Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук

и дал себе зарок жить не в два прихлопа, три притопа, а по-умному, чтобы, как сказал когда-то один весьма умный писатель, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Седой слушал друга и лишь диву давался тем изменениям, что произошли с ним за минувшие годы. Насколько он помнил, ТОТ Ромка Камышев даже расписаться толком не мог, а тут — «умный писатель», «бесцельно прожитые годы»… М-да, чтобы добиться расположения ТОГО Мессера, каковым он стал, и тем более войти в его ближайшее окружение, надо соответствовать его представлению о том, каким должен быть криминальный авторитет двадцать первого века. И в то же время нельзя допустить даже малейшей возможности того, чтобы он почувствовал превосходство Седого над его личностью. То, что было двадцать лет назад, осталось там, за внешним периметром зоны — ныне уже сам Мессер правит балом. Судя по всему, он давно самоутвердился на этой земле и не желает, чтобы кто-то стоял выше его. Что ж, придется учитывать и этот фактор.

— Послушай, Рома, — уже на пороге дома остановил его Крымов, — я, конечно, благодарен тебе за все, что ты для меня сделал, и постараюсь отплатить сторицей, но, может, все-таки мне лучше остановиться в какой-нибудь гостинице?

— С чего бы это?

— Не хочу, чтобы ты из-за меня засветился. Насколько я догадываюсь, господин Чернявский просто так не оставит тот факт, что в него стреляли. И судя по его возможностям, попытается достать меня. А тут вдруг меня отпускают из СИЗО, да и ты выплываешь, как Стенька Разин на челне.

— Это когда он свою княжну в Волгу бросил? — хмыкнул Камышев. И тут же, но уже со стальными нотками в голосе: — О своем клиенте можешь забыть, а жить будешь у меня. И не оттого, что ты тот самый Седой, которому я обязан жизнью, а потому, что нам будет что перетереть. Ну а что касается твоего клиента… По этому делу Брыль другого человечка пустил, такого же гаденыша, как сам Чернявский, которого уже давно надо было убрать с дороги, да все руки не доходят. Кстати, с чего бы вдруг Москва так окрысилась на этого гумозника? Небось, опять кинул кого-нибудь на миллион-другой?

— Считай, что угадал. Причем этот «миллион-другой» в баксах.

— Ну а ты-то как ввязался в это дерьмо?

— По необходимости. Дело в том, что он кинул моего компаньона, и надо было дать понять этому козлу, чтобы он не только предоплату вернул, но и договорную икру в Москву поставил. А для этого необходимо было сделать такой выстрел, причем на пороге его собственного ресторана, чтобы эта крыса сразу поняла, что с ним миндальничать не будут. А такое, как сам понимаешь, не каждому можно доверить.

В глазах Романа сверкнули уважительные искорки.

— В общем-то, я так и подумал, когда от тебя маляву получил и когда узнал, кого конкретно Брыль обрабатывает в качестве подозреваемого.

— Что, твой человек?

По лицу Камышева скользнула самодовольная ухмылка.

— По крайней мере, я ему не зря плачу «зеленью».

Хозяин дома ввел Крымова в каминный зал, на стенах которого были развешаны картины с сахалинскими пейзажами, кивнул на кресло, после чего прошел к бару, снял с зеркальной полки бутылку армянского коньяка, плеснул по пятьдесят грамм в два широченных бокала и подал один гостю.

— Ну что, за встречу?

— За нее, родную.

— Тогда еще по полсоточки, и я отлучусь на часок. Ну а вечером, само собой…

— Что, дел невпроворот?

— Выше крыши, а толковых помощников мало.

Судя по тому, КАК была сказана эта фраза, Мессер вбросил пробный мяч относительно дальнейшего расклада по Седому, и Седой тут же принял его.

— Что, настолько обеднел Сахалин? Когда-то кадры здесь ковались толковые.

— Вот именно, что ковались. Ковались, да перековались. Кого уж никогда не будет с нами, а кому зону топтать не перетоптать. А что касается молодой поросли… Короче, мыслящих людей маловато, оттого и приходится самому вмешиваться в каждый чих и сутками не спать, разруливая ситуации. А это, как сам понимаешь, здоровья не приносит.

— Понимаю. И если я могу хоть чем-нибудь помочь…

Камышев словно ждал этих слов. Бросив на кореша стремительный взгляд, он поднял свой бокал.

— Можешь! Но об этом мы потолкуем чуток попозже, когда оклемаешься.

о. ХОККАЙДО ЮЖНО-САХАЛИНСК

Трое суток командировки пролетели как один день, и теперь Родионов возвращался поездом в Саппоро, чтобы уже оттуда лететь в Южно-Сахалинск. Ему было о чем подумать. И в первую очередь о том, кому и зачем понадобилось убирать Ложникова, причем столь сложным путем? Итак, возможные мотивы преступления.

Личная неприязнь и возможная месть исключались сразу же — якудзу в подобных случаях к делу не привлекают. Тогда что еще? Или все-таки он мешал кому-то из теневых дальневосточных королей, создав на Хоккайдо сеть отделений акционерного общества «Дальроса»? Возможно. «То есть началась активная фаза передела рынка? — спрашивал он сам себя и сам же отвечал: — Пожалуй, так оно и есть». Но в таком случае при чем здесь якудза, на версии которой так упорно настаивает Нуамо? Ответ также напрашивался сам собой — хотели бы того в России или нет, но уже произошло сращивание дальневосточных мафиозных структур с японской якудзой, и подтверждение тому — убийство Ложникова.

«Дальроса»…

Знать бы, что конкретно стояло за этой компанией, насколько сильно она вгрызлась в экономику региона и какие истинные цели преследовал ее директор, когда прочно обосновывался на Хоккайдо. Разработка этих вопросов ложилась на плечи Родионова, но в Японии прекрасно осознавали, что поднять эту тему одной российской стороной практически невозможно, и поэтому посильную помощь обещало оказать руководство иностранного отдела полицейского управления Хоккайдо. Помощь помощью, но начиная вникать в суть проблемы и понимая, что смерть генерального директора — всего лишь малая толика из ряда преступлений глобальной мафизации рыбо-крабо-икорного бизнеса на Дальнем Востоке, следователю впору было за голову хвататься, представляя истинные масштабы гигантского криминального образования, имя которому — «Российско-японское совместное предприятие». Даже простое сопоставление официальной статистики двух стран показывало, что в Японию из России ежегодно завозится нелегальных морепродуктов более чем на миллиард долларов, при этом большинство независимых экспертов считают, что эту цифру следует увеличить в полтора-два раза, и естественно, что от такого дохода отечественная рыбная мафия легко не откажется, как, впрочем, и те, кто крышует ее в столице, и, само собой, якудза. Что же касается японских властей, то здесь разговор особый. Это сейчас они зашевелились под давлением общественности, а всего лишь несколько лет назад…

В ответ на призывы российских властей к совместной