Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Она лежала, наблюдая за стрекотом скворцов, кружащихся в свинцовом небе за окном, когда зазвонил мобильный. Она взяла трубку и увидела, что звонит мать. Не в силах выдержать этот разговор, она не стала отвечать. Линда сдалась в тот самый момент, когда открылась дверь палаты Робин. Она оглянулась и увидела широкое, добродушное лицо своего хирурга, мистера Батлера.

– Добрый день, – сказал он, улыбаясь.

– Здравствуйте, – сказала Робин.

– Как мы себя чувствуем? – спросил он, взяв с края кровати ее медицинскую карту и взглянув на нее.

– Хорошо, – сказала Робин, когда мистер Батлер подвинул стул и сел.

– Боли нет?

– Нет, – сказала Робин.

– Хорошо. Ну, а теперь… вы знали, что беременны?

– Нет, – сказала Робин. Не желая показаться глупой, она добавила: – Мне пришлось временно прекратить принимать таблетки, но мы пользовались презервативами. Полагаю, один из них порвался, а мы не заметили.

– Значит, шок? – спросил мистер Батлер.

– Да, – сдержанно ответила Робин.

– Ну, как я вам вчера говорил, у нас не было другого выбора, кроме как удалить разорванную трубу. Нам очень повезло, что вы приехали так быстро, потому что это могло быть опасно для жизни, но, боюсь, есть проблема, о которой вы могли не знать, – сказал мистер Батлер, уже не улыбаясь.

– Что это? – спросила Робин.

– Мы обнаружили значительные рубцы на удаленной фаллопиевой трубе. Мы быстро осмотрели другую, и она оказалась точно такой же.

– О, – сказала Робин.

– У вас когда-нибудь диагностировали воспалительное заболевание органов малого таза?

– Нет, – сказала Робин.

– Насколько вам известно, у вас когда-нибудь был хламидиоз?

Острый приступ страха притупился из-за морфия, но Робин все равно его почувствовала.

– Да, когда мне было девятнадцать, но мне давали антибиотики.

– Хорошо, – сказал мистер Батлер, медленно кивнув. – Что ж, судя по всему, антибиотики не подействовали. Такое может случиться. Симптомы у вас сохранились?

– Не совсем, – сказала Робин. Конечно, была боль после изнасилования, положившего конец ее университетской карьере, но она убеждала себя, что это психосоматическое. Меньше всего ей тогда хотелось каких-то интимных медицинских осмотров. – Нет, я думала, что все прошло.

– Ну, симптомы изменчивы, их легко пропустить. Можете вспомнить, когда вам в следующий раз давали антибиотики?

– Кажется… может быть, через год? – сказала она, пытаясь вспомнить. – У меня была стрептококковая ангина. Тогда мне дали еще.

– Ну, ладно, это, вероятно, помогло, потому что сейчас нет никакой инфекции. К сожалению, у вас остались довольно серьезные повреждения. Боюсь, что вам вряд ли удастся зачать ребенка естественным путем.

Робин просто посмотрела на него. Возможно, он подумал, что она не поняла, потому что продолжил:

– Понимаете, эмбрион не смог преодолеть рубец, поэтому он имплантировался в трубу и разорвал ее. И, как я уже говорил, с другой стороны все так же плохо.

– Понятно, – сказала Робин.

– Сколько вам лет? – спросил он, снова взглянув на ее медицинскую карту.

– Тридцать два, – ответила Робин.

– Ну, с яичниками все в порядке. Но если вы планируете детей, я бы посоветовал заморозить яйцеклетки как можно раньше. Лучший шанс – ЭКО.

– Хорошо, – сказала Робин.

– И вам следует быть очень осторожной с контрацепцией в будущем. Существует высокая вероятность того, что то же самое произойдет и в оставшейся маточной трубе, если вы случайно забеременеете снова.

– Я буду осторожна, – сказала Робин.

– Хорошо.

Мистер Батлер поднялся и положил карту Робин на кровать.

– Мы оставим вас еще на одну ночь, но если вы будете чувствовать себя хорошо, я думаю, завтра вы сможете отправиться домой.

– Отлично, – сказала Робин. – Спасибо.

Хирург ушел.

Робин снова повернулась, чтобы посмотреть в окно, но скворцы исчезли; оловянное небо было пустым. Ее разум был пуст. Она не могла бы выразить словами свои чувства. Она просто оцепенела.

Конечно, ей следовало бы вернуться к таблеткам после того, как ее заставили прекратить их прием в течение четырех месяцев, которые она недавно провела под прикрытием в секте, где любые контрацептивы были запрещены. Последствия пребывания Робин во Всеобщей Гуманитарной Церкви все еще обсуждались в газетах и на телевидении. Следователи закончили извлечение всех тел, захороненных в безымянных могилах на территории, где изначально зародился культ; его основатели, супружеская пара по имени Уэйс, были арестованы вместе с высшими эшелонами руководства ВГЦ, и предпринимались попытки найти многих детей, ставших жертвами торговли людьми. Знаменитости пытались отступить, с разной степенью успеха: известный писатель сейчас скрывался, а молодую актрису исключили из ее нового фильма после того, как выяснилось, что она была одной из "духовных жен" лидера культа.

Роль детективного агентства "Страйк и Эллакотт" в разгроме культа была преуменьшена как полицией, так и самим агентством. Робин дала полиции полное, подробное заявление обо всем, что она видела на ферме Чепмен, но, к ее огромному облегчению, ей сказали, что от нее не потребуют дачи показаний в суде. Воодушевленные публичным разоблачением режима ВГЦ, связанного с фальсификацией сверхъестественных событий, каторжным трудом и промыванием мозгов, сотни бывших членов продолжали выступать со своими показаниями. Десятилетиями ВГЦ использовала свои деньги и власть, чтобы заставить замолчать всех критиков; теперь же, казалось, каждые несколько дней появлялось очередное телевизионное или онлайн-интервью с кем-то, кому культ причинил вред. Всего через два месяца после обыска на ферме Чепмен появились первые мемуары бывшего члена, которые мгновенно взлетели на вершины хит-парадов.

Все это должно было бы радовать Робин, и она действительно испытывала глубокое облегчение от того, что так называемой церкви, похоже, был нанесен смертельный удар, но бесконечные репортажи оказались для нее гораздо более травмирующими, чем она ожидала. Ей бы не хотелось вспоминать о Комнатах Уединения, где члены культа демонстрировали свою духовную чистоту, занимаясь незащищенным сексом с любым желающим; ей хотелось бы стереть из памяти все воспоминания о пятигранном Храме, где она чуть не утонула; она была бы рада никогда больше не видеть фотографии темного леса, которые постоянно показывали в газетах.

И, конечно же, полностью стереть все следы участия агентства в разгроме культа было невозможно. Хотя грязных подробностей о том, что произошло на ферме Чепмен, хватало на месяцы, и никто, кроме самых близких