Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун

Я ждал, что он скажет.

– Это захватывающая история, и, думаю, вы заслужили право рассказать ее еще раз.

Он подал знак Антону и Альме, которые только что вошли, держась за руки. Белла и Уилсон появились следом, а через минуту или две к нам присоединились все остальные подозреваемые и еще несколько гостей.

Лавбрук устроился в углу и указал мне на центр зала. Честно говоря, этого мне хотелось меньше всего, но была какая-то неотвратимость в том, чтобы рассказать все и всем сразу, и мне это понравилось. Глядя на Беллу, я вернулся в центр комнаты и приготовился изложить историю Сесила еще раз.

– В большинстве детективов сыщик рассказывает мучительные подробности о том, почему каждый подозреваемый мог или не мог убить жертву. Вы будете счастливы узнать, что я не собираюсь тратить ваше время на это. И предпочту сказать вам сразу, что убийца – Поппи.

Глава 28

Местный доктор извлек нож из плеча Поппи и предположительно зашил рану. Он закрепил повязку и сейчас как раз снова осматривал свою пациентку, когда она начала кричать.

– Именно это мне приходится терпеть всю свою жизнь! – Кровь прилила к щекам Поппи так, что они слились по цвету с ее помадой. – Конечно, виноват всегда гедонист, виновата распутная женщина. Ты просто закоснелый ханжа! И судишь меня как убийцу только из-за длины моей юбки!

Ее эмоциональная вспышка не могла помешать мне выполнить задачу.

– Именно так. Я поговорил с детективом-инспектором Лавбруком, и он согласился предать тебя суду исключительно из-за твоего платья.

Сидя в простом кресле с высокой спинкой, Поппи все еще кипела, как котел. Испуганный врач отступил к дверям, по дороге пробормотав краткую рекомендацию:

– Поезжайте в больницу как можно скорее проверить, не инфицирована ли рана. И постарайтесь не дать себя заколоть второй раз.

После завершения лечения Поппи инспектор Лавбрук подошел и положил руку на ее здоровое плечо, но пока не спешил заковывать в наручники. Она замолчала – по крайней мере на какое-то время, – так что я позволил себе последний раз взглянуть на подозреваемых, прежде чем раскрыть все секреты.

Альма выбрала похожее на трон золотое кресло и величественно восседала в нем, муж ее стоял перед ней. Двое лакеев заняли места по обе стороны двери, остальные выстроились в длинную линию у стены.

Росс, казалось, совсем оправился от удара и обнимал Эдит одной рукой, хотя, как я думал, скорее из любви, чем из-за желания физической поддержки. Белла ободряюще улыбалась, когда бы я ни смотрел на нее. Уилсон тоже стоял там, с книгой, как и всегда, а мой пес, судя по всему, не подозревал, что сидит у ног убийцы.

Казалось нечестным говорить только об убийце, забыв о жертве, поэтому я начал свою историю с описания человека, который собрал нас всех здесь.

– Сесил Синклер был крайне неоднозначной личностью. Он мог быть добрым и жестоким, благородным и несчастным. Он не только боролся со своими демонами, но его также преследовало чувство вины. Он чувствовал себя виноватым за отношения с семьей, за то, как он обращался с друзьями, и, возможно, больше всего – за брак по расчету с пожилой вдовой по имени Гортензия Олкотт. Не фильмы принесли Сесилу состояние и позволили купить этот дом. Гортензия оставила ему все до пенни, и на это наследство он купил Эверхэм-холл у обнищавшей семьи Корнуоллис за скандально низкую сумму. Деньги, которые он получил, принесли еще больше денег, и он смог финансировать производство своих фильмов сам. Но богатство и слава могут привлекать не тех людей, которые тянутся к ним, как мухи к меду.

Едва ли эта метафора претендовала на оригинальность, но не каждый писатель может так быстро импровизировать, как Оскар Уайльд. Надеюсь, я справился бы лучше, если бы написал речь заранее и прошел через бесчисленные этапы редактирования.

Я медленно двигался вперед, пока не осознал, что нахожусь всего в нескольких метрах от убийцы. Она взглянула на меня так, что я побоялся стать ее второй жертвой. Надежды на то, что она в ближайшее время изменит свое плохое мнение обо мне, у меня не было.

– Поппи… – начал я. – Вообще-то ты так и не назвала свою фамилию.

– Просто Поппи, – ответила она, захлопав ресницами, как будто ее театральный агент велел ей выглядеть кокетливо, представляясь кому-либо.

– Ну конечно. Просто Поппи появилась в жизни Сесила, когда он уже боролся с алкогольной зависимостью. Она долгое время слонялась по съемочным площадкам, пока не попалась на глаза сопернику Сесила, Алеку Пембертону. В какой-то момент я размышлял о возможности, что это Пембертон отправил свою любовницу убить Сесила, но сомневаюсь, что все было так. Кажется гораздо более вероятным, что Поппи просто использовала звезду поменьше, чтобы добраться до той, что побольше.

– Как это типично для мужчины, все так упрощать. – Ее воинственный настрой не спадал. – Разве не может быть, что я просто встретила Сесила и влюбилась? О нет. Я Иезавель, которая при помощи своей внешности хотела получить желаемое. Все та же старая история, еще из Библии.

Но меня было сложно сбить с пути.

– Ты продолжаешь повторять, что ты не виновата, но у тебя нет алиби на момент убийства Сесила. Ты хорошо знаешь дом и могла спланировать все с точностью до секунды, и у тебя было немало возможностей проверить эту схему, когда Сесил напивался.

– Я не убийца! – рыдала Поппи. – Если на то пошло, то это я, я пострадала больше всех!

Ее слова отскакивали от меня, как от стены, и я продолжал раскрывать карты:

– Мы все использовали Сесила по-своему, вися на фалдах его роскошно сшитого фрака. Некоторым нужны были его деньги, другим – слава, и все мы наслаждались бесплатными угощениями и напитками здесь, в его доме. Но лишь случайно я узнал, почему один из вас взял пистолет из оружейной, зарядил его и три раза выстрелил Сесилу в голову. Я изучил все мотивы, по которым кто-то мог желать ему смерти: от украденных денег до семейных распрей, романтического соперничества и горькой ревности. Но в итоге причина оказалась гораздо проще. Лишь сегодня утром один из вас решил раскрыть ключевую информацию о том, что ваш невероятно богатый друг в прошлом месяце изменил завещание. Когда отец расстроил его, попросив руки девушки гораздо моложе его, Сесил решил оставить дом и все деньги дочери своей жены, которая изначально и принесла ему состояние. Он оставил все Пенелопе Олкотт, или сокращенно – Поппи.