Паленая месть - Владимир Григорьевич Колычев

— Ну вот видите, признались, небо на голову не упало… Ирина Денисовна, как ваш муж познакомился с Шатовым? Кто их свел?

— Никто не сводил, в такси познакомились, разговорились. Севастьян сказал, что работает на заводе, может малыми партиями доставать водку, а Леонид продавать.

— Еще кто участвовал в этой схеме?

— Кто участвовал?.. Да нет, никто… А зачем? Сколько там Севастьян мог водки достать, бутылок десять, ну, ящик, Леонид сам прекрасно с продажей справлялся.

— Может, Леонид предлагал Севастьяну расширить бизнес? — Сухарев посмотрел и на Колтунову, и на Шатову, но получил ответ «нет» и от одной, и от другой.

Женщины признали взаимовыгодное сотрудничество между своими семьями, но о вмешательстве третьей стороны в общее дело ничего не знали. Действительно ничего не знали. Возможно, Шатова просто не знала, что ее муж сошелся с бандитами и по их просьбе уговорил Колтунова сдать им фуры с водкой. Валентин спросил, почему Шатов не выходил вчера из дома, кого он боялся, но Виолетта Владимировна лишь пожала плечами. Никого он не боялся, просто весь день ему хотелось спать. Так это было или нет, но Шатова верила в то, что говорила.

И не звонил Шатову вчера никто, ни с работы, ни еще откуда-то. Утром мужчина отправился в таксопарк, но даже не успел выйти из подъезда. Возможно, убийца караулил жертву с раннего утра, мог попасться на глаза соседям, но искать свидетелей Сухарев пока не торопился.

* * *

Мотыльки вокруг фонаря на улице кружат, на стене мелькают их тени, как будто души мертвых знаки с того света подают. Толик улыбнулся. Каких он только страшилок в пионерском лагере не наслушался. Давно это было.

Он повернулся на бок, закрыл глаза. Ночь поздняя, сон вернется быстро. И в доме уже не так жарко, как днем. Хорошо.

Сверчки где-то веселятся, окна выбиты, отлично слышно, как они поют, убаюкивают. А вот в доме тишина. Как-то слишком уж тихо. В принципе, Кузя совсем не обязан храпеть. И все равно подозрительно.

Толик поднялся, открыл дверь, заглянул в комнату, где должен был спать Кузя. Никого, диван пустой. Неужели сбежал?.. Или, может, во двор вышел покурить.

Он вчера долго в дом не заходил, накурился и сидел на скамейке, пока не замерз. При двадцати градусах тепла. Зашел, Толику ничего не сказал, как будто и не заметил его. Не собирался он его убивать. А если собирался, то забыл об этом… И все-таки зря Толик поверил Кузе. Спать лег, хотя мог получить нож в сердце или топором по голове.

Во дворе Кузи не было. И на завалинке перед воротами тоже. А калитка приоткрыта.

Не собирался Кузя убивать Толика. И большеглазую с родинками не искал, не ходил по домам, не ломился в дверь. Забыл про нее. Но может, вспомнил?

Толик вышел на улицу, залаяли собаки, учуяв опасность для своих хозяев. Но лай какой-то вялый, в дальних домах собаки вообще молчат. А у третьего с конца дома и вовсе тихо. Потому что собака мертвая лежит. Дворняга худая, низкорослая. Прямо у калитки. Под головой лужа крови.

И за дверью на веранде труп, женщина старая в длинной ночнушке лежит, раскинув руки, глаза открыты. Из головы торчит топор. Глубоко вошел, убийца даже не стал его вынимать. И здесь голова в крови, Толик понял это, когда наступил ногой в лужу. Захотелось бросить все и убежать, но он все-таки заставил себя войти в дом. А там торшер горит, на диване женщина, на ней Кузя, голая задница туда-сюда. Женщина уже не сопротивляется, только мычит. Кузя ей рот рукой затыкает, на ладони кровь. Видимо, укусила его баба, но это его не остановило, скорее, наоборот, раззадорило.

На столе стоял чугунок, Толик не стал разбираться с чем, схватил, размахнулся и ударил Кузю по голове. Чугунок тяжелый, но Кузя почему-то не выключился, оторвался от жертвы, глянул на Толика, глаза дикие, безумные. И оскал страшный, лютый. Толик снова размахнулся, Кузя попытался закрыться рукой, но не успел. На этот раз Кузя рухнул на пол, попробовал подняться, но даже не смог напрячь как следует мышцы рук. Нога задергалась, глаза полезли из орбит, из носа хлынула кровь.

Добивать его Толик не стал. Стоял и не верил своим глазам, глядя, как Кузя бьется в агонии.

— Тварь!

Большеглазая вскочила, на ходу оправляя задранный подол ночной рубашки, вырвала из рук Толика чугунок и опустила его на голову насильника. Кузя дернул ногой и затих.

— Твой друг? — Женщина замахнулась и на Толика.

Но чугунок полетел в сторону, а она сама сначала села на диван, затем по инерции легла на спину. Но тут же вскочила, с ненавистью глядя на Толика.

— Да какой он мне друг? — мотнул головой он. — Торчок долбаный!

Женщина толкнула Толика, открыла дверь на веранду, увидела труп и, закрыв рот ладошкой, опустилась на пол.

— Будьте вы прокляты! — Пробормотала она.

Толик не знал, что сказать. Он и сам не понимал, почему чувствовал на своих плечах тяжесть ответственности за Кузю.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Что?! — Женщина встрепенулась, поднялась, поворачиваясь к нему лицом.

— Зовут как?

— Познакомиться со мной хочешь? В милиции познакомят!

— Милицию вызывать надо, — кивнул Толик.

Не мог же он похоронить старушку в чистом поле как собаку? Дочка или даже внучка не позволит. А убить он ее не сможет, рука не поднимется.

— Ты вообще кто такой?

— Толик. В крайнем доме живу. Кузю ко мне подселили.

— Кузю или Колю? В прошлый раз ты его Коляном назвал.

— А светить его не хотел…

— В смысле, светить?

— Я думаю, он что-то ужасное совершил. Спрятать его ко мне привезли.

— Кто привез?

— Это очень страшные люди. И в доме там у нас много страшного. Если ментам скажешь, тебя убьют.

— Кто, менты?

— Ты дура? — неожиданно для себя разозлился Толик.

Ходила вчера по улице, задницей крутила, в халате на голое тело, еще и сережки золотые напялила, а сейчас овцу невинную строит.

— Я дура?!

— Что такое мафия, знаешь? Подъедут, нож под ребро, и прощай. Думаешь, «гоп-стоп мы подошли из-за угла» шутка? Нет! Сначала на толпу бросят, а потом на куски порежут. Если кому-то про блатхату скажешь.

— Так у вас блатхата?

— Тебе лучше молчать, или будет очень плохо. Скажи, что не знаешь, откуда Кузя появился. Не видела его раньше…

— А если видела?

— Пойми, там очень серьезные люди. Если не убьют, то посадят.

— За что?

— За убийство… Это же ты Кузю добила! — невольно улыбнулся Толик.

А