Родное логово - Владимир Григорьевич Колычев

внедорожник перевалился через бордюр, развернулся прямо на газоне и вырвался на шоссе. Все хорошо, но Баян и Ярыч остались лежать, лучше, чтобы сами склеились или Бархат их добил, но будет плохо, очень плохо, если они живьем попадут в лапы к ментам.

— Это что, все? — спросил Шило.

— Что все? — гаркнул на него Свинец.

— Менты против нас, Береза против нас… Все против нас! — простонал Шило.

— Да помолчи ты! — одернула его Лера.

Свинец одобрительно глянул на нее. И она посмотрела на него. И ахнула.

— Что там у тебя? Вся голова в крови!

— Да царапина.

Свинец провел рукой по волосам, кровь густо смочила пальцы. И мизинец нырнул в борозду, которую пропахала скользнувшая по черепу пуля. И пропахала довольно глубоко, палец не нащупал дна. А если до мозгов рана?

— Странно, совсем не больно! — холодея от жуткого предчувствия, проговорил Свинец.

Что, если это смертельная рана? Витязь тоже какое-то время жил с дырявой печенью, думал, в больнице спасут, но даже не доехал до нее. И Свинец мог умереть уже сейчас. А он не мог умереть, пока не отомстит Бархату, Лыбе… Пока снова не нагнет весь город.

* * *

Ушел Свинец, скрылся с места преступления, кровавый след тянется за ним. Максу давно уже пора быть дома, а он все на ногах. Допросили Нефедова, собрались ехать к Березову, но Свинец опередил их. Сам побывал в его офисе на Куйбышевской, и снова ножом в сердце. Подробностей Макс еще не знал, но уже ясно одно: спокойно Свинцу уйти не дали. «Быки» Березова открыли огонь на поражение, сам Свинец ушел, а двое в больнице, жизнь одного под большим вопросом, вряд ли выживет. И у березовских потери, один убит, другой ранен.

— Ты что, не понимаешь? Это убийство! Это пятнадцать лет строгого режима! — напирал Макс.

Перед ним сидел накачанный тип с широкой челюстью и относительно узкой макушкой.

— Так не стрелял я! — мотнул головой Василев.

— Сейчас эксперт смывы с рук возьмет!..

— Ну, так мимо же стрелял!

— А если все-таки попал?

— Ствола у меня нет! Как экспертизу проводить будете?

— Камеры есть! Свидетели есть! А ствол найдем… И тебе подбросим!

— Как это подбросите? — оторопел бугай.

— А комиссия из Москвы едет, нам результат нужен! Никто с вами церемониться не будет!

— Так не убили же никого!

— А «скорая»? Человек в «скорой» умер. Свинцова человек!

— И что, если Свинцова? Свинец уже все! — распалился Василев.

— Что, убили?

— Да нет, ушел падла! Но теперь все против него! Найдут его и пристрелят!

— Кто найдет?

— А найдут!

— Лыба?

— А если и Лыба!

— Так это Лыба отмашку на Свинцова дал?

— Он позвонил Березе, сказал, что Свинца нужно урыть… Береза труханул, подъехал к Свинцу ни рыба ни мясо, Свинец его на нож и поставил! Чтобы не тормозил! Бархат тоже поначалу испугался, а потом… Э-э! — спохватился громила.

И губы поджал, чтобы ни слова больше не произнести.

— Сначала испугался, а потом сказал Свинца мочить?

— Не было ничего!

Макс усмехнулся. Все уже сказано, в общем картина ясна. Облажался Свинец, дал слабину, а побитый вожак стае не нужен, вот Лыба и поднял мятеж. Березовские против Свинца, все против него — с одной стороны, это хорошо, но с другой — Свинец может уйти далеко-далеко, залечь глубоко-глубоко, как его выковыривать?

Макс перевел дух, собираясь обрушить на Василева очередной вал вопросов, но к нему подошел патрульный из оцепления.

— Товарищ капитан, там с вами поговорить хотят!

— Кто?

— Да крутые какие-то, сказали, что все нормально будет.

Верещагин стоял неподалеку, Макс только глянул на него, и он откликнулся. С ним вдвоем и вышли к веренице внедорожников. Из толпы рослых парней отделились двое в костюмах без галстуков. Одним был Лыба. Серьезная личность, правая рука Градуса, уже не молодой, хотя и не старый. Макс однажды его задерживал за незаконный ствол, но кто-то спилил боек, оружие признали холостым, Улыбина отпустили. Хорошо, извиняться не пришлось: «невинно» пострадавший этого не требовал. Вроде как миром разошлись.

— Ну, здравствуй, Колодин! — сказал бандит, всей своей громадой выплывая из темноты под свет фонаря.

— И тебе не хромать, Улыбин!

— Где Кристина?

— Ты об этом… Не скажу я тебе, где Кристина.

— Это правильно. А Кристина у меня.

— Не понял! — вскинулся Макс.

— Да нет, сама пришла. И правильно сделала.

— Ну, если ты отмашку на Свинцова дал.

— Может, и дал.

— Не может, а дал! В итоге два трупа!

— Я не при делах!

— Но Свинец ушел.

— Об этом и надо поговорить.

— О чем? О том, что Свинец тебя мочить пошел?

— Кто сказал? — бандит настороженно глянул по сторонам.

И бойцам своим знак подал, чтобы подошли поближе.

— Березов сказал, что ты его проблема. А проблемы Свинцов решает с колес. Сегодня, к счастью, не повезло. Причем два раза.

— И со мной ничего не выйдет.

— О чем ты поговорить хотел?

— Заканчивать со Свинцом надо. Вы тут по своей линии, мы по своей.

Макс качнул головой. Договариваться с бандитами бесполезно, не отдадут они ему Свинцова, если возьмут. А разговор на уровне лозунгов ему неинтересен.

— Вы с ним ничего не сделаете, а мы очень даже, — продолжал Лыба. — Если возьмешь Свинцова, отдай его мне.

И такой поворот Максу не интересен. Не отдаст он Свинцова бандитам, исключено.

— Пусть Кристина мне позвонит, — сказал он, поворачиваясь к Лыбе спиной.

Торг с бандитами неуместен. Хотя бы потому, что Свинцова нет, он как ветер в поле — попробуй его найти. А если вдруг, то ему грозит всего лишь пожизненное заключение, и это в лучшем случае. Вдруг Симеонов уже завтра с триумфом вернется в свой кабинет? Если такое возможно, то Свинцов окажется на свободе. Не проще ли застрелить этого ублюдка? И это будет не грех, напротив, это будет очищением от грехов.

Задержанных доставили в отдел, свидетелей опросили, трупы увезли. Следственно-оперативная группа смотала удочки, когда у Макса зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Алевтина Игоревна». Неужели внештатная прослушка соседней квартиры все-таки дала результат? Или это какая-то замануха? Не мог Шилов не знать, что спалился. Не мог, потому что нашел подсаженный маячок. И оставил его в квартире у Пальцевой, чтобы Макс не мог следить за ним. А может, маячок просто упал и завалился куда-то под шкаф? Все ведь возможно.

* * *

Прорезь не сквозная, монетку в голову не бросишь, но «копилка» болит — спасу нет. Лера дала таблетку, но это не помогло, боль только усилилась. Любовница Шилова налила стакан водки, только тогда отпустило. Немного подумав, он снова плеснул под жабры. И так вдруг стало тоскливо на душе. А затем еще и страх своими липкими пальцами сжал горло, даже стало трудно дышать.

Санек у ментов, он