Ирина Арбенина - Чертова баба

— Не-е…

— А за кого?

— За милиционера.

— Похож разве?

Хмырь опять смущенно потупился:

— Да у вас на лбу написано сейчас арестуете, — помолчав, наконец признался он.

— Вот как?

— Ну, я и испугался. И тут… смотрю: дубина валяется! А вы как раз наклонились… Ну я и того! Вас! А потом уж и думать стал… ну, что теперь мне с вами делать?

— И придумал! Умен, нечего сказать. — Дубовиков только махнул рукой. — А если б я там замерз?

Хмырь только пожал плечами.

— Дубину он увидел… видите ли… — пробормотал капитан.

— Да я ж это… я не подумавши… Не со зла… «Вот минус профессионалов, — подумал капитан, — простые смертные отчего-то за версту чувствуют наше появление. Видно, как только появляемся — сразу несет от нас милицейским профессионализмом».

"Хороший шмон он вообще-то любые, ювелирной тонкости «разработки» за пояс заткнет. Может, оно и к лучшему, что так вышло… — думал давнишний приятель Дубовикова, до сих пор в отличие от самого капитана работающий в органах.

Может, оно и к лучшему, что так — экспромтом… А то пасли бы этого хмыря еще лет сто, выслеживали — время дорогое теряли…"

Итоги проведенной операции подтверждали все подозрения милиционеров. А обнаруженные вещественные доказательства вполне оправдывали затраченный на «экспромт» бензин.

Но более всех был доволен сам капитан Дубовиков… То, что нашли по сарайчикам в заброшенном хуторке у этого хмыря, право же, стоило его опасных для жизни приключений.

«И как это я догадался! — нахваливал себя капитан. — Связать вместе Анин вопрос об угнанной из Катова машине, милицейскую информацию о том, что под в Тверью базируется какой-то тип, промышляющий угоном машин в столице… И место, где найден был труп Селиверстова! Тоже Тверь, между прочим!»

Эта удача и собственная проницательность несколько смягчали неприятные ощущения капитана от случившегося конфуза… И как это он, профессионал, позволил этому олуху огреть себя по голове какой-то дубиной, валявшейся на тропинке?!

Если бы довольный завершением операции Дубовиков знал, как близко от озера Заволок и от него самого была в тот момент Светлова в компании с зеленоглазой воинственной блондинкой Алисой.

Кольцевая. Ленинградка. Подмосковные поселки и деревеньки. Снег, черные деревья… Всю дорогу Алиса угрюмо молчала. Словно копила силы для чего-то им предстоящего. Ну, а Светлова благоразумно на беседу не напрашивалась.

Наконец машина остановилась.

Они приехали.

Алиса вышла из машины и подошла к уже хорошо известным Анне воротам.

Ворота были снова закрыты.

Светлова с интересом наблюдала за своей спутницей. У зеленоглазой блондинки, надо сказать, было при этом такое выражение лица, будто она сейчас вытащит «кольт» и раза три пальнет… Ну как это у них полагается… По замку.

Однако Анина спутница просто достала ключ и открыла ворота.

— Этот замок я еще сама ставила, — объяснила она Ане.

Навстречу выскочил, грозя бешеным лаем, лохматый черный ньюфаундленд.

Но Алиса только взглянула на эту «гору», и та, жалко стушевавшись, повизгивая, задом, на брюхе, уползла куда-то в сторону.

— Годзилла… — снова объяснила она Ане. — Это он так приветствовал меня! Такой же дармоед и прохиндей, как его хозяин. Я его еще щенком помню.

— Кого — щенком?

— Годзиллу, конечно. Не хозяина же…

— А чего ты меня в тот раз не предупредила, что здесь собака?

— Потому и не предупредила, что Годзилла это не собака. Так, недоразумение… Говорю же, дармоед и прохиндей, как и его хозяин. Безопасный пес. Вот он у меня совершенно из головы и вылетел тогда, поэтому ничего тебе и не сказала.

— А чего он на меня не лаял?

— А у него голос пропадает от страха, когда экстремальная ситуация. «Ну, прямо как у меня…» — подумала Светлова.

— А когда у него экстремальная ситуация? — на всякий случай поинтересовалась она.

— Когда чужих видит.

В общем, это был победный проход в духе полицейских фильмов с участием Бельмондо. Ничто не могло преградить путь великолепной блондинке.

Ане даже казалось, что прекрасные зеленые глаза Алисы сегодня вспыхивают каким-то неземным инопланетным блеском, которым, очевидно, она и завораживает всех этих ньюфаундлендов, словно инопланетянин в «космических эпопеях».

Но на этом победы закончились.

Алиса поднялась по ступенькам, подошла к евродвери хорошенького домика и принялась, повернувшись задом, колотить в нее каблуком. По-видимому, этот замок ставила уже не она.

