Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

– Как думаете, клюнет он на нашу приманку?

– Думать я могу только за себя. И отвечать. Иллюзий не питаю, но будем, Володя, надеяться на то, что он, обыкновенный человек, и мыслит, как среднестатистический гражданин, а не гений. И просчитать может на ход-два вперёд, но не более. А так и мы можем. Поехали!

– Послушай, подполковник! Сколько я буду тебя прикрывать? Первый уже все телефоны оборвал, из Москвы звонили. Спрашивают, чем это мои сотрудники занимаются? – голос генерала грохотал. – За что деньги получаете? Ты что мне обещал? Три дня? Они уже прошли! И какую хрень ты там отыскиваешь? Моршанский два дня, как отчитался, что убийца у него в КПЗ сидит. А ты? Ну? Чего молчишь? Нечего сказать? Заработался?

Дубовик невозмутимо выслушал Лопахина, стоя у телефона.

Потом сел в кресло, стоящее рядом, и с таким же бесстрастным лицом произнес:

– Я, товарищ генерал, не молчу, а жду, когда у вас закончатся вопросы, чтобы ответить на все сразу. Могу отвечать? – Лопахин рыкнул в трубку. – Отвечаю. То, что во время не уложился, оправдываться не собираюсь, но о таком понятии, как форс-мажор, и вам известно. О чем отчитался Моршанский, это его дело. Я буду отчитываться за свою работу. Я когда-нибудь вас подводил? Нет! А деньги я получаю за то, что делаю хорошо свое дело! И, кстати, одну хрень, как вы выразились, мы уже отыскали, и, думаю, что это оправдает все наши настоящие и будущие промахи, если они будут.

– Ну и дерзок же ты! – голос генерала заметно смягчился. – Ты хоть бы доложился по форме! Действительно нашли что-то стоящее?

– Более чем. Но… Советую набраться терпения. Вперёд паровоза не бегаю. Когда будет весь результат, тогда и доложу. Ну, уж если провалю дело – сам положу голову на плаху, – подполковник поиграл желваками.

– Ну-у, понесло!.. Ладно, жду! – Лопахин хотел было попрощаться, но спросил: – А что, Моршанский, действительно, задержал убийцу?

– Этот Сурков такой же убийца, как сам Моршанский – балерина. – Лопахин на эти слова громко хмыкнул. – И я это докажу!

– Что Моршанский не балерина? – уже рассмеялся генерал.

– Ну, это видно невооруженным взглядом, – улыбнулся Дубовик и на прощание спросил: – Товарищ генерал, вам ни о чем не говорит фамилия Бородулин? И татуировка на руке в виде птицы?

В трубке повисло молчание. Потом Лопахин хрипловато спросил:

– Он там?

– Ну, если это именно тот человек, о котором вы мне говорили. Работает главным агрономом. И он единственный среди подозреваемых, кто приехал сюда после войны.

– Значит, Грач…

– Что, начальство достает? – с некоторым сочувствием спросил Поленников, когда Дубовик положил трубку. – Он уже дважды звонил, спрашивал тебя, Андрей Ефимович. Я сказал ему, что вы на месте не сидите. Но его, видно, здорово прижали – матерился, на чем свет стоит!

Дубовик рассмеялся:

– Да нам не привыкать! Материться мы тоже умеем. А подзарядка не помешает. Самое главное – завтра сработать на все сто! Теперь-то я точно знаю, кто скрывался под маской!

Тут же, за ужином, подполковник поделился своими планами с Поленниковым и вернувшимся с озера Герасюком, которого на ночь сменил Ерохин.

– Так что, Яков Харитонович, нужна будет ваша помощь. Не думаю, что он будет оснащен оружием по самые зубы, но огрызаться станет наверняка. А, может, побежит.

– Думаешь, вчетвером справимся? – спросил Герасюк.

– Можно Кобякова на подстраховку взять, а Воронцов по заданию Моршанского охраняет Суркова. Надо же, на такое «сосватать» парня! В безделье мается, – досадливо поморщился Дубовик. – Ладно, обойдёмся без него. Оружие есть? – повернулся он к Поленникову.

– Трофейный Вальтер. Стреляет без осечек.

– Прекрасно. Плюс три Макарова. Достаточно. Остановим гада. Но нужен он только живой.

– Да это и понятно, – кивнул Герасюк. – Но не думаю, что он будет сопротивляться до последней крови. Наверняка, у него есть надежда, что никто ничего не докажет. У нас ведь нет прямых улик. Только косвенные. Кстати, по виду окурок, что нашел Воронцов, похож на те, что я уже изучил. Этот проверю завтра. Ну, и пуговицу…

– Ничего, мы его и этим прижмём! Главное, выжать признание при всех, а там уже пусть Моршанский попотеет. А деньги и драгоценности с прошлых нераскрытых преступлений – это наш «оправдательный приговор» на случай провала. А ты, Петя, пока поработай с вещдоками из сарая Кочета. – Дубовик выложил перед приятелем все улики, добытые Воронцовым.

– О! Опять верёвочка! Да ещё и со шкуркой! Жаль, что без мяса! – Герасюк понюхал остатки чужой трапезы и довольно произнёс: – Даже чесночком пахнет! Хоть рюмку наливай! И есть с чем поработать!

Глава 15.

Утром кабинет Кобякова, как обычно, был занят Моршанским.

Дубовик с вернувшимся Ерохиным, тем не менее, проследовали именно туда.

Герасюк остался на пасеке работать с вещдоками.

Поприветствовав следователя, подполковник сразу приступил к делу.

– Герман Борисович, я не стану выяснять, для чего вам надо было доложить своему начальству о моих делах, поскольку у меня сегодня нет для этого ни времени, ни желания. Единственное, о чем я хотел бы вас попросить: не вмешиваться в ход событий. Что бы я ни говорил, чтобы не делал, от вас требуется одно: молчать.

– Что, начинается заключительный акт очередной театральной постановки? – не сдержав ехидства, спросил Моршанский.

– Невзирая на ваш не очень дружественный тон, вы, как ни странно, правы. Именно заключительный, – спокойно ответил Дубовик.

– А странного в этом ничего нет. Это ведь ваш излюбленный метод завершать дела: обязательно масса экспрессии, фанаберии, театральности! Куда уж до вас простым оперативникам! – Моршанский начал раздраженно размахивать руками, понимая, что сегодняшний день, судя по его началу, может обернуться для следователя массой неприятностей, как это было уже не раз.

Но если в прошлых делах Дубовик без особых сожалений делил с ним почести за раскрытые преступления, не особо выделяя свою роль, то теперь вряд ли Моршанскому удастся «примазаться» к славе победителя. Своим докладом прокурору он зачеркнул путь к отступлению, мало того, и Герман Борисович вынужден был это с горечью признать, он ничего не знал о том, что удалось «наработать» подполковнику.

Дубовик прекрасно понимал, какие мысли терзают Моршанского, но вытаскивать его из создавшейся ситуации он не имел ни малейшего желания. Подполковник понимал, что в данном случае месть – это мелко и недостойно офицера, но, тем не менее, чувствовал удовлетворение совершенной сатисфакцией.

– Не заводитесь! Очень скоро мы освободим вас от своего присутствия. А относительно «фанаберии» и «театральности»… так по мне это лучше, чем палить из пистолета налево и направо. Тем более что, как известно,