Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

идти в гостиницу, где сразу же усесться в ресторане и заказать обед.

— Обед? — удивился Свешников.

— Именно! И все по полной программе: холодная закуска, первое блюдо… — продолжал инструктировать Рябов.

— Но я только что пил кофе и пирожные брал… — попытался возражать Свешников.

— Да хоть стакан воды возьмите — не важно! Важно, чтобы вы были на людях, пока не прибудет ваша охрана, ясно?! — рявкнул Рябов. — Приедут — позвоню и скажу, что делать дальше! Ясно?

Тем временем Геня вел свою партию: узнав название гостиницы, набрал номер и разговаривал энергично:

— Егоров! Ты вот что, снаряди-ка для меня на полный контроль номер триста одиннадцатый! У тебя минут десять… А ты не спорь, а начинай немедленно! Нет, не надо… Там к вам в ресторан сейчас войдет мужик, который в этом номере поселился, так что ты скажи за ним присмотреть. Понял? Теперь вот что… За ним следом могут пойти люди… Не знаю… Не знаю… Ты просто оборудуй номер и проследи, кто туда пойдет, кроме твоего постояльца, понял? Ну и молодец! Теперь… это… Сейчас отправлю к тебе парней на помощь, так что ты не беспокойся.

Потом снова набрал номер:

— Вы где? Трое? Давайте в «Советскую», найдете там Егорова, скажете, что от меня. И что? Ты же его знаешь? Дальше что? Приедешь, расспросишь его, сориентируешься — звони мне. Без меня?… Если только что-то экстренное…

Геня минут пять сидел молча, потом снова набрал номер:

— Егоров, что скажешь? Ясно! Теперь вот что, парни к тебе едут! Прибудут — сориентируй их и мне перезвонишь! Ты там как?

Выслушивая довольно долгий ответ, кивал и одобрительно хмыкал в трубку.

— Я же знаю, к кому обращаться! Ты вот что, просто контролируй, но если что-то экстренное, то… Выходит уже? Так быстро покушал? Ну да, не твое дело… За ним кто идет? Никого? Точно? Еще раз посмотри… Точно? Если что… Да, я знаю, что ты и сам знаешь… Ладно.

Закурив, наклонился вперед:

— Номер его под контролем, мы все услышим, когда приедем. Это — первое. Второе — трое моих парней скоро будут там, а пока все контролирует начальник службы безопасности этой гостиницы.

Геня помолчал, потом продолжил:

— Егоров говорит, что за Свешниковым вроде никто не идет, но он будет контролировать его движение…

— Эти люди могли раньше узнать, в каком номере он живет, и встретят его по дороге, — сказал Рябов.

Геня ткнул пальцем в его сторону, будто нажимая на тревожную кнопку:

— Точно!

И снова взялся за телефон:

— Егоров, ты за ним… Да? Трое? Они могут знать ходы в гостинице лучше тебя? Ты не ори, а отвечай! Подумай не спеша. Ну, мало ли… Уборщица двери открыла или, наоборот, проход перегородила, а? Проверяй. И мужиков отправь присмотреть, чтобы никого не вывели силком или не вынесли, не дай бог. Давай!

Минут пять ехали молча.

Потом раздался звонок, и Геня ответил:

— Все трое? И он впустил? И как там? Уже? Давай!

Геня выдвинул гаджет вперед так, чтобы всем было слышно, и пояснил:

— Он сейчас подключит звук из номера.

Раздались голоса, слегка заглушаемые какими-то шумами, но вполне различаемые.

Сначала зазвучал голос солидный, степенный, если не бас, то очень глубокий баритон:

«— …разве это не совпадает с твоими стремлениями, собрат?

— Если уж вы пришли так внезапно и я о вас ничего не знаю, то будет лучше не начинать с предположений, а сказать о том, кто вы и что вам нужно, прямо и ясно, не так ли?»

Рябов удивился: голос Свешникова был спокоен, размерен и никак не походил на голос, который он слышал несколько минут назад. Теперь это был голос уверенного в себе человека, который будет откровенен только с тем, кому может доверять!

«— Ты должен помочь нам, собрат! — не уступал его собеседник. — Твой долг исходит из нашей родовой близости…

— Как я могу узнать о нашей родовой близости? — все таким же уверенным голосом перебил Свешников.

— Неужели ты этого не чувствуешь, брат? — Голос наполнился скорбью и стал ниже, будто исходил теперь прямиком из желудка, миновав пищевод.

— Не чувствую, — спокойно ответил Свешников. — Более того, вами должны быть предъявлены мне некие… опознавания…

— Я ведь уже объяснил, собрат, что все мы оказались в чрезвычайно сложных и опасных обстоятельствах, и малейшее непонимание чревато трагедией!

— Трагедией? — перебил Свешников. — И вы пришли сказать, что я, видя вас впервые, должен стать ее участником? По-моему, это легкомысленно со стороны тех, кто предлагает, и станет еще более легкомысленным со стороны человека, который бросится очертя голову неизвестно во что!

— Собрат, мы обратились к тебе с простой просьбой о помощи, — зазвучал второй голос, слегка визгливый. — Не нужно так переворачивать наши слова!

— Но я в самом деле не знаю ничего ни об этих обстоятельствах, ни о причинах вашего обращения, не знаю, в чем и чем я мог бы помочь, — снова спокойно парировал Свешников. — Соглашаясь с необходимостью доверять, я не могу быть наивным, не так ли?..

— Мы должны предъявить вам доказательства? — зазвучал первый голос, еще более наполненный обидой и скорбью. — За кого вы нас принимаете, брат?

— Ни за кого. — В голосе Свешникова звучала ирония».

Рябов подумал, что тот сейчас, видимо, улыбается.

Ну и выдержка у тебя, Кирилл Антонович, усмехнулся он.

«— Вы ведь пока только словесно притязаете на то, что я вам что-то должен, не так ли?

— И мы должны вам предъявить знак? — Обида в теноре уже господствовала над всеми чувствами!»

Знак!

— Геня, заскочим к Доброхотовым, — попросил Рябов, надеясь на то, что та самая синяя коробка, которую он положил в кухонный шкаф, никуда не исчезла.

Ехать в самом деле пришлось недолго, и коробка лежала точно там, куда ее бросил Рябов, обижаясь на пьяного Стаса, поэтому задержка была не очень долгой. Правда, в гостинице тем временем ситуация становилась похожей на перемалывание пустоты. Тенор из обиженного превращался в агрессивного, требуя помощи!