Эдриан Маккинти - Гибельный день

Буквально в двух дюймах от моей головы свистит бита, круша чью-то ногу. Следующий удар метит — но промахивается! — мне по яйцам. И все же кто-то сумел врезать мне в грудь, сбивая дыхание.

Наконец мне удается достать револьвер.

Стреляю кому-то в ногу, кому-то в живот. Два бандита грузно падают на пол, слишком ошарашенные, чтобы завопить.

Избиение прекращается, люди на какое-то время замирают. Стреляю в потолок, и нападающие отступают.

Я уже плохо соображал, еще чуть-чуть — и потерял бы сознание. Изо рта текла кровь, голова раскалывалась от убийственной боли. Встал, качаясь, с трудом удержался на ногах.

— Я не гребаный коп, — сказал я и обвел дулом револьвера всех, на мгновение задерживаясь на каждом. Теперь они были напуганы и готовы мне верить. — Гасти задолжал мне десять тысяч. Я пришел забрать свое.

Все обернулись в сторону ублюдка.

Нужно задержать их внимание подольше. Выстрелил Гасти между ног. Он с криком упал на пол.

— Если кто попробует хотя бы посмотреть на меня, получит пулю в голову! — выкрикнул я толпе.

Прихрамывая, побежал к лестнице. Вышибала загородил выход. Выстрелил ему в левую ляжку, рывком проскочил мимо и кое-как вполз по ступенькам наверх. По пятам бурлила толпа, шумно споря: бежать или не бежать за мной, полицейский я или нет? Никто никого не слушал, и все были потрясены тем, что у меня оружие. А у меня остался один патрон. Один — на всю толпу!

Рывком открыл железную дверь и выбежал на улицу. Одна улочка, другая — и я заблудился.

Кровь течет. Стучит в голове. Начинает болеть все тело. В глазах мелькают искры.

Оглядываюсь: погони нет.

Еще одна улочка. Поскальзываюсь, падаю на кучу мусора. Да. Так мне и надо. Тут мне самое место.

Мне мнится, что я в Белфасте. В Дублине.

Меня несет дальше — назад. Через страны. Океаны. Годы.

Лима. Лос-Анджелес.

Еще дальше.

До холодного января в Бронксе — почему мое сознание вернулось туда, я пока что не знаю, но пойму к полуночи.

Ш-ш, ш-ш, ш-ш… Мы бежали по дорожке между путями и ограждением. Приближался поезд второго маршрута красной линии, и Энди боялся, что нас засосет под состав, как Голдфингера вынесло из самолета в кино про Бонда.

— Это невозможно, — пытался я его вразумить. — Там возникла разница давлений…

— Ага-ага! Когда меня размажет по вагонам, ты расскажешь это моей маме.

Поезд увеличивал скорость, а нам еще так далеко до лестницы на платформу!

— Не успеем, — заявил Энди. Вел нас Фергал, но он явно нанюхался: воображал, будто то ли командует солдатами, то ли охотится на зайцев — кричал, гикал и запугал нас с Энди до смерти.

— Заткнись, ненормальный! — крикнул я ему, но он был неуправляем.

Поезд подходил все ближе и ближе и тормозить не собирался.

— Нам всем крышка, — прохрипел Энди за моей спиной.

— Обойдется, — попытался я его успокоить.

Промежуток между путями и ограждением был шириной всего лишь в ярд. И тут я впервые подумал, что Энди, должно быть, прав. Наверное, чертов поезд собьет нас. Он шел на полной скорости.

— Может, перебраться на другую сторону, там места больше, — предложил Энди.

— Валяй. Ты споткнешься, упадешь, тебя шарахнет током, а потом отрежет голову. А мне придется потом все это объяснять твоей маме.

— Пускай башку отрежет Большому Фергалу, чтоб не выделывался!

— Вот уж кто точно заслужил такую участь! Это же его идея…

Я обернулся поглядеть на Фергала, но увидел только ослепляющий свет локомотива. Теперь между нами и поездом оставалось всего лишь десять футов. Господи Иисусе и все его святые угодники!!!

Завыл гудок, и я не услышал — почувствовал — свой крик.

— Боже милостивый! — заорал Энди, и поезд настиг нас.

— Меня засасывает! — вопил я. — Правда засасывает!

Кто-то смотрел на нас, приподнявшись с кресел в вагонах.

Ослепительный свет, стук колес, искры. Поезд с ревом пронесся мимо.

Фергала рвало рядом с путями. У меня перехватило дыхание — легкие того и гляди разорвутся.

Энди положил мне руку на плечо. Я потряс головой.

— Этот парень чуть нас не убил, — сказал я, указав на Фергала.

— Да козел! — припечатал Энди.

Мы схватили Фергала за куртку и дотащили бесполезного придурка до станции. Вышли из метро, спустились с холма по лестнице. Разумеется, оттого что мы перелезли через ограждение и прогулялись вдоль путей, мы сильно сократили себе путь, но и жизнь — на несколько лет.

