решил, что клиент плотно на него завязан, и по скидке уперся. А еще решил, что для начала просто поторгуется. Круть сдуру проявил. Ну а завод торговаться не стал, один раз попросил, а второго разговора не было — с другим страховщиком связался. Тогда я Эдуарду сказал, дескать, два таких прокола менее, чем за год, причем его личных прокола… В общем, не посмотрю, что он мне зять, серьезные оргвыводы сделаю.

— А что бы вы сделали, если бы узнали, что Губернский аэропорт, который тоже ваш давний партнер, намерен поменять «Гранит» на другого страховщика?

Безменцев неожиданно рассмеялся — эдаким снисходительным смехом:

— На «Олимпию», что ли?

— Вы знали? — не скрыл удивления Купревич.

— Узнал в день отъезда в Латинскую Америку.

— И от кого?

— От директора «Олимпии» Старкова. Представьте себе. Мы давно друг с другом общаемся и, более того, — партнерствуем. Он мне и сообщил, что аэропортовский начальник, который с «Олимпией» не первый год работает, хочет нас на нее поменять. А я, представьте себе, не возражал. Во-первых, потому, что я не очень хочу иметь дело с новыми владельцами, «Авиа-Альянсом», у меня со структурой, в которую он входит, был не очень хороший опыт. А во-вторых, «Олимпия», по своим причинам, переуступила мне другой, не менее выгодный договор.

— Марадинскому вы об этом не сказали?

— Нет. Я вообще никому об этом не говорил. Хотел посмотреть, как Эдуард будет выкручиваться.

— Так вот Эдуард Борисович узнал, что аэропорт не собирается пролонгировать договор с «Гранитом», за неделю до своей смерти. И действительно попытался выкрутиться. Даже частного детектива нанял, чтобы тот… образно выражаясь, нашел информацию, с помощью которой можно было бы заставить директора аэропорта изменить свое решение.

— Частного детектива? — поразился Безменцев. — Я недооценил Эдуарда… Не ожидал от него такого…

— А вы могли бы ожидать, что Марадинский вдруг заведет себе любовницу?

Безменцев посуровел, въедливо уставился на полковника.

— Есть основания?

— Нет, — быстро сориентировался Купревич. — Просто всегда найдутся какие-нибудь злобные сплетники, особенно если учесть… В общем, мы в курсе, что в свое время ваша дочь разводилась с Эдуардом Борисовичем именно из-за его измены.

Алексей Владимирович потер лоб, покачал головой, произнес задумчиво:

— После того случая Эдуард ни разу не дал повода. Но если бы я о чем-то узнал… Я бы затащил его в свой кабинет, запер дверь и так тряхнул, чтобы из него всякая дурь вон вылетела. Но… — он вздохнул, — дочке бы словом не обмолвился. Сейчас — это вам не тогда. Сейчас Эмме к пятидесяти ближе, чем к сорока, у нее двое детей, налаженная жизнь, и портить эту жизнь я никогда не стал бы.

Попрощавшись с Безменцевым, Купревич спросил:

— Ваше мнение, Аркадий Михайлович?

— Мое мнение, — развел руками Казик, — что Алексей Владимирович был достаточно правдив. А Эдуард Борисович слишком боялся своего тестя. Хотя в данном случае совершенно напрасно. А если учесть, что вы, Олег Романович, и ваши коллеги выяснили все возможное и невозможное о жизни Эдуарда Борисовича и не нашли ни малейшей зацепочки, то тогда мы приходим к выводу, что смерть Эдуарда Борисовича никому не была нужна. Вот и получается, что Марадинский — случайная жертва.

— И при этом Безменцев прав: такое дерзкое преступление по силам лишь профессиональному киллеру. Причем преступление, заранее хорошо спланированное и организованное. Нож, который каким-то образом удалось пронести через серьезный контроль, а мы не смогли найти бреши в этом контроле, — вот ключевой момент.

— И тогда, Олег Романович, самой реальной становится версия, что личность жертвы не имеет значения. Главное — убийство должно было произойти