Аварийный взлёт - Левит Ирина

Аркадий Михайлович покинул административный корпус и двинулся не в сторону гостиницы, а в совершенно противоположную — к пассажирскому терминалу. Народа было немного — судя по всему, наступило время относительного самолетного затишья, невероятного где-нибудь в Москве и вполне привычного пусть в относительной, но все же провинции. Аркадий Михайлович прошелся по залу, оценивая «на местности» все, что он видел на записях: где Марадинский сидел, куда глядел, как спасался бегством. Вход в цокольный этаж действительно был ближайшим убежищем. Казик спустился вниз, отметив, что, пожалуй, цокольный туалет не много кого привлекает. Здесь горел какой-то сиротливый свет и, по крайней мере в данный момент, царила совершенно безлюдная тишина.

Аркадий Михайлович поднялся в зал и вдруг увидел Ольгу Валерьевну Егорову. Она стояла, опершись на барную стойку, и о чем-то разговаривала с грузным южнолицым мужчиной. Стойка находилась в пеналообразном отсеке, между залом прилета и стеной из толстого гипсокартона. Над входом в отсек висела вывеска «Кофейня у Рустама». Удачное совпадение, решил Казик и направился в кофейню.

Первым его заметил мужчина.

— Прошу вас! — разулыбался он с профессиональным радушием. — У нас самый лучший кофе!

Егорова обернулась и почему-то смутилась.

— О, Ольга Валерьевна! — изобразил радость Казик. — А я вот решил кофейку испить.

— У Рустама, — Егорова кивнула на мужчину, — он самый лучший.

— Тогда, может, получим удовольствие вместе? Я вас угощаю.

— Ну зачем же? Я в состоянии за себя заплатить, — воспротивилась начальница VIP-зала, но Казик отмахнулся, переключившись на хозяина:

— Уважаемый Рустам, будьте любезны, сделайте нам две чашечки самого вкусного кофе.

— Всенепременно! — заверил хозяин. — У нас всегда прекрасный кофе, а для Ольги Валерьевны он даже лучше прекрасного. А для хорошего знакомого Ольги Валерьевны я тоже сделаю лучше прекрасного. Присаживайтесь вон там, — он кивнул на столик около искусственного деревца, — здесь самое уютное место.

— Я люблю сюда приходить, — сказала Егорова. — Здесь действительно самый лучший кофе. Не только в аэропорту, но и в городе… я думаю. И Рустам очень хороший человек. Может, потому и кофе у него такой. — Помолчала и спросила: — А вы здесь случайно или?..

— Встретил вас случайно, — нисколько не соврал Казик. — Но очень вовремя. Хочу вас еще кое о чем спросить.

— Пожалуйста, — Егорова пожала плечами. — Хотя я все утром рассказала… Вряд ли что-то вспомню новое…

— Я немного о другом. Я кое-что хочу уточнить у вас по поводу Веры Николаевны Бубновой.

Казик улыбнулся с эдакой просительностью. Вроде, извините великодушно, но очень уж нужно полюбопытствовать.

— Веры Николаевны? — Егорова посмотрела удивленно. — Я ничего особенного о ней не знаю. В основном только как о клиентке нашего зала.

— Да-да, она только клиентка. Как и Эдуард Борисович Марадинский… — Казик осекся, потому что Рустам лично принес две чашки кофе и замер около столика в почтительном ожидании. Аркадий Михайлович отхлебнул глоток, воздел глаза к потолку, произнес с восхищением: — М-м-м!..

Хозяин удовлетворенно кивнул и степенно удалился.

— Действительно потрясающе! — оценил Казик и тут же переключился: — Так вот, Эдуард Борисович Марадинский тоже значился вашим клиентом, был знаком с Верой Николаевной, и вполне возможно, они как-то пересекались в вашем зале.

— Пересекались. И что здесь особенного? — пожала плечами Егорова.

— А они общались между собой?

— Общались. И что здесь особенного? — повторила Ольга Валерьевна, но на сей раз настороженно.

— В принципе, ничего. Но вот как раз про особенное… Может, вы замечали какие-нибудь особенности в их общении? Ну, чисто случайно… В конце концов, подмечать нюансы входит в ваши служебные обязанности…

— В мои служебные обязанности не входит устраивать слежки за клиентами! — довольно жестко отреагировала Егорова.

