Георгий Ланской - Не умирай в одиночку

Посадку уже объявили, а Юльки все не было. Я уже начал волноваться, решив, что возможно мне придется ехать в Казахстан в одиночестве, но тут я увидел ее, торопливо шагающую к вагону. Меня она не видела, шаря глазами по перрону и одновременно что-то выкрикивая в прижатую к щеке трубку сотового. Я помахал ей рукой, но Юлька меня не заметила и продолжала рыскать по перрону, даже не подумав посмотреть на номера вагонов.

– Юлька! – гаркнул я. Она услышала и завертела головой. Увидев меня, она улыбнулась и подбежала к вагону. Чмокнув меня в щеку, она всучила мне сумку скромных размеров, но довольно тяжелую. Я охнул.

– Что у тебя там? Гантели?

– Да как обычно, – ответила Юлька, кокетливо улыбаясь проводнику, толстому мужичку лет тридцати пяти с глупым лицом, – «Калашников», базука, героин и сто тысяч долларов мелочью…

– Вот таможенники обрадуются, – хмыкнул я и протянул проводнику билеты. Тот взял их недрогнувшей рукой, но смотрел почему то не на их содержание, а на Юлькины ноги. Надо отметить, что сегодня она оделась довольно легко, особенно если учесть, что на улице было прохладно. Юлька взгляд заметила и блудливо ухмыльнулась, одарив проводника взглядом, обещающим неземное блаженство. Я ткнул ее в спину.

– Быстрова, карабкайся уже наверх. Здесь люди ждут.

Юлька, виляя бедрами изо всех сил, стала подниматься по ступенькам. Проводник сделал попытку помочь ей, и даже протянул руки к пятой точке, но натолкнулся на мой грозный взгляд и притих.

– Ты чего делаешь? – прошипел я, когда мы оказались в тамбуре. – У мужика из штанов уже дым идет…

– Да я развлекаюсь, – фыркнула Юлька. – Имею я право хоть на какие то развлечения? Я же теперь опять в девушках…

– Иди уже, девушка, – подтолкнул ее я. – У нас где-то в середине вагона купе.

В купе кроме нас оказалось двое парней призывного возраста. Судя по их торопливым движениям, витавшему в воздухе аромату селедки и алкоголя, парни вкушали водочку, пока мы не помешали им.

– Здравствуйте, товарищи, – официально заявила Юлька и ткнула пальцем в нижнее место, – мне кажется, это моя коечка?

– Да-да, пожалуйста, – засуетились парни. Один соскочил с места, стукнувшись головой об верхнюю полку. Юлька потянула крышку полки на себя, но та не поддавалась. Я отодвинул Юльку в сторону, поднял крышку и положил в нее обе наши сумки. Юлька отстранила меня и вынула из своей сумки какой-то объемный пакет. Ловко сдвинув со стола всякие бебехи, наложенные туда нашими попутчиками, Юлька мгновенно накрыла на стол, вытаскивая из пакета кучу снеди.

– Ну что, мальчики, – произнесла она, – давайте знакомиться. Ехать, как я поняла, нам долго, и вообще, джентльмены должны представиться даме.

Джентльмены представились, перебивая друг друга. Более мелкого звали Серега, второго Владиком. Они были двоюродными братьями и ехали к родственникам на свадьбу. Кто там у них женился, я, признаться, не расслышал, да и не особо старался. Зато Юлька успевала за двоих, охмуряя парней по полной программе. Парни достали спрятанную на всякий случай водку, я подсел к столу, и мы выпили за знакомство. Надо признаться, что братья пили отменно, мы же с Юлькой сильно не усердствовали, памятуя, что нам предстоит расследование и трезвая голова в этом деле крайне необходима. Однако в какой то момент мы, видимо, тоже потеряли чувство меры. Проснулся я утром на Юлькиной нижней полке. Голова не болела, есть у меня такая особенность организма – не болею я с похмелья. Серега лежал на соседней нижней полке и храпел. Я медленно поднял глаза вверх. С полки надо мной свешивалась Юлькина рука с затейливым серебряным браслетом. С другой верхней полки свисала не очень чистая пятка. Я медленно встал и, стараясь не шуметь, отправился в туалет, захватив полотенца и пакет с умывальными принадлежностями.

В туалете было холодно. Из окна немилосердно дуло и пахло какими-то гадкими сигаретами. Из зеркала на меня хмуро посмотрело мое отражение с темными кругами под глазами и укоризненно покачало головой, мол, хорош, братец.

– На себя посмотри, – невежливо ответил я и начал умываться.

Теплой воды тоже не было, что мне очень не понравилось. Но выбора не было. Да и вообще туалет был грязным, давно толком не мытым, хотя поезд гордо назывался фирменным. Страшно было представить, какие же поезда тогда считаются обычными, если даже в фирменном поезде в туалет лучше входить в антирадиационном костюме, предварительно сделав себе прививку от бешенства.

Когда я вернулся в купе, Юлька уже сидела на моем месте с хмурым лицом и брезгливо кидала объедки в пакет.