— Тихо, тихо! — послышалось из глубины дома. И в круглое, как иллюминатор, окошко над дверью выглянуло тоже круглое, и тоже, как иллюминатор, женское лицо.

— Его нынешняя пассия, — прокомментировала Светловой Алиса. — Очередная идиотка.

— Чего надо? — спросило круглое лицо.

— Уж не тебя — это точно, — довольно лаконично, объяснила Алиса.

— А может, все-таки…

Но Алиса не дала ей договорить.

Светлова с удовольствием бы заткнула уши; три минуты нелитературной лексики на грани фола — дальше уже начиналась, по-видимому, собственно нецензурщина.

Но, увы, Анна, будучи при исполнении, просто не имела право так поступить — в этом потоке изысканной дамской брани могла проскользнуть какая-нибудь важная для нее информация.

«Вот работа сыщика! — вздохнула Светлова. — И уши не заткнешь, когда хочется».

— Пусть вылезает! — приказала наконец Алиса круглолицей, завершая свой трехминутный крайне насыщенный монолог.

— А может… — все-таки попробовали возразить за дверью.

Опять. Светлова снова взглянула на часы: еще три минуты.

Очередная Алисина трехминутка наконец тоже иссякла…

— Думаешь, я повернусь и уеду, как эта интеллигентная девушка?! — пригрозила круглолицей Алиса, кивнув на скромно потупившуюся Светлову. — И не надейся! — Она еще раз стукнула каблуком эксклюзивного сапога в дверь, оставляя на ее европоверхности неприятные отметины.

— Открой им, — послышался вдруг из глубины дома мужской голос. — Дверь жалко… И им наконец открыли.

— Вот полюбуйся! — кивнула Алиса на мужчину, появившегося на пороге. — Это я и хотела тебе показать! Сказала же: прокатишься со мной — кое-что тебе покажу.

— Это кое-кто… — уточнила Светлова.

— Не обольщайся насчет его одушевленности, — вздохнула Алиса. — Это кое-что — мой бывший муж.

— Очень приятно… — промямлила Светлова, обращаясь к мужчине, со стоическим спокойствием взиравшего на свою брызжущую комплиментами бывшую супругу.

— Ну что?! Я его, по-твоему, убила и закопала?! — продолжала Алиса. — А он вылез! Впрочем, с таким, как этот, все возможно… Не задушишь, не убьешь!

— А почему вы мне не открыли в прошлый раз?

Почему не захотели со мной поговорить? — спросила Светлова Алисиного мужа — Это все она… — кивнул тот на свою круглолицую подругу, — я-то вас не видел.

— Ну да, поленился, наверное, даже с дивана слезть поглядеть! — прокомментировала Алиса.

— А она решила, — снова кивнув на свою круглолицую пассию, продолжал мужчина, — что это была Алиска. Ну и испугалась.

— Уж могу представить, что ты обо мне рассказываешь! — возмутилась Алиса.

— Как бабе не испугаться! Она ведь думает, что Алиска всегда с «винчестером»… Чуть что — и сразу палит!

Алиса только фыркнула и надменно отвернулась.

Выражение ее лица, надо полагать, означало:

«На таких и патронов жалко. Доллар за штуку! Обойдетесь…»

— Ну что, довольна? — спросила она Аню. — Меня можно пока еще не сдавать ментам? Аня кивнула.

— Тогда поехали обратно.

Если бы Светлова знала тогда, как близко от нее был капитан и какой небезынтересной для нее он обладает информацией! Если б знала! Возможно, все дело Селиверстова повернулось бы тогда иначе…

Но ничего этого Анна не знала на тот решающий для расследования момент.

Телефон хмырь у капитана отобрал, когда к дереву бесчувственного привязывал. А когда Дубовиков добрался до телефона и вернулся наконец в Первопрестольную, у Светловой уже, так получилось, не было его телефончика… Да и самой ее не было в Москве.

Глава 16

В трапезной монастыря Аня Светлова, повязав голову платочком, помогала убирать посуду со столов. Помогала Анна полненькой пожилой послушнице Ефимии, женщине очень словоохотливой и доброжелательной.

— Знаете, деточка, мы, когда в юности комсомольской читали «Вия», — рассказывала Ане Ефимия, — очень смеялись. Это потом уж… Ну, сейчас, в монастыре, я поняла, как это бывает.

— Неужели, как у Гоголя?

— Вот только не думайте, что он сильно преувеличил.

— То есть?

— Да вот нынешней зимой это со мной уже было… Не так и давно.

Представьте… Ночь, вьюга, мороз. Темень у нас кругом, сами видите, какая. А мне в три ночи вставать. Моя очередь была в церкви псалмы читать за упокой. И проспать нельзя… Ведь это, знаете, как полагается делать?