Слово вора - Владимир Григорьевич Колычев

через плечо. Вроде все на месте, он идет дальше.

И вдруг раз, кто-то хватает Пашу за руку. И тут же на запястье защелкиваются наручники. А кто-то берет под локоток пухлячка. И его выводят из толпы, и Пашу.

– Гражданин, прошу посмотреть, на месте ли ваши деньги? – предлагает плотный сутулый мужчина с темными кругами под глазами.

Лицо кислое, усталое, но взгляд бодрый, ментовской. Вора поймал как-никак. Настоящего вора, не какого-то там крадуна.

Пухлый дрожащими пальцами вынимает из кармана свой бумажник, вынимает все деньги.

– Ты еще трусы сними, покажи! – фыркнул Паша. – Сейчас все отберут! И отрежут!

– Гражданин, вас провоцируют!

Кислолицый следил за Пашей, видел, куда он дел деньги, вынул из рукава три сотки.

– Ваши деньги, гражданин?

– Да!.. Э-э, не знаю! – в растерянности протянул пухлый.

Купюры не новые, разные номера и серии, попробуй разберись.

– Сколько у вас было в бумажнике денег? – с надеждой спрашивает опер.

– Ну, точно не скажу!

Потерпевший начал пересчитывать деньги, Паша засмеялся.

– Он точно не скажет! Запишите это для адвоката! И для прокурора!.. Может, мне крикнуть что-нибудь про тридцать седьмой год?

Центр Москвы, рядом, у входа в метро бурлит толпа, люди идут, оборачиваются. А Паша не какой-то голодранец, пальто на нем дорогое, шарф из натурального шелка. Запросто можно отработать на публику. А сейчас как раз не тридцать седьмой год, за ментовской беспредел можно крепко влететь, прокуратура не дремлет, а Паша знал, как правильно составлять жалобы: тюрьма – хороший учитель.

– Гражданин, скорее, пожалуйста!

Мент явно нервничал, пухлого поторапливал, а на Пашу и смотреть не хотел. Зато Паша наблюдал за ним боковым зрением.

– Ну, кажется, двухсот рублей не хватает!

– Кажется или не хватает?

Мент понял, что статью Паше не пришить, а заказ на него спущен, хочешь не хочешь, а надо принять.

Паша засмеялся, заметив чужую руку возле своего кармана. Пока один мент занимался терпилой, другой попытался подложить что-то в карман. И это что-то с тихим коротким стуком упало на тротуарную плитку. Паша резко повернулся, глянул вниз и увидел, как по земле скачет пистолетный патрон.

– Граждане, будьте внимательны! – крикнул он. – Смотрите по сторонам! Милиция патроны в карманы подбрасывает!

– Эй, а я видел, видел! – Откуда-то взялся Газквас из команды Тихи, девчонка с ним какая-то. – Вон, патрон валяется!

От смущения молодой опер залился краской, присел, подобрал патрон. Но зеваки уже собираются, смотрят.

– А может, это и не милиция вовсе! – разошелся Газквас. – А ну-ка, приятель, засвети корочки!

И кислого сбили с толку, и его напарника, и один полез за удостоверением, и другой, капитан Дольцев и старший лейтенант Патрикеев, Московский уголовный розыск, серьезная контора. Но несерьезный результат.

– Облажался ты, капитан! Карманы зашитые! Чтобы дело не пришили!

На охоту Паша выходил редко и всегда тщательно готовился. Даже на брюках карманы зашиты, чтобы менты не смогли вернуть сброшенный улов. О том, что ему могут подбросить патрон или даже наркоту, он как-то не думал. А зря. Впредь будет еще умней.

– Давай его в отделение! – обращаясь к своему напарнику, распорядился Дольцев.

– Э-э нет! Сначала протокол изъятия! С двумя понятыми! А то еще что-нибудь подбросите! Знаю я вас, вам только дай волю, всех адвокатов пересажаете! Кто с милицейским произволом бороться будет?

Дольцев окончательно понял, что с Пашей ему не справиться, и сдался. Снял наручники и указал на все четыре стороны.

– Никуда ты от нас не денешься, Страхов! – на прощание шепнул он.

