Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов

дымил в приоткрытое окошко. — Нет, спокойно сдохнуть в постели не дадут…

— Не такая уж и плохая смерть, — огрызнулся Ковшов, не задумываясь.

— Не дождался я звонка Георгия Сергеевича. Повалялся, повалялся на диванчике, а звоночка-то нет, вот бес и дёрнул — сам накручивать стал. И нарвался на гром пушек из всех орудий. Устав от матюгов, он и выдал: ваша жена у Филимонова!

— Что?!

— Обложили этого полковника спецназом, собрались начинать операцию по захвату, и тут вылетает из его кабинета Матвеев.

— Его подручный?

— Он самый. В машину — и газу. Сам за рулём. Пока решали, брать его сразу или проследить, тот умчался. Пустили по следу оперативников, тот — на вокзал. Тот же самый, Павелецкий. И встречает там вашу, как вы именуете её, Очаровашку.

— Товарищ подполковник, я бы попросил!.. — вспылил Данила.

— Та будто его и дожидалась. Он лишь дверцу открыл — она на переднее сиденье с одной сумочкой.

— Как он её узнал?

— Как она его узнала?

— Ну, знаете!..

— Ничего я не знаю! Вепрев тоже меня вопросами засыпал, Лыгина вызвал, тот теряется в догадках.

— Прослушивали телефон Лыгина?

— Вряд ли. Комитетчик всё же.

— Но как им стала известна её личность?

— Вы имели в виду фото?

— Фото.

— А Мазут, охотившийся на вас? Как он вас выследил, не видясь с вами столько лет? Вы же сами едва узнали его лицо в тех портретах, что я вам демонстрировал.

— Что он с ней сделал? Куда увёз?

— К Филимонову, конечно, и привёз.

— Значит, не выдержала Валюшка, обманула Лыгина и прилетела сама к сыну, а попалась в западню, как бабочка на зажжённую свечку, — заскрежетал зубами Данила.

— Операцию Вепрев приостановил. Поручил мне, чтобы срочно нашёл вас и вёз к нему.

— Что меня искать? Не иголка в сене. Всегда рядом с вами. А перехватить Матвеева нельзя было, когда он жену из машины в здание к Филимонову заводил?

— Пистолет к голове ей приставил, сволочь!

— Понятно… Связались с Филимоновым? Что он требует?

— Самолёт велел готовить в Ташкент.

— Ну, из Ташкента-то ему тоже деться некуда будет.

— А он туда и не полетит. Заставит сесть на какой-нибудь аэродром в Узбекистане, и ищи его.

— Это на какой же аэродром в Узбекистане?.. Ему уж лучше прямо в Афган.

— Думаю, связями ещё не разжился.

— А я думаю, некуда ему лететь! — хлопнул по сиденью Данила. — Умом он не двинулся со страху? Раскусил я его сразу при первой нашей встрече. Напускает на себя много, а нутро пустое. Нет в нём духа дьявольского. Его место в подручных ходить, а не в вождях. Слаб.

— Что это вы задумали?

— Ответьте лучше, что собрался предпринять Вепрев?

— Не знаю.

— А я знаю.

— Вы?

— К Филимонову мне идти за женой. И не медлить ни минуты, пока полковник со страху не сотворил лиха.

— Что?.. Вот так вот прямо из машины и пойдёте?

— Связь есть в Вепревым?

— Конечно.

— Наберите его.

— Вы сами будете говорить?

— Матвей Игнатьевич, — укоризненно покачал головой Данила. — Хватит, наконец, опекать прокурора. Я понимаю: вы — столичный следователь по особо важным делам, но не до такой же степени властны надо мной. Тем более в этой ситуации.

— Вепрев! — протянул ему трубку тот.

— Я вот что предлагаю, Георгий Сергеевич, — не дожидаясь, сам заговорил Данила. — Сопровождающих мне не надо, хотя безопасность прошу обеспечить.

— Матвеев уже сдался, сидит трясётся у меня в машине, — ответил жёсткий, без эмоций голос. — Про вас наслышан от сына. Нрав у вас, чую, одинаковый. Задумали разговорить гада?

— Задумал. И полагаю, что это единственный выход.

— Вы — муж, — после длительного молчания ответил Вепрев. — У вас свои аргументы. Навредить вы уже ничем не навредите. В самом худшем случае всё равно вернётесь назад. В вас стрелять он не станет. В жену — тоже.

— Вот видите, как у вас всё логично получилось.

— Работа…

— Тогда я пошёл.

— Удачи!

Автомобиль Чернова подрулил к подъезду здания, оцепленного спецназом. Вепрев в прокурорской форме и бронежилете вышел из чёрной «Волги», выделявшейся от других машин, как хищная щука, и, приветствуя, поднял руку.

«Император приветствует идущего на смерть, — усмехнулся почему-то Данила, — а ведь получается наоборот. В Риме приветствовали гладиаторы императора…»

Он вошёл в пустое здание, чувствуя десятки настороженных глаз, следящих за ним. Не замечая ступенек, вбежал на второй этаж. Он хорошо запомнил, где находится именно та дверь, за которой несколько часов прождал полковника. В приёмной, как и везде, было пусто, царила гробовая тишина. За дверью, за той самой дверью с сохранившейся табличкой, что-то упало. Он дёрнул ручку.

— Ковшов? — услышал глухой голос изнутри. — Ты мне не нужен…

— Вы мне нужны! Откройте, полковник!

— Был полковник и весь вышел.

И тут же прогремел выстрел.

— Даня! — раздался вопль Очаровашки.

Данила забарабанил в дверь ногами и руками, но замок щёлкнул и дверь приоткрылась. Он распахнул её, рванул вперёд и чуть было не сбил Очаровашку с ног. Бледная, она упала ему на руки. Целуя её, он краем глаза заскользил по кабинету. Филимонова нигде не было, только струйка крови выползла из-под его стола. Кабинет тут же заполнили бойцы в чёрных костюмах с автоматами. Он поднял Очаровашку и понёс на руках через расступающуюся толпу.

Часть II

Стрела, которую ждёшь

— Ну, как новый прокурор? — сразу после приветствия и первых обязательных в таких случаях любезностей по телефону спросил Лыгин. — Куда метёт новая метла?

— Метёт в ту сторону, куда положено, а это главное, — ответил Данила. — Энергичен, будто две танковые силы, так что некоторым не отдышаться. Но такие сразу заявления на стол. Не по нраву им его начинания.

— Он здесь, в коридорах прокуратуры республики, у дверей кадров месяц, а то и поболее скучал, в основном потолки разглядывал да ручки кабинетов.

— Чего бы это?

— Часа ждал своего.

— Иронизируешь?

— Перессорился у себя на Алтае со всеми. А в особенности с местными правителями. Он же замом был у прокурора края по общему надзору. Придерживался взглядов Трубина и его концепции: дробить свой участок на мелкие направления не дал, восстал против сухаревских установок на дежурство прокуроров при погрузках и разгрузках железнодорожных вагонов. Одним словом, против всего того бедлама, что Сухарев Александр Яковлевич в угоду Горбачёву нагородил.

— Откуда информация?

— Проверенная, не сомневайся. Временным он был человеком у вас. Случайным. Мне представляется, Александр Яковлевич обрадовался даже, когда на пенсии очутился.

— Теперь что говорить… Ты лучше, раз в курсах, о Юрии Фёдоровиче поделись.

— А чего рассказывать? Обиженные на его шефа нажали,