Смертельный отпуск - Владимир Григорьевич Колычев

дом Валентина Георгиевича? — спросил Сазонов.

— Дом Валентина Георгиевича должна унаследовать его дочь, — ответил Игнат. — И она прекрасно это знает.

— Не знаю я ничего! — воскликнула Зойка.

— Ну да. — Игнат бросил взгляд на мазанку.

— А если Виктория Максимовна умерла, кому перейдет ее дом? — поинтересовался капитан.

— Дома, — подсказала Зойка. — Два дома!

— Кому там что отойдет, это к нотариусу, — заявил Игнат.

— Тебе все должно отойти! Я знаю!.. — вскричала Зойка.

— Я не убивал. У меня алиби. А вот где твой муж пропадает, это нужно выяснять.

— Алиби у тебя!

— В момент убийства находился в участке, — кивнул Сазонов.

— А где еще мог находиться злостный хулиган Жуков?

— Ну почему же хулиган?

— А может, и вор. Может, грабитель… А может, и убийца! Никто не знает, за что ты сидел!

— Ну вот! — совсем невесело улыбнулся Игнат.

— Рассвело уже… — глянув по сторонам и на небо, сказал Сазонов. — А ну дай-ка еще разок взглянуть на удостоверение!

Игнат усмехнулся, достал «корочку» и вместе с вложенным в него отпускным билетом протянул капитану. И он пристально стал разглядывать печать, вдруг фальшивка?

Игнат сел на скамейку и вытянул ноги. Не стал он спрашивать, где Гена, и в дом его искать не отправился. Он сам под подозрением, да и полномочий как таковых входить в чужой дом нет.

— Где муж? — спросил Сазонов, в который уже раз возвращая Игнату удостоверение.

— Да не мог Генка! — мотнула головой Зойка.

— Где Генка?

— Говорю же, с Матвейчуком где-то!

Лешка Матвейчук жил в доме из красного кирпича, двор — сплошной вишнево-яблоневый сад. А перед домом рос огромный грецкий орех, тенью своей накрывающий чуть ли не пол-улицы. Игнат помнил этот орех. И Лешку Матвейчука вспомнил. Дрался с ним когда-то. Их было двое, он один, ничего, справился.

Лешка спал прямо на скамейке под виноградником. Рядом сидела цепная собака, она даже не гавкнула, когда к забору подошли Сазонов и Жуков. Сидит, смотрит на Игната умными глазами, нельзя хозяина будить. Но если вдруг незваные гости попытаются обидеть Лешку, пусть пеняют на себя.

— Матвейчук! — зычно крикнул Сазонов, с силой и громко тряхнув железную калитку.

Лешка продрал глаза, поднялся, только тогда собака залаяла.

— Что-то я не понял! — глядя на Игната, проговорил Матвейчук.

Молодой еще, может, на год старше Игната, но лицо не просто опухшее, а темное от постоянных пьянок. Спился парень.

— Гена где?

— Гены с нами не было! — мотнул головой Матвейчук.

— Где не было?

— Ну, помнишь, у речки, ты, я, Сашка Ивасев.

— Это давно было. А вчера ты с Генкой бухал.

— Ну да, вчера… А сейчас ты мне снился… И Сашка с Ивасем… Нет, правда снился!

Лешка остановился в двух шагах от калитки, но даже с такого расстояния от него нещадно разило перегаром. Наверное, бормотуху жрали.

— А это кто? — Лешка потер глаза, глядя на Сазонова.

— Не узнаешь?

— Ну как не узнаю!..

— Генка где? — снова спросил Игнат.

— Генка? Петелин?

— Петелин!

— Так у тестя своего. Ушел к нему — и с концами.

— Когда ушел? — оживился Сазонов.

— Ночью.

— Давай, рассказывай по порядку! — Игнат махнул рукой, как дирижер, останавливая музыку.

— А ты что, в милицию устроился?

— На полставки… Гена вчера к тестю ездил на велосипеде, денег просить и вина.