– Слушай, или я чего-то не понимаю, или мы за вечер сожрали все мои запасы, – раздраженно сказала она. – Ты с собой брал еду?

– Брал. И, как мне кажется, я вчера ее вытаскивал, когда у нас не хватило закуски. Но могу посмотреть.

– Посмотри, – милостиво разрешила Юлька, – а я пока мусор выкину и умоюсь.

– Там нет горячей воды, – предупредил я. Юлька фыркнула.

– Тоже мне новость. Ее и вчера не было.

Только тогда я заметил, что на ее лице нет макияжа, значит, она вчера еще и умыться умудрилась. Интересно, когда? Юлька вышла, а я поднял нижнюю полку, открыл свою сумку и обнаружил отсутствие пакета, в котором была припасенная в дорогу жратва. Значит, все-таки мы ее съели. Братья спали, похрапывая и постанывая.

– Ну что? – спросила Юлька, входя в купе.

– Предчувствия меня не обманули. Еды нет. Кажется, мы вчера перебрали. Голова не болит?

– Уже нет. Я проснулась рано, еще темно было, выпила две таблетки и снова уснула. Последнее, что я помню из вчерашнего вечера, так это то, что мы закусывали сухой лапшой и находили, что она почти как чипсы. Я, кстати, спросила у проводника, когда будет остановка, он сказал, что через полчаса, и как-то недобро на меня посмотрел.

– Ну, если я не ошибаюсь, он попросил нас не шуметь, – пожал я плечами, – а ты ему что-то ответила на ухо.

– И что? – заинтересовалась Юлька.

– Понятия не имею. Но оне в лице переменувши, как будто заболевши. Сбег сразу и, как мне кажется, больше нас не тревожил.

– Ну, надо же, совсем не помню, – восхитилась Юлька. – Ну и ладно. Придется нам, как видно, на вылазку, хоть жрачку купим. Ох, и горазды эти архаровцы водку кушать…

Или мне показалось, или на улице еще сильнее похолодало. Юлька зябко поежилась, спускаясь по ступенькам. Мы вышли на перрон и тоскливо огляделись по сторонам. Ни одной бабушки с едой, только два ларька у самого вокзала. Но делать было нечего. Мы отправились к ларькам и отоварились.

– На лапшу уже смотреть не могу, – с отвращением произнесла Юлька, вертя в руках пластиковую коробку с «Дошираком». – Как ее китайцы едят каждый день – не понимаю. Это же сдохнуть можно.

– Вон картошка есть в баночках, – ткнул пальцем я в витрину. – Картошку будешь?

– Не буду. Там крахмал один. Уж лучше эта пакость китайская, чем крахмал. У меня потом воротничок стоять будет как у белогвардейца.

Я хотел было спошлить, что у настоящего белогвардейца может стоять не только воротничок, но, глядя на хмурую Юльку, сдержался. Утрамбовав лакомства в пакет, мы отправились в вагон. Поезд скоро тронулся. В купе было холодно, гораздо холоднее, чем в коридоре. Мы вышли наружу и уставились в окно. Проводник ковырялся неподалеку, делая вид, что прикручивает к потолку отлетевший плафон. Из инструментов у него не было ничего, кроме отвертки. Плафон отваливался и угрожающе скрипел, грозя завалиться прямо на голову проводнику. Мне надоело стоять и я пошел в купе. Со своего места мне было прекрасно видно стоящую у окна Юльку. Проводник неожиданно проявил прыть и подошел к ней небрежной походной пьяного матроса.

– Девушка, у вас случайно не будет плоскогубцев? А то никак не могу починить эту хреновину, – проводник ткнул пальцем себе за спину. Юлька даже не дрогнула в лице. Небрежным жестом, она открыла болтающуюся у нее на плече сумочку и после недолгих копаний вынула из нее маленькие плоскогубцы. Лицо проводника выражало высшую степень обалдения.

– Потом вернете, – промолвила Юлька и шагнула в купе. Проводник долго и тупо смотрел на зажатые в руке плоскогубцы, а потом удалился.

– Господи, откуда у тебя плоскогубцы в сумке? – удивленно спросил я. Проснувшиеся и маявшиеся с перепоя Владик и Серега тоже уставились на Юльку, вытаращив глаза. По их мнению, она наверняка была неземным существом. Юлька вытянула ногу, продемонстрировав ее длину и красоту лакированного сапога.

– Да я ими замки застегиваю, чтобы ногти не сломать, – пояснила она.

– Если выясниться, что пилочкой для ногтей ты взламываешь сейфы, я повешусь, – грозно сказал я.

Остаток дня и вечер прошли достаточно мирно. Мы с Юлькой и вполне оклемавшимся Владиком смотрели на моем ноутбуке кино, а Серега с мутным взором прикладывался к пиву и валялся на полке с бледным видом. Периодически ему приходилось удаляться в сортир, откуда он возвращался с мокрыми волосами и зеленоватым лицом. А на следующее утро мы прибыли в Астану.