Смертельный номер - Кристианна Брэнд

я буду просто гидом. Понимаете (другим не говорите об этом!), я на самом деле не просто гид, я являюсь компаньоном «Одиссей-тура», моя сфера — Европа, главный офис в Танжере{5}. Вы не ожидали этого, разумеется?

— Нет, не ожидала, — тихо ответила мисс Трапп, а про себя подумала: «Компаньон процветающей фирмы, а не просто гид — вот это да!»

— Вы не видели моего прекрасного Гибралтара{6}, не знаете Испании! Как-нибудь я отвезу вас туда, покажу свою виллу — за Гибралтаром, на испанском побережье, — виллу из белого камня, террасы, спускающиеся к морю, уступы, усыпанные цветами: бугенвилии, жасмина, гераней всевозможных оттенков. Как-нибудь я обязательно все это вам покажу, когда вы поедете со мной.

Мисс Трапп подумала, что нет абсолютно никакой надежды, что мистер Фернандо покажет ей свою виллу у моря… Тем не менее она сказала, что ей это в высшей степени приятно слышать.

— Ах да, приятно… Но такому несчастному холостяку, как я, там слишком просторно и… одиноко. — Фернандо поднял лицо к небу, как будто собирался завыть на луну от безысходности. — Вы не единственный человек, мисс Трапп, кому бывает одиноко.

— Но вы же только что сказали,— запротестовала прямодушная женщина, — что не ощущаете одиночества, ведь вы же гид.

«Подкатиться» к мисс Трапп оказывалось делом непростым. Однако у Фернандо были нужные слова на любой случай.

— Ах, эти друзья, знакомые… Но я вам говорю сейчас о другом, мисс Трапп. Я говорю сейчас о любви…

О любви? К ней? Неужели Фернандо на пятый день их знакомства уже заговорил о любви — и о любви к ней? Простой здравый смысл бедной женщины сопротивлялся такому невозможному и возмутительному предположению. И все же… Собор, выкрашенный в черно-белую полоску, качался и плыл у нее перед глазами в лунном свете… В худом, изголодавшемся по ласке теле проснулись теплые влекущие струи. Быть любимой! Как бы низменен ни был повод — но быть желанной! Конечно он слишком сияющий, слишком «иностранный», совершенно вульгарный и мужиковатый, но все-таки — принадлежать! Не быть больше одинокой, не быть больше забытой всеми, знать, что можно опереться на эту вызывающе сильную мужскую руку, стать миссис Гомес и делить с мистером Гомесом белокаменную виллу на испанском побережье… (Стать миссис Гомес и ни с кем не делить виллу было бы, конечно, выше всех женских мечтаний.)

Губы мисс Трапп задрожали, она неожиданно выдернула руку из лапищи Фернандо и ухватилась за ручки своей большой коричневой сумки, прижав ее еще ближе к заостренному подбородку. Фернандо испуганно взглянул ей в лицо и увидел, что ее глаза полны слез.

— Мисс Трапп… вы плачете? — Он остановился перед ней, беспомощно опустив по бокам мощные руки. — Вам грустно?

— Нет-нет, просто я такая глупая, вот и все. — Она тряхнула головой, чтобы слезы скатились на щеки. — Не волнуйтесь, я просто дура.

— Но как же мне не волноваться!

Она подняла голову и снова посмотрела на него. Теперь перед ней было лицо не нахального, пошлого и хвастливого типа, а увядающее лицо мужчины средних лет, встревоженное и доброе, лицо, выражающее внутреннюю тревогу. Так было всего лишь миг. Фернандо снова расправил могучие плечи и одарил ее знакомой лучезарной улыбкой, сияющей золотыми коронками, но все же доброй и почти нежной.

— Ну что вы… Это я огорчил вас своими жалобами на одиночество. Но теперь мы вдвоем и не будем больше одиноки, мы станем друзьями, и я снова развеселю вас. — Он подал ей руку. — Давайте посидим на этом парапетике и посмотрим на нелепый старинный собор, вон его дурацкая башня уткнулась в небо, как нога американского заключенного в полосатых штанах. Я расскажу вам все-все о Сан-Хуане эль Пирата — мы туда завтра отправимся; я сегодня утром все подзубрил еще разок.

Мисс Трапп не взяла его руки и продолжала крепко обнимать коричневую сумку. Чтобы преодолеть обиду на то, что его дружеский жест проигнорировали, Фернандо сказал, как бы невзначай, пока они усаживались на парапет:

— Что же это такое в вашей сумке, что вы ее все время прижимаете к себе обеими руками? Так, что и руку друга взять не можете?

— Что в моей сумке?

— Вы ее так крепко держите!

— Привычка, — объяснила женщина. — В ней нет ничего ценного. — Минуту она молча смотрела на бело-розовый, похожий на сахар фасад собора и его черно-белую полосатую колокольню. — Ну, разве что одна вещь. Она представляет ценность только для меня, — Мисс Трапп стала рыться в сумке тонкими руками. — Это письмо, что-то вроде… прощального письма. Мистер Фернандо, я думаю… думаю, мне стоило бы вам его показать.

— Ну что вы, мисс Трапп! — запротестовал он. — Я только так спросил, ради бога, не думайте, будто я хочу знать, что у вас в сумке. Послушайте, давайте сменим тему. Я ведь ваш путеводитель. Вот мы посидим здесь тихонечко, и скоро вы будете знать о Сан-Хуане все…

Но мисс Трапп нашла что искала и подала Фернандо. Он взял листок дорогой белой бумаги из дорогого белого конверта и прочел несколько строк…

Когда они возвращались через неправдоподобно красивый центр города, а потом снова по закоулкам в занюханную гостиницу, мисс Трапп по-прежнему очень мало знала об острове Сан-Хуан эль Пирата, зато знала все, что хотела, о Фернандо. А Фернандо знал все о мисс Трапп.

Тем временем мистер Сесил отыскал Лули. Она сидела за столиком одного из бесчисленных кафе, окаймлявших центр города кругом в виде створчатой раковины.

— A-а, вот вы где! А я вас везде ищу. Позвольте предложить вам граппу{7}. Давайте продолжим наш путеводитель «Как описывать Европу».

Их попутчики, поначалу жадно клюнув на их выдумку, сразу же раскололись на два в равной степени неприятных лагеря: «зануд» и «откровенных грубиянов и сквернословов», — так что молодым острякам пришлось прекратить обсуждение своего опуса на публике.

Лувейн встретила предложение Сесила без энтузиазма.

— Вообще-то, — сказала она, — у меня, кажется, намечается тайное свидание. Весьма странное: я совсем не представляю, где и когда оно будет. — Она растерянно огляделась. — Потому и решила, что лучше всего пойти в какое-нибудь людное место и «засветиться» там.

— Тайное свидание? — загорелся мистер Сесил. — Как загадочно. С кем же?

— С тем, кто загадочно приподнял бровь.