— Да, — кивнул Матвейчук. — Денег, чтобы закусь купить… А у тебя ничего выпить нет? А то под гланды жмет. — Парень потрогал себя за горло.

Игнат кивнул, вынул из одного кармана бумажный рубль, из другого — железный. На бутылку дешевого плодово-ягодного вина должно хватить. Или домашнего вина можно купить, даже молодого взять. Народ вино уже давит — из ранних сортов винограда.

— На велосипеде Гена к тестю подъезжал?

— На велике.

— Велик потом домой поставил?

— Да.

— Жене сказал, что тесть его послал?

— Да нет, не говорил. Тихонько поставил и свалил.

— Вы его ждали.

— Ждали, там у нас нычка. — Матвейчук махнул рукой в сторону виноградников.

— А бухло где взяли?

— Так было у нас немного.

— А ночью закончилось?

— Закончилось.

— И?

— Что и?

— Продолжай!

— А-а, ну да… Бухло… Выпить, значит, закончилось, ага, ну, Генка и пошел на Виноградную.

— Ночью?

— Да.

— Когда именно?

— Я точно не знаю… Да, Славка на часы глянул, засмеялся. Ночь, говорит, лунная, а полночь уже пробила, упыри Вия, говорит, сейчас приведут.

— Упыри?

— Ну, нечистая сила.

— Полночь пробила и Гена к тестю пошел?

— Ну, мы дошли до виноградников, там остановились, а он дальше пошел.

— Как пошел? По улице или в обход?

— В обход, это где море?

— Где море.

— Да, в обход пошел.

— А вы со Славкой остались?

— Там у виноградников кусты, мы у них прилегли.

— Когда Генка вернулся?

— Так не возвращался он.

— Нет?

— Мы ждали, ждали… — Матвейчук зевнул, поднял руку, но рот прикрыть не успел.

— Может, он мимо прошел, пока вы спали? — усмехнулся Сазонов.

— Да как там мимо пройдешь… Ну если только с пути сбиться.

— Поехали, покажешь, куда он ходил, где вы его ждали.

Сазонов с Лешкой не церемонился. Он хоть ничего и не совершал, но капитан поместил его в зарешеченный отсек автомобиля.

Ехали недолго, минут десять. Остановились у крайнего дома на Виноградной улице, в обход которого к морю вела тропинка. Дом, тропинка к морю, за ней куст орешника и сразу же виноградники до самой горы. На этот куст Матвейчук и указал.

— Мы здесь остались, а Гена пошел.

— А вы не спали, ждали, когда вернется?

— Ну я точно не спал…

— Что говорил Гена, когда уходил?

— Сказал: вина принесу.

— Тесть же не давал ему вина.

— Сказал: сам возьму.

— Силой?

— Зачем силой? Он знал, где у тестя ключ от подвала хранится.

— А нож у него был?

— Был. Перочинный. — Лешка показал на пальцах длину клинка. Сначала сантиметров пятнадцать, затем сбавил до десяти. — Сырок нарезать, сальца нарубить.

— А деньги брать собирался?

— У тестя?

— У него.

— Нет, не собирался, но про деньги говорил. Куркули, говорил, кугуты кубанские. С приезжих деньги дерут, а делиться не хотят. И дома им сдают, и вином поят, как родных. Но за деньги!..

— Понятно… Значит, вы здесь, под кустом, а Гена ушел и не вернулся?

— Нет, не вернулся… Голос мы его слышали! — Лешка шепнул себя по лбу ладонью.

То ли на радостях от того, что вспомнил, то ли мошка какая-то села.

— Когда вы голос его слышали? — спросил Игнат.

— Точно не знаю… Но мы уже долго в кустах сидели.

— Гена с кем-то говорил?

— Да, кому-то что-то сказал…

— Кому, что?

— Слышь, брат, может накинешь еще сверху? — просительно сказал Матвейчук. — Я нормального портвешку куплю,