Диагноз с пулей в сердце - Владимир Григорьевич Колычев

class="p1">Квартира действительно трехкомнатная, в доме советской постройки, на седьмом этаже. Печать не сорвана, в квартире беспорядок, на полу на кухне меловый силуэт, кровь засохшая. И запах такой, как будто мертвая плоть где-то разлагается. Холодильник работал, Корней открыл дверцу, продукты в нем уже пропали, но это не та вонь, которую он ощутил с порога.

Планировка действительно стандартная: кухня, гостиная и самая маленькая комната справа, спальня слева. Форточка на кухне не открывалась. В квартире на самом деле сделали ремонт, стены отшпатлеваны, покрашены, подвесные потолки, новая, хотя и не самая дорогая мебель. А окна почему-то не поменяли. Старые окна, деревянные, смотрятся неплохо, но форточка не открылась, как Корней ни старался. Зато относительно легко открылась створка окна.

Давыдов осмотрел кухню, представил, как женщина заходит в дом, видит постороннего, идет к нему, что-то говорит. Ей бы убежать, а она заходит на кухню, да так, что за спиной оказывается не дверной проем, а стена с крючком на ней, где висят цветастые фартуки. Видно, человек просто стоял, когда она заходила, потом уже схватился за нож, просто вытащил его из подставки и нанес удар. Мощно ударил, быстро. А под ногами у него крупа, рис, пшено, даже перловка. Зерна растоптаны ногами, но это мог сделать кто угодно, и преступник, и Горчилин, если это не одно и то же лицо. И криминалист мог постараться, и следователь, и судмедэксперт. Растоптаны зерна в муку. Эта мука по всему полу.

Корней еще раз окинул взглядом кухню. Что еще он мог сказать? То, что на кухне кто-то что-то искал, — это понятно. Семейная ссора с битьем посуды здесь точно ни при чем. Мебель ближе к эконом-классу, чем к премиуму, но на кухне новое абсолютно все. Столы, шкафы, холодильник, контейнеры под продукты, посуда, приборы. Все новое. И это вполне объяснимо. Если Горчилины действительно сбежали от старой жизни в новую — без вещей, но с деньгами. Купили квартиру, старое все выбросили, сделали ремонт, обзавелись новой мебелью, благо средства позволяли.

Давыдов перешел в прихожую, и здесь натоптано, свернул в гостиную. Здесь тоже все новое и так же все перевернуто, мебель сдвинута. И в спальне слева по коридору кто-то что-то очень энергично искал. На полу следы раздавленной крупы — возможно, сотрудники, работавшие в группе, натаскали. Но здесь же Корней заметил несколько целых зернышек пшена. Их занести мог человек, ходивший по квартире босиком или в очень мягких тапочках. Даже Корней ходил по квартире в уличной обуви с твердыми подошвами, бахилы на туфли натянул, но это не делало его шаг мягче. А ему нужно было пройти к окну, вернее к двери на балкон. И здесь запах довольно-таки тяжелый, возникла потребность проветрить спальню.

Дверь открылась легко. Даже не понадобилось крутить ручку. Не на защелке дверь. Но это неудивительно, криминалист мог обследовать лоджию. Судмедэксперт — выйти покурить. Тот, кто выходил последним, забыл запереть дверь. Защелка на двери всего одна, посередине, редчайший, нужно сказать, случай. Корней покрутил ручку, собачка туда-сюда двигается. Работает защелка, но внимание Корнея привлекли царапины и вмятины вокруг замка. Защелка, оказывается, была отжата. Краска относительно свежая, следы взлома читались хорошо. Кто-то просунул что-то твердое между дверным полотном и косяком в районе замка. И просунул со стороны лоджии. Но это мог сделать и сам хозяин квартиры. Может, вышел на балкон, дверь закрылась, пришлось отжимать защелку, чтобы открыть дверь.

Корней вышел на лоджию, здесь тоже немного подремонтировали. Но только немного. Полы обновили, шкаф двухдверный в стену встроили. А остекление не установили. Странно. Давыдов перегнулся через перила, глянул на балкон соседней квартиры. И увидел молодую, очень даже симпатичную брюнетку с распущенными волосами, в распахнутом настежь халате, она курила и с блуждающей улыбкой смотрела куда-то вдаль, помада на губах размазана, может, горячими поцелуями, может, чем-то другим. В руке девушка держала дамскую сигарету, ногти длинные, цвета венозной крови, обручального кольца на пальце не видно, только перстенек с фианитом. Грудь маленькая, сосок аккуратный, Корней успел разглядеть его, пока женщина запахивала халат.

— Ой! — шарахнулась она, выпуская из пальцев сигарету.

— Извините!

Шарахнулся и Давыдов, отскочил к самой двери. Постоял немного, перевел дух.

— Ну что, застеклена соседняя лоджия?

Мила стояла перед ним, волосы распущены, в руке сигарета, но нараспашку только китель.

«А соски ничего, да?»

Корней открыл дверь, но Мила его остановила.

«Эй! Ты в шкаф хотел заглянуть!»

Пришлось открыть шкаф, а там порядок, коробки с кафельной плиткой, банки с краской, инструменты — перфоратор, дисковая пила, слесарный ящик, в нем отвертки, стамески, ключи, пассатижи, сверла. Все новое. И шкафы никто не потрошил.

«Давай, еще раз к соседке загляни! Может, она там совсем голая!» — зубоскалила Мила.

Корней убрался с балкона, зашел в самую маленькую комнату, где был кабинет Горчилина. Ящики не просто выдвинуты, они вырваны из стола. Все содержимое выгружено на диванчик из кожзама. И сам стол сдвинут так, чтобы можно было исследовать его тыльную часть. И компьютера нет. Мышка есть, а самого компьютера нет. Давыдов не помнил, чтобы компьютер числился в списке изъятых вещей. Он осмотрел содержимое стола: специализированная литература, инструкции, наушники, колонки, очки, провода, шнуры… Ни одного диска, ни одной флешки. С дисками понятно, в новых моделях компьютеров они не используются, но флешки из употребления еще пока не вышли.

Здесь же Давыдов нашел на полу несколько далеко лежащих друг от друга нераздавленных крупинок. Если преступник ходил по квартире босиком, то здесь он побывал уже после того, как разгромил кухню. Возможно, убив хозяйку, он зашел сюда и забрал ноутбук. Зачем? Компьютер сам по себе представлял ценность или преступника интересовало его содержимое?

Давыдов еще раз зашел в спальню: шкаф открыт, вещи брошены на кровать, а на тумбочке фотографии. Горчилина, мальчик и девочка. А где же отец? Муж не разрешал держать фотографии бывшего мужа?

Корней окинул взглядом комнату, сел у трюмо в кресло. Что-то упустил он. Чувство такое, что упустил что-то важное. Крупа раздавленная, крупа целая, сломанный замок, инструмент на балконе, все это складывалось в цепочку, но не замыкалось в круг.

С балкона в спальню вышла Мила, китель нараспашку, на губах шальная улыбка.

«А я от прекрасной соседки! Хотела познакомиться, но, увы. Она предпочитает исключительно мужчин!.. А убивает женщин!»

«Своей тонкой слабой рукой?» — усмехнулся Давыдов.

«Значит, она управляет чьей-то крепкой мужской рукой!.. Сам подумай, у Горчилиных ни друзей здесь, ни родственников, кто здесь про них что знает? Только соседи все