Паленая месть - Владимир Григорьевич Колычев

— А муж бывший вчера не приезжал?

— Вчера тихо весь день было, — пожал плечами Семашко.

— А Катерина на танцы ходила?

— Так позавчера ходила, а вчера я ее не видел. Думал, уехала. И Захаровна могла уехать. Семен заехать мог, забрать, у него «семерка», — не в силах скрыть зависть просветил мужчина. — Захаровна как лошадь пашет… Пахала… Семен ее по выходным на толчок возил, помидоры у нее во, а клубника!.. В общем, денежки водятся… Водились…

— Так, может, грабители это знали?

— Ну, не знаю… Катерина на танцы ходила… — в раздумье проговорил Михаил.

— То есть она могла кого-то с танцев привести?

— Ну да! — согласился мужчина.

— А вы не видели, как Катерина с танцев возвращалась? — спросил Сухарев.

— Так мы уже спать легли! — уверенно сказал Семашко.

— То есть вы слышали, как она вернулась?

— Как я мог слышать, если я спал?

— А откуда вы знаете, что Катерина вернулась с танцев? Что вернулась именно тогда, когда вы уже спали.

— Ну так должна же она была вернуться! — соображая, нахмурился Михаил.

— Может, она сегодня ночью вернулась. Вы же вчера ничего не видели, не слышали? Тихо у Захаровны было?

— Да, тихо… И Катерина сегодня ночью вернуться могла.

— А может, днем было тихо, потому что она уже мертвая была? И она мертвая, и Захаровна.

— Ну не знаю… Тишина да, мертвая была…

— И собака не лаяла?

— Ну конечно! А я еще думаю, чего это Трезор не лает! — Семашко шлепнул себя по лбу.

— Ну так сходили бы посмотреть!

— Да я на работе весь день, к вечеру только приехал, уборочная у нас, машины постоянно ломаются, с запчастями туго, в общем, завал…

— На работе были, а то, что Трезор не лаял, заметили.

— Ну так жена говорила, она уже после обеда дома была…

— Жена говорила? Что ничего не видела, не слышала, говорила?

Валентин уже понял, что Семашко как минимум морочит ему голову.

— Не видела, не слышала… Хотите, я ее позову? — как-то не очень смело спросил мужчина.

— Вы мне лучше скажите за дом слева от вас, кто там жил?

— Никто там не жил! Борисовна померла, дети приехали, окна заколотили… На севере дети работают, сказали, на пенсию выйдем, домой вернемся…

— Вас, наверное, присматривать за домом попросили?

— Да нет, Захаровна присматривала. Ну как присматривала, первый год огород засадила, а потом бросила, у нее и без того два огорода. Земли у нас много, рабочих рук мало…

— Отчего дом загорелся?

— Не знаю.

— Не мог же он сам по себе загореться?

— Не знаю… Не было никого, не видел ничего.

— Не было никого где? В каком дворе?

— Везде никого не было! — сильно занервничал Семашко. — Не видел ничего! Нигде не видел!.. Все, мне завтра на работу!

Валентин прошел во двор соседнего дома. Пожарные уже свернули шланги, но пока не уехали. Искали трупы под завалами.

Пожарный ЗИЛ стоял у ворот, не заезжая во двор. Но почему тогда во дворе следы от колес грузовой машины. Отпечатки протекторов совсем свежие.

— Ну что? — обращаясь к пожарному, спросил Валентин.

— Ничего. Пусто в доме, заключение о поджоге завтра будет.

— О поджоге?

— Ну, конечно. Бензином дом облили… Или соляркой.

— Водкой вряд ли.

Валентин знал, почему на ум пришла водка. Следы грузового автомобиля наводили на определенные мысли. А водку он нашел в погребе. Пожарные расчистили к нему проход, подняли крышку люка, вернее, того, что от нее осталось. В погреб Сухарев полез сам, фонарь, к счастью, работал исправно.

Огонь погреб практически не тронул, Валентин нашел деревянный ящик, шесть бутылок водки в нем, продукты, сало, колбаса, хлеб, все относительно свежее. Водка «Столичная», из угнанной партии. Не зря, оказывается, на ум пришла водка.

Возможно, здесь, в этом доме, хранилась краденая водка. И люди здесь жили, которые охраняли ценный товар. Лето, солнце, в погребе не так жарко, здесь и держали продукты. И водочку в прохладе хранили. А водочка зло, напилась охрана, пошла гулять по соседям, чем все это закончилось, известно. Трупы сожгли, водку вывезли…

Валентин качнул головой. Нет, сначала вывезли водку, потом уже сожгли трупы. Убили женщин, поняли, что натворили, вызвали машину, ликвидировали склад, а потом уже устроили пожар. Возможно, преступники действовали под покровом наступившей ночи, быстро загрузились, съехали, а потом уже подожгли дома. Но в любом случае Семашко мог хотя бы слышать звуки мотора въезжающей в соседний двор машины.

Валентин не торопился. Зеваки расходились по домам, но спать еще не ложились. Валентин постучался в четвертый по счету дом. Увы, улица застроена была только с одной стороны, из домов напротив преступников видеть не могли. За отсутствием самих домов.

Загавкала собака, вышел дед в затертой до дыр фланелевой рубашке. Сухарев поприветствовал его, дед сначала приложил к уху ладонь, затем догадался, что с ним поздоровались, кивнул в ответ. Валентин заранее смирился с тем, что разговор не задастся, но старик приятно его удивил. Оказывается, он видел, как вечером во двор к Захаровне заехала машина, похоже, «Москвич». Обычно над воротами горел фонарь, но в тот час было темно. Вышли какие-то люди, вынесли из дома что-то тяжелое, возможно свернутый ковер, погрузили в машину. Голосов Иван Алексеевич не слышал, а увиденному значения не придал. Лег спать, а проснулся уже после того, как пожар потушили. Не слышал он вой пожарных машин. Зато видел, как кто-то заходил во двор к Семашко.

Пожарные уже уехали, следственно-оперативная группа еще не прибыла, улица опустела. И Семашко сделал вид, что крепко спит. Валентин кричал, собака гавкала, никакой реакции. Но собака гавкала из будки, хозяин дома забыл ее выпустить. А может, знал, что его не оставят в покое и ждал визита, но с появлением Сухарева передумал разговаривать с ним.

Валентин открыл калитку, вошел во двор, поднялся на крыльцо, громко ударил в дверь.

— Да что там такое! Детей разбудите!

Семашко еще только открывал дверь, но уже выговаривал, с каждым словом его голос становился громче.

— Собирайтесь, гражданин Семашко! С вещами на выход!

— Как это с вещами на выход? — сошел с лица мужчина.

— Можете без вещей, но в камере смену белья не выдают. И зубы надо будет чем-то чистить. Бритву не берите, бритву вам брать не разрешат. Вдруг вены себе вскроете…

— Что вы такое говорите? — от страха и волнения мужчину затрясло.

— Почему вены вскроете? Аврал у нас, большой приток отпетых уголовников, жуть, что вытворяют, обычные