Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

перевалочный пункт по вывозу камня. Но тут у него не пошло, резкий, прямодушный Ребров сразу открестился от дядькиных денег и наотрез отказался участвовать в каком-нибудь общем деле. Он ведь прекрасно знал, что за дела может предложить Росомаха. Как ни странно, Росомаха не стал настаивать, по-моему, ему просто понравился этот работящий прямой мужик. Так что пост на Бусыхе так и остался просто местом, куда запросто можно было заехать отдохнуть и попробовать свежей рыбки.

На посту все получилось с одной стороны хорошо, с другой – не очень. То есть насчет лодки и машины мы договорились без проблем. Лодок у Реброва было целых три, но он все равно предупредил, что дает не больше чем на неделю. Этого срока нам хватало с лихвой, спустимся до Далинды, возьмем свою, а эту вернем Ивану. «Ниву» же хозяин поставил рядом со своим УАЗом, на заднем дворе.

– Пусть стоит сколько надо. Есть-пить не просит. Появишься, заберешь.

С рацией тоже вроде все получилось. Она работала, и Иван без возражений согласился связаться с нашим человеком в Подгорном. Дядя Афанасий всегда работал на опережение, мозги у него были как у какого-нибудь Билла Гейтса, я думаю, займись он обычным бизнесом, он бы тоже не прогорел. Еще в самом начале, когда он только начал организовывать дело по нефриту, он сообразил, что очень неплохо в тайге иметь связь. Тогда он еще не думал о спутниковых телефонах и начал пользоваться тем, что есть. Радиостанциями геологов, метеорологов и прочих проживающих в тайге работяг. А для того, чтобы не разговаривать через их офисы в поселке, дядька взял на зарплату пенсионера, бывшего геолога, Вячеслава Глотова. Это был известный по всей республике радиолюбитель-коротковолновик, начавший заниматься своим хобби еще в советские времена. Когда-то он даже организовал в поселке секцию радиолюбителей, и она была известна на всю республику.

Сейчас же, когда интернет мгновенно связывал людей без всякой привязки к возможностям радиоволн, секция исчезла сама по себе, и только старый геолог так и остался фанатом своего дела. Деньги, как известно, нужны всегда, особенно пенсионерам с их мизерной пенсией, и Глотов без проблем согласился работать на Росомаху.

Вот через него я и попробовал связаться с матерью. Все получилось – Глотов ответил, набрал телефон, что я продиктовал, и мама ответила. Все вроде бы получилось, но много ли можно сказать через постороннего человека, тем более в таком деле, как мое? Я только сказал, что у меня все в порядке, я с другом эвенком нахожусь на водомерном посту на Бусыхе и скоро уйду в тайгу. Если что-то надо сделать по-другому, пусть она подскажет.

Как передал мне Глотов, мать очень обрадовалась, узнав про мои дела, и подтвердила, что я все делаю правильно. Надо уходить в тайгу и пока побыть там, насчет связи что-нибудь придумают. Вот и весь разговор. Как только мы перекусили, мы, больше не задерживаясь, прошли на берег и через десять минут уже шли на моторе по Большой Бусыхе.

О том, как мы провели два дня в Далинде, воспоминаний у меня не осталось. Вернее, они были, но это было что-то сумбурное и не всегда понятное, явь это или грезы. Два дня я, не хуже какого-нибудь алкоголика, пил, спал и снова пил. Из интересного было только то, что рассказала потом Любка. Как она несколько раз останавливала нас и отбирала ружья, когда мы собирались идти в Подгорное, убивать китайцев и москвичей. Через два дня, утром, я вылил в ведро недопитую бутылку отвратительно вонявшего самогона и больше не прикоснулся к спиртному. Телефон так и не работал, и больше здесь оставаться становилось опасно. Надо было уходить.

Глядя на меня, Мишка тоже попробовал остановиться, однако ему это не удалось. Пообещав, что это последний стакан, он выпил и через час опять был в стельку. Тогда я предупредил Любу, что мы плывем на рыбалку, собрал снасти, ружья, провиант и утащил на себе Мишку в лодку. Когда он очнулся на воде, то чуть не бросился в драку, однако я облил его из ведра забортной водой, и он, клацая зубами, забился в угол. Лишь через день он начал разговаривать и понемногу есть. Эвенки очень трудно отходят после возлияний, глядя, как он мучается, я подумал, что на их месте вообще бы не пил, чем так отходить.

И вот второй день мы здесь, отдыхаем, отъедаемся и загораем. Мишка рыбачит, а я все обдумываю то, что произошло, и пытаюсь разобраться в ребусе, кто же начал всю эту кутерьму. Но сегодня отдых заканчивается, мы с Мишкой тронемся туда, откуда все началось. К тому ключу, где Афанасий Тимофеевич Гурулёв словил пулю в живот. Может, там найдется кончик шнурка, за который можно будет потянуть, чтобы распутать весь клубок. Да и похоронить надо дядьку. Или что там осталось от него.

Я поднялся с камня и уже почти шагнул на тропку к табору, но неожиданный звук заставил меня остановиться. Сначала едва слышно, как комар, но с каждой секундой нарастая, над Витимом пел лодочный мотор. Из-за поворота, из-за обрывистого утеса, уходящего прямо в реку, выскочил маленький сверкающий жучок и на глазах стал превращаться в лодку. Я даже рот открыл от удивления, такое судно на Витиме я видел только один раз. Какие-то богатые туристы года два назад сплавлялись целым караваном таких лодок. Мы с Валеркой как раз тогда оказались на берегу, одна лодка подошла к нам, и мы ее хорошо рассмотрели. Огромная яркая надувная лодка, то ли из пластика, то ли из резины, шла под мощным японским мотором. Тент, закрывавший всю лодку, был натянут, и сколько там помещается людей, мы не разглядели. Мужик, выпрыгнувший из лодки, как оказалось, сплавщик-инструктор, он вел весь этот караван, спросил, далеко ли до Красного Яра, а то навигатор что-то врет. Там они собирались ночевать.

Сегодняшняя лодка была одна, и шла она на полной скорости, нос задрался над водой, и отсюда казалось, что лодка летит.

– Кого это еще черт несет?

Я даже не услышал, как Мишка спустился ко мне.

– Да хрен знает! Смотри, какая посудина. Если так будет лететь, сегодня к вечеру в Усть-Маре будет.

Победная песня мотора вдруг смолкла, и нос судна упал на волны. Лодка была еще далеко, и я не мог разобрать, сколько там людей. В этот раз лодка была без тента, это я разглядел даже отсюда. Над бортом что-то стеклянно блеснуло.

– Видел? Бинокль, что ли?

Однако глаза