— Конечно, конечно! — Казик разве что руки к груди не прижал в знак полного понимания чужой деликатности. — Однако я не просто так интересуюсь. Не из любопытства, поверьте. Ваша работа требует определенной тонкости, и лучше вам неофициально пообщаться со мной, нежели совершенно официально со следователем.

На лице начальницы VIP-зала отразилось смятение. Уж что она себе такое-эдакое представила, Казик не понял, но Ольга Валерьевна, судорожно отхлебнув из чашки, задумалась. Причем (психолог нисколько не усомнился) не просто взяла паузу, а действительно углубилась в воспоминания.

— Пожалуй, один раз я заметила особенное… как мне показалось… — произнесла она неуверенно, — осенью прошлого года… Вообще-то Вера Николаевна и Эдуард Борисович действительно пересекались периодически в нашем зале, они ведь довольно часто летали, особенно Эдуард Борисович. И, насколько я видела… ну, по крайней мере, когда я сама в зале находилась… они нормально общались. В любом случае они всегда здоровались, они же воспитанные люди… А прошлой осенью Эдуард Борисович вместе с женой улетал куда-то за границу, рейс задержали, и они часа два провели в зале. Вера Николаевна тоже куда-то улетала, и у нее тоже была задержка рейса… Так вот они не только не общались, но даже сделали вид, будто друг с другом не знакомы. Я довольно случайно обратила на это внимание и тут же выбросила из головы. Какое мое дело? И только вот сейчас, когда вы стали расспрашивать, вспомнила… Но ведь это сущая ерунда…

— Премного благодарен, Ольга Валерьевна! — просиял Казик и, в буквальном смысле раскланявшись, покинул кофейню.

…Купревич позвонил раньше, чем Аркадий Михайлович рассчитывал.

— Ну, во-первых, записывайте номер Бубновой. Он есть в базе VIP-зала, — сказал полковник. — А во-вторых, Марадинский и Бубнова действительно пересекались в разных городах четыре раза. Один раз в Москве, один раз в Екатеринбурге и дважды в Питере. Вылетали и прилетали в разное время, но в одном месте находились два-три дня. Последний раз в Питере, за три недели до убийства Марадинского. Все это мы установили по билетным базам. Что вы намерены предпринять?

— Как вам и говорил, я намерен пообщаться с Верой Николаевной. Хочу выяснить, какие-такие особые дела ее связывали с Марадинским. И, поверьте, — упредил возможные возражения Казик, — это лучше сделать мне, нежели вам. Любой допрос и даже официальная беседа полной ясности нам не дадут. Насколько могу предположить, Бубнова не из тех женщин, кто испугается следователя.

Аркадий Михайлович придумал разные варианты, как сговорить руководительницу аудиторской фирмы к скорой беседе, но сработал самый простой и правдивый.

— Значит, вы эксперт из московской полицейской команды и хотите со мной потолковать о Марадинском? — уточнила Вера Николаевна.

— Совершенно верно, — подтвердил Аркадий Михайлович. — Вы ведь были с ним знакомы?

— Ну, если вы мне звоните, значит, выяснили, что была, — не стала отнекиваться Бубнова. — Только я его точно не убивала. Не припомню за собой такого греха.

В трубке явно послышался короткий смешок, и это несколько удивило Казика: демонстрирует ироничное безразличие, хотя специально интересовалась ходом расследования?

— А мы могли бы с вами увидеться, лучше сегодня? — спросил он, прикинув, что почти вечер, и у Бубновой наверняка уже есть свои планы.

Ну как же такая деловая женщина без заранее намеченных планов?

В трубке возникла пауза, правда, короткая, после чего деловая женщина заявила:

— Жду вас в девятнадцать часов. Записывайте адрес…

В жизни она оказалась гораздо интереснее, чем на фото и видеозаписи. Лет сорока, из тех женщин, которые зайдут в переполненный зал и сразу будут замеченными. Яркая дама — притягивающая и одновременно пугающая. К такой ринешься в объятия, но там и задохнешься — что в деловом, что в любом другом смысле.

— А вы совсем не похожи на полицейского, — констатировала она, откровенно окинув Казика с ног до головы.