Пойди туда — не знаю куда - Виктор Григорьевич Максимов

Кретин!.. О, какая накладка! Ваша тайная возлюбленная в итоге перехитрила всех: и своего рогатого мокрушника, и его бдительного подручного с обманчиво маленьким лбом и жвачкой во рту, и двух шнырей, и вас, и… и в итоге — саму себя!»

Сглотнув кислую слюну — его опять мучила изжога, — Магомед перевел взор на клочок бумажки с торопливо записанными на нем телефонами — московским, в гостинице «Националь», и другим, самым главным, стамбульским — и, не сдержавшись, саданул кулаком по телефонному аппарату! Звякнуло нехитрое, так огорчившее его минуту назад механическое нутро. Затарахтели посыпавшиеся жетоны. Пожалуйте, пользуйтесь, Борис Магомедович! Набирайте заветный номерок с нетерпением ждущего вашего звонка маэстро Мефистози. Всего-то и делов — крутануть десяток раз диском и, дождавшись, когда иностранный гость петушком подскочит к трубке, сказать ему: «Все о’кэй, май диа френд! Интересующая вас вещица сегодня вечером будет передана в Ростове хорошо знакомому вам черноглазому молодому человеку по имени Амир…»

Но в том-то и дело, что предмета, за которым синьор Мефистози, заполошенно взмахивая похожими на крылья рукавами своей сутаны, прилетел в Россию, у него, у Бориса Магомедовича Базлаева, увы, уже не было. Он сгинул вместе с другими престижными примочками лакированного джипа, пропал в Новоцапове, исчез бесследно, странно и абсолютно с точки зрения здравого смысла необъяснимо…

Магомед, в мозгу которого вспыхнула вдруг названная Надеждой Захаровной цифра, машинально сунул палец в дырочку над цифрой «3» и крутанул диск телефонного аппарата до отказа. Накручивать шесть раз следовавший за тройкой ноль он уже не смог, не хватило сил. Лоб у него вспотел, палец задрожал, ноги стали ватными. Сумасшедший итальяшка готов был выложить за безделицу три миллиона американских долларов!..

— Чушь, тертая чемерица какая-то! — гулко и длинно сглотнув, прошептал потрясенный Борис Магомедович.

Неприятные неожиданности на этом не кончились. Садясь в джип, Магомед так саданул дверцей, что вылетел заклеенный пластырем кусок лобового стекла. Чертыхнувшись, виновник происшествия полез в бардачок за липучкой и вдруг к ужасу своему обнаружил, что оттуда исчез тот самый, привезенный Кола Бельды из Якутии, пакетик с так называемым «лекарством»! По спине Магомеда побежали мурашки.

— Где… где он?! — с трудом выговорил он.

Сидевшее по левую от него руку жвачное животное, не поворачиваясь, пожало плечами.

— У-убью-у! — скрежетнул зубами посеревший от ярости Борис Магомедович, но и второго ублюдка ему, к счастью, убивать не пришлось: сияющий Киндер-сюрприз с мороженым в руках тотчас же появился из-за угла и как ни в чем не бывало уселся на свое — за Вовчиком Убивцем — законное место.

Далее имел место прелюбопытнейший диалог.

— Ты? — резко повернувшись, рявкнул бывший следак, по скулам которого ходили желваки.

— Чё, елы?

— Пакетик, сюрприз пахучий, ты взял?.. А ну в глаза, в глаза мне смотри!

— Это, блин, пакетик?

— Пакетик, пакетик, вот отсюда, из бардачка!..

— Ну, елы-еп, я… А чё?

Магомед чуть не задохнулся от негодования:

— Нет, это надо же, он еще спрашивает?! А ну колись, падла, зачем пакетик взял!.. Кому говорят?!

— А ты, елы, это, ты не ори…

— Пакетик брал?

— Ну, блин, брал.

— Зачем?

— Затем, еп, что приказ.

— Приказ?! Какой еще, на фиг, приказ? Чей?

— Так это, елы, его…

— Кого еще «его»?

— Так, еп, Микады же!

— Минуточку-минуточку! Тебе Микадо приказал взять пакетик?

— Ну!

— Когда?

— Так еще там, елы-еп, в этом…

— В Новоцапове? Ты что, ты из Новоцапова звонил Ашоту Акоповичу?

— Это не я, елы, это он мне, еп, звонил.

— Чепуха какая-то, чушь, нонсенс! Они, видите ли, изволят беседовать с начальством, а мы понятия об этом не имеем! Вовчик, ты слышал?.. А ну… а ну дай сюда пакетик!

Киндер-сюрприз, все это время преспокойно жравший мороженое, шмыгнул носом:

— Зачем, елы?

— Ты чего, издеваешься?! А ну-у!.. Я кому сказал?!

И тут мокроволосый «отморозок» еще разок шмыгнул и, облизнув уже начинавший капать вафельный стаканчик, сказал:

— Это, елы, слушай, да пошел ты!..

— Ну знаете! — взревел Магомед. — Да я тебе сейчас… я тебе знаешь что?! Я, блин, на фиг!..

— А ну ша! — подал вдруг голос Вовчик Убивец. Все так же — не поворачиваясь — он протянул руку за спину: — Дай сюда!

И вот ведь что любопытно: в ответ даже не вякнув, Киндер-сюрприз сунул руку за пазуху и вытащил оттуда злополучную бандерольку из алмазной республики Саха. Убивец, в свою очередь, небрежно забросил пакетик в бардачок и, повернув ключ зажигания, буркнул:

— Все, поехали.

До самого Воронежа, то бишь добрых сто тридцать километров, Магомед все никак не мог успокоиться. Подозрения терзали его, мысли о так нелепо упущенных из рук миллионах отзывались изжожными спазмами. «И все-таки дрянь, дура лупоглазая! — клял он свою куклоликую сожительницу. — Вот уж воистину хитрость — ум дураков! Нет чтобы не мудрствуя лукаво сказать в постели: „Борюсик, вот тебе хреновинка, сунь ее, любимый, в карман и передай со всеми предосторожностями в известном тебе пункте Р. не менее тебе известному красавчику А. — ах, ну что ж тут поделаешь, что поделаешь: тоже моему — извини, так уж получилось — возлюбленному…“ Начиталась бабских романов, в куколки решила поиграть, Мальвина сексуальная! Ну вот и доигралась, вот и результат!.. О Господи, а тут еще эти таинственные телефонные звонки, заспинная шебуршня, многозначительное шмыганье носом. По совести сказать, Ашот никогда не доверял мне, как, скажем, тому же Вовчику. Да и кто я для него, для Микадо: „борзой мент“, „продажный лягашок“, „чахоточный“!.. А если еще, не дай Бог, этот мстительный головорез, этот… этот Отелло лагерный, узнает о нашей с Надушэнькой связи или, что уж совсем катастрофа, — о ее попытках наладить свой собственный транзит через кордон, начать отдельную от него игру, тогда… О-о, господа присяжные, страшно даже подумать, что будет в этом случае!..»

В городе Воронеже сизый от переживаний Магомед попросил Вовчика тормознуть у первого же попавшегося на пути отделения милиции. Убивец удивленно приподнял брови и даже на время прекратил жевать. Киндер-сюрприз, громко шмыгнув перебитым носом, сказал:

— Еп!..