Паша лишь посмеялся им вслед, кивнул Газквасу в знак благодарности и скрылся в толпе. По пути к эскалатору выдернул стопку денег из кармана худосочного мужчины с крупным кадыком и выпученными глазами. Доказал себе, что ничего не боится, и вернул деньги на место.

Вечером он с Тихой играл в покер в кафе. Паша уже собирался заканчивать игру, когда появился Сава.

Паша вел себя сдержанно, не выказывал эмоции, но с вором поздоровался тепло. Тиху же появление Савы совсем не обрадовало. Тяготился он воровской опекой, ему хотелось полной свободы, но и забить на Саву боязно, по понятным причинам. Паша же и вовсе полностью зависел от воровского слова.

– Что там на Красных Воротах стряслось? – после предисловий спросил Сава.

– Да подстава мусорская! На паленом взять не смогли, маслину подкинуть хотели.

– Маслина – на восемь лет тянет, – угрюмо проговорил вор.

– Так известно! – кивнул Паша.

– Конкретно мусора на тебя зарядились.

– На меня?

– Ну, если маслину подбросить хотели… Вряд ли от своей волыны.

– Ну да, вряд ли… Заказ на тебя поступил, закрывать тебя будут.

– Не страшно.

– Страшно не страшно, а ты мне здесь нужен, – глянув на Тиху, сказал Сава.

И с Тихой у Паши все на мази, и с Туковым дела наладились, второй уже подгон сделал, шестьдесят штук на общак. Чуронов разогнался, обороты нарастил, тридцать шесть тысяч отстегнул. Паша держал все под контролем, еще и Зойке помогал, а почему бы и нет?

– Я сам себе здесь нужен, – улыбнулся Паша.

Морозы на носу, а зимовать лучше на воле, чем в тюрьме. Тем более когда живешь кучеряво.

– Тогда не отсвечивай, по ширмам пока не ходи… Или у тебя с лавьем напряг? – неожиданно спросил Сава.

– Да нет, нормально все. – Паше пришлось поднапрячься, чтобы скрыть сарказм.

С деньгами у него все в порядке. С каждого подгона Сава выделял по две-три тысячи. Себе десятку в карман положит, а ему двушку, себе пятнашку – ему с этого трешку. Да помогая Зойке, он больше зарабатывал. И Тукова Паша, в общем-то, мог сам крышевать, получая не три тысячи с каждого отстега, а гораздо больше. Но так он же честный вор, не за деньги под Саву подпрягается, корона ему светит. Или нет? Может, Сава и через два года не захочет его короновать. А он задницу за долю малую рвет. И на стрелки с Тихой задаром ездит, а это опасно, на пулю как не фиг делать нарваться можно.

– Ну тогда не надо пока лопатники из карманов таскать. Потом на бан выйдешь, когда волна уляжется. Я и сам нет-нет, да… – улыбнулся Сава.

Паша кивнул. Сава и сам под колпаком у ментов. В прошлом году под следствием два месяца провел, в позапрошлом три.

– А может, это под вас копают, Владимир Владимирович, метят в вас, а по мне просто пристреливаются.

– Жизнь покажет… Ладно, пойду я. Хорошо тут у вас.

Сава поднялся, и Паша выразительно глянул на Тиху. И тот правильно все понял, шепнул на ухо Макару, и вор получил в сопровождение трех бойцов.

– А то вдруг что, крайними окажемся… – сказал Тиха, когда вор ушел. – Может, правда в Саву метят?

– Со всех сторон метят, со всех сторон прилететь может, – кивнул Паша. – Хорошо, если увернешься, а если нет?

– Хорошо, ты увернулся. Надо бы пацанам карманы зашить, а то ментам верить нельзя.

– И не надо.

Пацаны сопроводили Саву. Паша уже собирался уходить, когда они вернулись. И не одни, а с девочками. Стемнело на улице, похолодало, проститутки замерзли, пацаны предложили им согреться, в принципе, ничего особенного. Девчонки свои, из обоймы Линька. Все бы ничего, но среди них Паша заметил Женю-Жанну, и такая она свеженькая с морозца, сочная как ягода под снегом в октябре. Одета с вызовом, как и подобает проститутке, но именно это