Сомнение Гурова - Николай Иванович Леонов

– Но ведь бывают и деловые звонки?

– Да, бывают.

– Какие отношения у вас были с Маратом Сулейменовым?

– Вы о чем? Какие же у меня с ним могут быть отношения? Я с охранниками пересекаюсь, только если езжу за покупками, а один из них ведет машину. Или когда кто-то из них поднимается сюда, допустим, помогает Ольге Михайловне покупки донести. Я этого Марата даже видела не каждый день.

– Но голос его вы знали?

– Да, так оно и было. Можно даже сказать, что я голоса их лучше знала, чем лица. Они часто звонили, говорили, мол, я приехал, жду внизу. После этого я уже шла, докладывала Кириллу Васильевичу или Ольге Михайловне.

– Два года назад, в тот день, когда была похищена Алла, Сулейменов с утра звонил сюда, в квартиру?

– Да, было такое.

– Этот звонок вы принимали?

– Да, я.

– Что он сказал?

– Сказал, что заболел, не сможет прийти, просил, чтобы его заменили.

– Чем он заболел?

– Этого он не говорил. Сказал только… Сейчас я постараюсь точно вспомнить. Он сказал так: «Передайте Кириллу Васильевичу, звонил Марат, я заболел. Прийти не смогу. Потом отработаю». Вот и все.

– Вы хорошо запомнили его слова?

– За два года могла что-то и забыть. Но самую суть, это да, запомнила.

– А не могло быть так, что человек сказал не «Звонил Марат, я заболел», а «Звонил Марат, он заболел»?

Горничная задумалась, принялась рыться в памяти, потом пожала плечами и проговорила:

– Да, могло и так быть, наверное. Я точно не помню. Но ведь человек не будет о себе говорить «Он заболел», верно?

– О себе не может, – согласился сыщик с такими словами собеседницы. – А вот о ком-то другом – запросто. Вы уверены в том, что с вами в то утро говорил именно Марат, а не кто-то другой?

Горничная растерялась:

– Но как же так? Ведь он сказал «Я Марат».

– Нет, минуточку. Если вы все правильно передали, то он сказал по-другому: «Звонил Марат». Это немного разные вещи. Обычно человек о себе так не говорит. Поэтому я хочу вам задать такой вопрос. Допустим, вам пришлось бы выступать с показаниями в суде, и вы поклялись говорить правду. Вас там спросили бы, уверены ли вы в том, что говорили в то утро с Маратом Сулейменовым. Что вы ответили бы?

Горничная глядела на сыщика во все глаза. Она была растеряна и встревожена, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но так и молчала. Галина задумалась, уставившись в пол.

Минуты через две эта женщина снова подняла глаза на сыщика и ответила:

– Нет, наверное, я не могла бы сказать, что уверена. Теперь я в этом сомневаюсь.

– Была еще какая-то примета, по которой вы решили, что это и правда Сулейменов, а не другой охранник? Не Чижов, не Коротков?

– Да, была, – сказала Галя. – Он говорил как все кавказцы. Хриплый такой выговор.

– С акцентом, да?

– Да.

– У Сулейменова был сильный акцент? Голос такой же, какой вы слышали в то утро?

На этот раз Галя раздумывала меньше.

Она медленно покачала головой и проговорила:

– Теперь я соображаю, что вы правы. Марат ведь довольно правильно говорил. Акцент был еле слышный. Голос немного другой, молодой. Теперь я думаю, что утром двадцать второго числа со мной говорил другой человек.

– Но тогда у вас сомнений не возникло?

– Нет, тогда их не было.

– Хорошо, теперь вы можете проводить меня к вашей хозяйке, – сказал сыщик.

Спустя несколько минут он вошел в гостиную, где его ждала мама Аллы.

– Добрый день, Ольга Михайловна, – приветствовал ее Гуров. – Как я и предупреждал, у меня возникли новые вопросы. Но теперь не только к Алле, но и к вам. Чтобы не терять времени, я предлагаю побеседовать всем вместе. Алла уже пришла из школы?

– Да, она уже час как здесь находится, – ответила хозяйка дома.

– Тогда, если вы не против, пойдемте к ней, – предложил ей сыщик.

Ольга Прошина не нашла, что возразить, и они прошли в комнату Аллы.

Девочка сидела перед компьютером и смотрела какой-то фильм. Увидев сыщика, она без особого энтузиазма оторвалась от своего занятия и повернулась к нему.

– Сегодня мне бы хотелось расспросить тебя и твою маму обо всех событиях того дня, когда тебя похитили, а также о том, что случилось на сутки раньше, то есть двадцать первого числа, – произнес Лев Иванович.

– Но тогда ничего не случилось, – сказала Алла. – День как день, ничего особенного.

– Возможно, тебе только кажется, что там не было ничего особенного, – заметил Гуров. – Может быть, там были некоторые странные моменты, которые дадут нам ключ к разгадке тайны твоего похищения. Поэтому постарайся быть такой же внимательной, какой ты была вчера, и отвечать так же подробно. Скажи, в тот день тебя возил в школу охранник Марат?

– Да, точно, Марат возил, – ответила Алла.

– Тебе нравилось с ним ездить? Или было все равно, с кем именно?

– Нет, с Маратом было лучше. С ним можно было поговорить. Остальные трое, они такие угрюмые были. А Марат юмор понимал, шутить любил. Мне с ним нравилось.

– В то утро, двадцать первого, когда вы ехали в школу, все было как обычно? Марат шутил, разговаривал с тобой?

Девочка задумалась, вспоминая события того далекого дня, потом кивнула и произнесла:

– Все было точно так же, как и всегда. Марат много шутил, мы смеялись всю дорогу до самой школы.

– Понятно. А после школы? Это было, наверное, в такое время, как сейчас, да?

– Нет, не в такое. – Алла отрицательно покачала головой. – В тот день у меня была тренировка, и я задержалась на два часа. Марат забирал меня уже в пять. Можно сказать, вечером.

– Понятно. Как вы общались тем вечером? Так же, как утром? Тоже много смеялись?

Девочка чуть помолчала и сказала:

– Нет, не так. Странно, что я раньше об этом не задумывалась. Но вот вы стали спрашивать, и я поняла, что Марат в тот вечер был какой-то странный. Да, он сам на себя не походил. Обычно после школы меня всегда спрашивал, как прошел день. Я ему иногда жаловалась на некоторых учителей. Мы вместе смеялись. А в этот раз Марат вообще со мной не разговаривал, словно окаменел. Я постаралась его расшевелить, сама стала рассказывать что-то смешное, но он меня будто не слышал. Я на него даже обиделась, перестала с ним разговаривать. Мы доехали до дома в полном молчании.

– Ты его не спрашивала, почему он такой мрачный, что случилось?

– Кажется, спросила. Но он