Рассказы - Роберт Альберт Блох

окликнула его мама. — А что вы думаете делать с дедушкой?

— Не бойтесь, — ответил преподобный. — Положимся на силу молитвы.

И умчался по дороге, только пыль столбом.

— Черт возьми, да он же кувшин утащил! — буркнул дедушка. — Как по мне, так полагается он только на одну силу — кукурузный виски.

Мама глянула на него, и, разразившись слезами, убежала в дом.

— Что это с ней? — удивился дед.

— Не обращай внимания, — сказал я. — Сьюзи, ты стой здесь и отгоняй от дедушки мух, а мне надо кое-что сделать.

И я ушел в дом.

Не успел я переступить порог, как в голове созрело решение. Сердце надрывалось видеть, как мама ревет во всю глотку.

— Что нам делать? Что нам делать? — причитала она в кухне, повиснув на папе.

— Ну, полно, Адди, уймись, — поглаживал тот ее по плечу. — Рано или поздно все образуется.

— Так жить попросту невыносимо, — всхлипнула мама. — Если дедушка не образумится, однажды утром мы спустимся к завтраку, и увидим перед собой скелет. А что скажут соседи, когда увидят мешок костей на моем милом крылечке? Сраму не оберемся — вот что!

— Выше нос, мам, — сказал я. — У меня идея.

— Какая такая идея? — Мама перестала плакать.

— Я решил прогуляться в Долину Привидений.

— В Долину Привидений? — Мама так побледнела, что даже веснушки исчезли. — О, нет, нет, боже…

— Помощь есть помощь, откуда бы ни исходила, — пожал я плечами. — Сдается, выбора у нас нет.

Папа глубоко вздохнул:

— А ты не боишься?

— Только не днем. Кончайте беспокоиться. До темноты вернусь.

И я выбежал через заднюю дверь.

Я перемахнул через ограду и помчался через поле к речке. Задержавшись, выкопал свинью-копилку, спрятанную в бурьяне у скал, перешел вброд воду и направился к высокому лесу.

Добравшись до сосенок, я чутка сбавил скорость, чтобы осмотреться. Не было ни единой тропинки, потому что ее никто не протоптал. Даже днем люди старались держаться отсюда подальше: слишком уж тут темно и тоскливо. Я так и не увидел в кустах ни одной мелкой твари и даже птицы сторонились этого места.

Впрочем, я знал, куда идти. Только и требовалось, что перевалить хребет. Прямехонько у подножия, в самом глухом, темном и тоскливом месте находилась Долина Привидений.

В Долине Привидений была пещера.

А в пещере жила жрица вуду.

По крайней мере я рассчитывал найти ее там, но, когда на цыпочках спустил к большой черной дыре в скалах, не увидел ни одной живой души. Лишь тени роились вокруг.

Жуткое местечко, спору нет. Я старался не обращать внимания на зуд в ногах. Им хотелось дать драпака, но я не собирался так просто сдаваться.

— Эй! Есть кто-нибудь? Встречайте гостя, — обождав немного, закричал я.

— Хто? — проухал сверху чей-то голос.

— Я, Джоди Толивер.

— Хтооооооо?

Насчет птиц я ошибся, потому что с ветки у пещеры на меня глазел большущий филин.

Затем я опустил взгляд и — на те! — из щели в скалах выглядывает колдунья.

Я никогда ее не видел, но ошибки быть не могло. Она оказалась крошечным, тоненьким, как тростинка, цыпленочком в платье из сермяги, а лицо под широкополым капором было черно, как уголь.

— Фигня, сказал я себе. Было бы чего бояться. Это просто маленькая старушка, делов-то.

Она посмотрела на меня, и я увидел ее глаза. Они были гораздо больше, чем у той совы, и вдвое ярче.

Ноги начали зудеть, что дурные, но я встретил ее взгляд:

— Здрасьте, жрица.

— Хтооооооо? — снова проухал филин.

— Это молодой Толивер, — объяснила колдунья. — У тебя что, вата в ушах? Летел бы ты заниматься своими делами, а?

Филин искоса на нее посмотрел и убрался. Колдунья вышла из пещеры.

— Не обращай внимания на Амвросия. Он слегка непривычен к компании. Только и видит, что меня да летучих мышей.

— Что еще за летучие мыши?

— Пещерные. — Колдунья расправила платье. — Прошу прощения, что не приглашаю внутрь, но у меня дома такой бардак. Собиралась убраться, но то одно, то другое — сначала Мировая война, будь она проклята, затем сухой закон, черт бы его побрал, вот руки и не доходят.

— Да ладно, — повежливее ответил я. — У меня вообще-то к вам дело.

— Оно понятно.

— И я тут вам принес одну безделицу.

Я отдал подарок.

— Что это?

— Моя копилка.

— Спасибо тебе большое.

— Давайте, разбейте ее.

Колдунья швырнула свинью-копилку на камень. Деньги разлетелись во все стороны, но она живо их собрала.

— Копил это почти два года. Сколько здесь?

— Восемьдесят семь центов, конфедератский двадцатипятицентовик и вот еще значок. — Она вроде как ухмыльнулась. — Красивый к тому же! Что на нем сказано?

— Живи тихо с молчаливым Кэлом[167].

— Ну чем не предупреждение. — Колдунья опустила деньги в карман, а значок нацепила на платье. — Что ж, сынок, человека судят по делам его, как говорится. Чем я могу тебе помочь?

— Я насчет дедушки. Титуса Толивера.

— Титус Толивер? Ба, да я его знаю! Держал подпольную винокурню где-то на отшибе. Такой видный из себя, с черной бородищей.

— Был. Теперь он весь усох из-за ревматизма, неважно видит и совсем туг на ухо.

— Экая жалость! Но рано или поздно все мы начинаем разваливаться. А если пора уйти, то пора уйти.

— С этим-то у нас и проблема. Он не желает идти.

— Связан, что ли?

— Нет, мертв.

Колдунья пристально посмотрела на меня:

— Рассказывай.

И я рассказал.

Она выслушала, не прерывая. А когда я закончил, так на меня уставилась, что я чуть из кожи не выпрыгнул.

— Я догадывался, что вы можете не поверить, но это святая правда.

Колдунья покачала головой:

— Я верю тебе, сынок. Как уже говорила, я давно знаю твоего дедулю. Уже тогда был упертый, хоть кол на голове теши. Хронический случай упрямства.

— Скорее всего, но мы ничего не можем с этим поделать, док и преподобный тоже.

— А чего еще от этих двоих ждать? — сморщила нос колдунья. — Да что они вообще понимают?

— Не спорю, но, если вы нам не поможете, мы так и останемся между молотом и наковальней.

— Дай чутка подумать.

Колдунья выудила из кармана трубку и раскурила. Не знаю, что за табак она в нее закладывала, но вонища была убойная. Ноги снова зазудели, и не просто стопы, а полностью. В лесу смеркалось, налетел холодноватый такой ветер и застенал среди деревьев, заставляя листья шептаться между собой.

— Должен же быть какой-то выход — сказал я. — Амулет или там заклинание.

Она покачала головой:

— Это уже вчерашний день. Тут мы имеем дело с этой новомодной психологией, так что, и мыслить надо