Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов

а тому чего думать? Он сам от такого зубастого устал. А собственное кресло, в котором пятнадцать лет просидел, дороже, поэтому отправил его в столицу: раз в резерве стоишь, дуй в кадры и жди первой вакансии. Позвонил Макаровой: засиделся, мол, у него зам, нуждается в назначении. Вытурил. Вот и вся история.

— Не ты бы мне всё это поведал, Сашок, не поверил бы. Неужели такое может быть?

— Я врать не любитель, — обиделся Лыгин. — А вообще чему удивляться? Авторитет подрастеряла Генеральная прокуратура у местных князьков, а уж у высших и подавно. Сухарев как дежурный при дверях ЦК партии был, только туда и бегал. А как Гдляна и Иванова из прокуратуры выгнал и уголовное дело против них возбудил, то число его сторонников совсем уменьшилось. Народу поувольнялось тьма. И какого!

— Слыхали. И до нас докатилось.

— Как у вас там рыбаки шуткуют: рыба с башки гниёт?

— Есть такая присказка.

— В центральном аппарате ещё серьёзнее всё обернулось. Перестали Сухарева слушаться краевые и областные прокуроры. Конечно, прежде всего те, кто у местной власти покровительством пользовался. Своим фаворитством козыряли при случае. В больших, ведущих регионах творили что хотели… Свердловск, Москва, Питер — как китайские бонзы, с позволения местной партийной власти, конечно.

— Тебя самого не узнать, Андреич, раньше ты так не рассуждал, — хмыкнул Ковшов.

— Времена другие пришли, а с ними и всё остальное переменилось, но с приходом Трубина в Генпрокуратуру ситуация меняется в лучшую сторону. Поэтому я рад, Данила Павлович, что вашей области настоящий прокурор достался. Конечно, Галицкий Аксентий Семенович был на своём месте, но его ни с того ни сего в старики записали, перестройку затеяв, только не знаю до сих пор: кто кого перестраивать собирается?

— Время всё расставит по своим местам, тогда разбираться начнут.

— Как бы поздно не было. У нас это обычное дело: искать виноватых, когда носы в кровь разбиты. Тараскун — мужик молодой, духом крепкий, а главное, злой. Но злой по-хорошему. Несправедливости не терпит. Мир не так уж плох, когда в нём есть такие люди.

— По делам знаком или лично знаешь?

— Земля только слухом и живёт, — хмыкнул Лыгин. — Местные мафиози его побаивались и партийные боссы не терпели. У них друг к другу взаимная неприязнь. Нам порой вместе с Генпрокуратурой приходилось проверять жалобы с Алтая на Тараскуна. Беспардонным они его называли, без должной почести относился к некоторым членам партии и руководителям. Не разбирался особо. Всех грёб под одну гребёнку. А они хотели, чтобы белых от чёрных отличал.

— Известная слеза.

— Ну вот. Тебе, значит, объяснять не надо. Его судьба гнала на Восток, узбеков или туркменов к социалистической законности приучать, но побоялись туда пускать. Там в своё время Бутурлин гайки накрутил такие, что сам Рекунков не обрадовался. Бутурлин и зачал известное «узбекское дело», которое потом в «кремлёвское» превратилось. А нашим наверху эти неприятности ни к чему. Вот Тараскуна к вам, как вакансия открылась, и отправили. Область, конечно, маленькая, не то что Алтайский край. Как он там?

— Приживается. Нашему народу в аппарате и в районах по духу пришёлся. Так что поддержку ему мы обеспечим. Главное, пока не врёт. Многого не обещает, но исполняет, что говорит. И конечно, берёт искренностью. Требователен, но справедлив.

— Жену-то привёз?

— Нет. Про жену спрашивать не совсем удобно, а сам молчит. С квартирой пока проблема. Живёт один. Друзей не заводит, осторожничает с местными, особенно душу не открывает.

— А прокурору иначе нельзя.

— С новым замом по следствию больше общается.

— С Юрой Бледных?

— С ним. Недавно назначили. Соротев, откровенно сказать, слабоват был, рано ему было в замы, упускал серьёзные моменты, а то и грубые просчёты были. Помнишь дело Салихова?

— Это тот, который полгода без вины в сизо проваландался, пока ты его не освободил?

— Он самый…

— Что о сыне помалкиваешь, Данила Павлович? Помню, жаловался, что тяжело Владислав в милиции приживается.

— Несладко в уголовном розыске, сам знаешь. Но ничего, Пётр Иванович Квашнин его сразу к себе взял, в самое пекло сунул.

— Сталь закаляется в огне.

— Вот он и закаляется, мать его ни днём ни ночью не видит. Петро бросил его раскрывать «висяки», учитывая опыт работы в разведке. Уже в старших лейтенантах ходит, последнюю звёздочку досрочно присвоили за ликвидацию особо опасной преступной группировки. А сегодня утром звонил мне, просил мать предупредить, чтоб не беспокоилась и к вечеру не ждала — выехал в один из дальних районов, где очередное чепэ.

— В целом-то доволен службой?

— Не так воспитан, чтобы отцовской репутацией пользоваться.

— Ты не ответил…

— А ты встречал дураков, которым вместо танцев с девчонками нравилось жульё да бандитов ловить по ночам?

— Сам молодца подбил на лихое дело…

— Холостыми стреляешь, Сашок, — хмыкнул Данила, — Владислав в уголовный розыск попросился с одной только целью, чтобы отыскать след Мельника — той сволочи, который его имя присвоил. Об одном только и мечтает — отомстить за ребят, погибших в Афгане, своего командира не может ему простить — взводного Алексея Конотопкина, тело которого эта гадина так и не доставила родителям. Ездил Влад к ним, навещал отца и мать, поклялся, что кровью заплатит предатель.

— Плохо. Одной жаждой мести в уголовном розыске многого не добьёшься. Там необходим холодный рассудок.

— Мы с ним на эти темы часто беседуем. Втолковывать пытаюсь: чтобы Мельника найти, придётся много грязи воровской перекопать. Тот, конечно, сменил фамилию, возможно, изменил и внешность, а с учётом, что вращался в ташкентских и московских группировках, занимавшихся наркотой, большим авторитетом успел стать. Трудно до него добраться.

— Что же? Скис Влад?

— Отвечает, что Квашнин его поддерживает и предпринимает свои меры. В союзный розыск объявлен Мельник, большая работа проводится в Москве — есть информация, что тот осел в столице.

— Ну, если так, обещаю и своё содействие, включу своих ребят, а Владу передай, чтоб звонил мне, если возникнет необходимость. Кстати, едва не забыл спросить: не женился разведчик?

— Что ты! Он берёт пример со своего начальника Петрухи да с тебя, однолюба. Очаровашка перестала уже и мечтать о внуках.

— Как Мельника отловит, так пусть она и обложит его приступом, — рассмеялся Лыгин, и они оба замолчали, как по команде.

— Знаешь, Данила, — первым возобновил разговор Лыгин, — а я ведь не просто так позвонил.

— Ты думаешь, старая лиса, я не догадался? Ты же не можешь просто так, без предварительной артподготовки. Неужели тот случай в метро? Появилось что-то новенькое?

— Угадал, криминалист провинциальный, — Лыгин не скрыл разочарования. — Чувствую, что Чернов меня с официальным поручением опередил?