Вскоре мы подошли к ярко освещенному бару, уже более-менее очухавшись. Фергал поглядел на свои большие электронные часы и объявил, что сейчас ровно девять.

— Как и обещал, я довел вас кратчайшим путем. А теперь посидим, — сказал он.

Мы с Энди переглянулись — ничего, кроме презрения, Фергал у нас не вызывал. Не успели мы в баре сделать и нескольких шагов, как по плечу меня похлопал вышибала:

— Сколько вам лет, ребята?

— К чему эти идиотские вопросы? — спросил Энди. Я застонал. Неужели не можешь просто ответить, ты, чертов громила-недоумок? — Ты разве не видишь, что мне двадцать пять? — продолжил Энди.

Вышибала недоверчиво взглянул на него, тогда Энди полез за самым фальшивым из всех поддельных паспортов. Фергал помахал рукой перед носом вышибалы:

— Это мои друзья!

Фергал был старше нас с Энди лет на пять, но грозному блюстителю порядка в баре было плевать на то, кто чей друг. Я тяжело вздохнул. Проделать весь этот путь в самое сердце Бронкса, рисковать жизнью, срезая дорогу по железнодорожным путям — и все ради какого-то мифического бара, а на деле просто гнусной забегаловки! Впрочем, это уже без разницы, потому что нас вот-вот выставят отсюда вон.

— Мне двадцать пять, — продолжал гнуть свое Энди, показывая паспорт.

Вышибала поглядел на Фергала:

— Подожди-ка… Ты, часом, не работаешь на Лучика и Темного Уайта?

Фергал прищурился, выпрямился и расправил плечи.

— Да, — гордо ответил он.

— А это твои друзья? — спросил вышибала.

— Да. Мы в одной команде. Энди почти полгода с нами, а Майкл… это его первая неделя в Америке.

Вышибала выглядел расстроенным и напуганным.

— Прости, я не знал… не знал, — испуганно извинился он.

— Все нормально, — ответил Фергал.

Вышибала попятился.

— Прости, приятель, что я тебя за плечо схватил. Я же не знал, что ты работаешь на Темного Уайта, — обратился он ко мне.

— Забудь, — пробормотал я. — Все нормально.

Фергал немедленно вырос в моих глазах.

Мы поднялись по лестнице в верхний бар — конечную цель нашего путешествия.

Разумеется, мы могли бы выпить и в любом другом месте Ривердейла или Манхэттена, но у этого места якобы имелась одна особенность: здесь было полным-полно фордхэмских девчонок, которые, по словам Фергала, совсем не прочь перепихнуться. Пиво, молоденькие девчата, нанюхавшийся Фергал… Мда, хорошенький коктейль!

— Есть у меня предчувствие, что вся эта затея окончится слезами, — поделился я с Энди.

— Хорошо, если только слезами!

Мы открыли дверь верхнего бара и вошли. И как будто попали в сказку, в таинственную страну Шангри-Ла, в Эдем. (Со мной, конечно, согласится лишь тот, кому, как и мне в те годы, рай представлялся в виде увешанной зеркалами комнаты, полной семнадцатилетних девчонок-католичек, выглядящих как проститутки: толстый слой косметики, короткие юбочки в обтяжку, сапожки на каблуках, куча украшений и аромат духов, стыренных из маминого шкафа.)

Отовсюду прямо в глаза, как на допросе, светили яркие лампы. На двух телеэкранах крутили ролики Эм-ти-ви, а музыка была такой громкой, что всем, кроме обслуживающего персонала, приходилось вопить. Толпа грубиянов и охламонов с Лонг-Айленда пялилась на девчонок во все глаза — угрюмая шпана, ищущая любого приключения: секс или драка — им было все равно.

Фергал углядел свободный столик почти в углу, прямо под одним из телевизоров. Он повел нас к нему, руки его так и летали по сторонам, и я уже испугался, как бы он не опрокинул чью-нибудь кружку. Сам-то он справился бы, если что, но в драку неизбежно были бы втянуты и мы с Энди. Пока мы шли к цели, читали про себя молитвы и повторяли мантры, чтобы он довел нас до столика без происшествий. Наконец мы сели за стол и сняли куртки.

— Заказываю я, — сообщил я и спросил ребят, что они будут пить. Все заказали лагер, так что я мог не бояться ошибки. Как только я достал сотню у стойки, бармен поспешил выполнить заказ. Купюра была частью аванса, присланного Лучиком, чтобы помочь мне переехать из Белфаста в Нью-Йорк.

Я заказал три кружки. Заплатил сразу же, собрал сдачу и взял кружки в одну руку. Затем осторожно двинулся обратно к столику, стараясь не споткнуться о вытянутые ноги, лежащие рюкзаки, не наступить на пояса пальто.

— Отлично! — крикнул Фергал, выхватил кружку из моей руки и, одним глотком осушив ее наполовину, рыгнул.