Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

безразлично, а сами, прикрываясь солнцезащитными очками, косят глаза, разглядывая этого мужика, от которого идет дух бизнесмена, точно знающего, чем и как можно радовать женщину! Они глядят на мужчину, от которого им не нужны вечная и глубокая любовь и привязанность, на мужчину, который поможет забыть «вчера» и приготовиться к «завтра», а ведь именно для того и нужно «сегодня»! Ну а почему нет, сам себя спросил Рябов и понял, что просто хочет ни о чем не думать хотя бы сегодня, плюнул на газон и поднял руку, ловя такси.

Подъезжая к дому Доброхотовых в Кричалиной, он увидел компанию, стоящую возле ворот: Геня, Рома и тот самый тип, который разозлил их с Ниной. Судя по позам всех троих, незнакомец тут появился относительно давно, потому что напряжения первых минут уже не замечалось, а молчание было расслабленным и позы спокойными.

— Чем удивите? — спросил Рябов.

И спросил он только для того, чтобы голосом выразить главное желание — ничем не заниматься!

— Да вот, — сказал Геня, кивая на незнакомца. — Тебя ищет…

— Вроде нормальный, — буркнул Рома.

Геня посмотрел на него удивленно, незнакомец — обиженно.

Зато Рябов немного огорчился, зная, что Рома попусту болтать не станет.

— Послушайте!.. — вступил в разговор и незнакомец. Все молчали, и он повторил: — Послушайте! Я вам не навязываюсь! Меня пригласил сюда профессор Доброхотов!

Видно было, что он старается держать себя в руках, но силы его на исходе.

— Прискорбно, конечно, что приехал я уже после его смерти, но может ли это отменить наши с ним договоренности? Мне ведь нужно только посмотреть то, что он сам предложил, понимаете?

Рябов подумал, что второй напряженный разговор подряд был бы слишком труден, и попробовал найти решение.

— Вы можете сказать, что и когда он вам предложил посмотреть? — спросил он, надеясь, что собеседник не даст внятного ответа.

— Вас ведь не устроит простой ответ! — воскликнул настойчивый незнакомец.

Такой ответ Рябову понравился, и он решил снизить накал:

— Вы начните, и станет ясно.

— Ах да! — сказал незнакомец и протянул руку: — Позвольте представиться — Свешников Кирилл Антонович.

Рябов представился в ответ, и Свешников продолжил, но теперь он говорил уже спокойнее, увереннее, применяя интонации, чтобы выделять самое важное:

— Прежде всего, должен признаться, что наше с Денисом Матвеевичем знакомство имеет сугубо заочный характер, но, если интересно, я готов предъявить его письма…

— Мы не в полиции, — улыбнулся Рябов. Он открыл калитку, движением руки предложил гостю входить, а сам задал вопрос одновременно и Гене, и Роме: — У нас есть чем поужинать?

Оба внимательно посмотрели на Рябова, мол, не опасаешься?

Потом Геня спросил:

— Полчаса потерпите? Сообразим что-нибудь. Вам горячее?

— Да без разницы, — ответил Рябов. — Вы там особо не заморачивайтесь и не спешите… — По дороге в дом заметил, предваряя продолжение разговора: — У профессора было много знакомых, но не всем от него что-то понадобилось сейчас, после того, как он ушел. В прошлый раз, если не ошибаюсь, вы говорили об архиве профессора Доброхотова, поэтому будет лучше, если вы изложите как можно более подробно и просьбу, и ее основания.

Свешников слушал внимательно, кивая в такт речи, потом сказал:

— Тем не менее! Письмо, в котором я изложил свою просьбу, первое письмо, я отправил через нашего с ним общего знакомого, который был при этом просто посредником…

— Что за знакомый, откуда он? — заинтересовался Рябов.

— Обо всем по порядку, — пообещал Свешников. — Человек, который нас познакомил, живет в Санкт-Петербурге. Как он знаком с профессором Доброхотовым — не знаю. Так вот, на мое письмо пришло послание на целых двух страницах, на которых Денис Матвеевич изложил свое мнение по моим взглядам и предложил мне ответить на вопросы и уточнить мои интересы.

Свешников остановился перед крыльцом:

— Мы можем поговорить тут? Тут ведь можно курить? — Закурив, продолжил: — Мое первое обращение носило характер детской игры «холодно или горячо», поскольку я излагал свои вопросы в совершенно общей и отдаленной манере, поэтому, видимо, Денис Матвеевич и счел нужным меня…

Он помолчал, подбирая слово.

— …наверное, он предложил мне сосредоточиться. — И кивнул, будто подтверждая точность выбора.

— Второе письмо я уже отправлял по адресу, который он рекомендовал…

— Вы помните этот адрес? — спросил Рябов.

— Конечно! Я же по нему и приехал к вам, — кажется, удивился Свешников.

— В Кричалину? — удивился Рябов. — Он вам назвал именно тот адрес?

Свешников замялся:

— Не совсем… То есть… Письмо я отправил именно по тому адресу, который мне прислал в ответном письме профессор Доброхотов, но, когда приехал, выяснилось, что живет-то Денис Матвеевич совсем в другом доме… — И с извиняющимися интонациями продолжил: — Собственно, из-за этого я и на похороны не пришел… Я же ждал хозяина дома и не знал, что хоронят Доброхотова.

— Ну а по какому адресу вы письмо отправляли и в Кричалину приехали? — спросил Рябов.

Он понимал, что адрес будет ему незнаком — не так уж хорошо он помнит все улицы в деревне, но предполагая, кто именно владеет тем домом, куда шли письма. Адрес в самом деле ни о чем не говорил, но скажет в самом скором будущем, был уверен Рябов. И тут он ощутил усталость и захотел разговор свернуть.

— Так что же вы разыскиваете, Кирилл Антонович? — спросил Рябов.

— Если отвечать просто, без утяжеляющих подробностей… — сказал Свешников.

Он раскрыл сумочку, лежавшую рядом, достал оттуда листок бумаги и протянул его Рябову:

— Вот тот знак, по которому сотрудники Дениса Матвеевича должны были отбирать любые бумаги.

— И он стал выполнять ваше…

Рябов хотел пошутить, но, развернув лист, передумал. На пожелтевшем и измятом листке был изображен равносторонний треугольник, от середины каждой из его сторон были проведены прямые линии, разбивавшие треугольник на четыре равные части, тоже треугольные.

— Откуда это у вас? Такой рисунок я видел у Доброхотова!

Свешников смотрел удивленно:

— Ну да! Так я же вам и говорю, что я его и прислал…

— Вы прислали это Доброхотову?