Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Я честен и откровенен, — сказал я. — Если бы я что-нибудь знал, то…

В наружную дверь трижды отрывисто постучали костяшками пальцев. Стук не успел еще затихнуть, как в руке Морелли оказался пистолет. Его глаза рыскали, казалось, во всех направлениях сразу. Словно из глубокого колодца, донеслось его металлическое рычание:

— Что это?

— Не знаю. — Я приподнялся и кивнул на пистолет в руке Морелли: — Теперь вы здесь хозяин.

Пистолет был направлен точно мне в грудь. В ушах у меня отдавался собственный пульс, губы пересохли.

— Пожарной лестницы здесь нет, — сказал я и протянул левую руку к Норе, сидевшей на другом краю кровати.

Стук в дверь повторился, и низкий голос произнес: «Откройте. Полиция».

Нижняя губа Морелли поползла вверх, зрачки сузились.

— Ах сукин ты сын, — медленно, будто жалея меня, процедил он.

Снаружи в замок вставили ключ.

Левой рукой я толкнул Нору, свалив ее на пол по другую сторону кровати. Подушка, которую я правой рукой швырнул в Морелли, казалась невесомой, она проплыла по воздуху медленно, как листок папиросной бумаги. Ни один звук в мире ни до, ни после того не казался мне таким оглушительным, как звук выстрела Морелли. Когда я падал на пол, что-то ткнуло меня в левый бок. Я ухватил лодыжку Морелли и дернул на себя, валя его с ног; он молотил меня по спине пистолетом до тех пор, пока я не высвободил руки и не начал бить его, пытаясь попасть в нижнюю часть туловища.

Нас растащили вошедшие люди.

Минут пять потребовалось, чтобы привести в сознание Нору.

Она села, держась за щеку, и пошарила взглядом по комнате, пока не увидела Морелли, стоящего, с наручниками на руках, между двумя полицейскими. Лицо Морелли было слегка подпорчено — полицейские неплохо над ним поработали. Нора свирепо посмотрела на меня.

— Дурак чертов, зачем ты меня оглушил? Я знала, что ты его возьмешь, и хотела посмотреть.

Один из полицейских захохотал.

— Господи, — сказал он восхищенно, — вот это баба.

Нора улыбнулась ему и поднялась с пола. Разглядев меня, она перестала улыбаться.

— Ник, ты…

Я сказал, что вряд ли это что-нибудь серьезное, и откинул левую полу пижамной куртки. Пуля Морелли оставила у меня под левым соском царапину длиной дюйма четыре. Царапина была неглубокая, но сильно кровоточила.

— Крупно тебе повезло, — заметил Морелли. — Пара дюймов выше, и результат был бы другой.

Тот полицейский, что восхищался Норой, — крупный рыжеватый мужчина лет сорока восьми — пятидесяти, в сером, не очень хорошо сидевшем костюме, — хлопнул Морелли по губам.

Кейсер, управляющий «Нормандии» — я сгоряча не заметил его, — сказал, что вызовет доктора, и пошел к телефону. Нора побежала в ванную за полотенцем.

Приложив полотенце к ране, я лег.

— Все в порядке. До прихода доктора можно не беспокоиться. Как случилось, что вы с людьми оказались здесь?

Полицейский, отвесивший Морелли оплеуху, пояснил:

— У нас были основания считать, что члены семьи Вайнента будут встречаться здесь с его адвокатом, поэтому мы решили, что будем приглядывать за этим местом на тот случай, если Вайнент вдруг объявится. А сегодня утром парень из гостиницы, который и был нашим временным наблюдателем, позвонил нам и сообщил, что вот этот птенчик залетел сюда; мы прихватили мистера Кейсера и поднялись, к счастью для вас.

— Да, к великому счастью, а то, глядишь, я бы пулю не схлопотал.

Полицейский пристально и с подозрением посмотрел на меня. Глаза у него были светло-серые и какие-то водянистые.

— Этот птенчик, он что, ваш друг?

— Впервые его вижу.

— А чего он от вас хотел?

— Он хотел сообщить мне, что не убивал Вулф.

— А вам это зачем?

— Незачем.

— А почему тогда он пришел именно к вам?

— Не знаю. Спросите у него.

— Я спрашиваю вас.

— Спрашивайте на здоровье.

— Тогда я задам другой вопрос: вы собираетесь возбуждать дело из-за того, что он стрелял в вас?

— Пока не могу сказать. Может быть, это произошло случайно.

— Ладно. Времени у нас много. Похоже, нам придется задать вам гораздо больше вопросов, чем вы предполагаете. — Полицейский повернулся к одному из своих четырех спутников. — Будем обыскивать номер.

— Без ордера — нет.

— Это вы так считаете. Энди, иди сюда. — Они начали обыск.

Вошел доктор — жалкий бесцветный человечек, страдающий насморком, покудахтал и посопел над моей царапиной, остановил кровотечение, наложил повязку и заявил, что если я пару дней полежу, то можно нисколько не беспокоиться. Его никто ни о чем не спросил. Осмотреть Морелли полицейские ему не позволили, и он ушел. Такой же бесцветный и сморкающийся.

Из гостиной вернулся крупный рыжеватый полицейский; одну руку он держал за спиной. Дождавшись, когда уйдет доктор, он спросил:

— У вас есть разрешение на хранение оружия?

— Нет.

— Тогда откуда у вас вот это? — Полицейский вынул из-за спины пистолет, который я отобрал у Дороти Вайнент.

Я не нашелся, что ответить.

— Вы слышали о законе Салливана?

— Да.

— Значит, вы понимаете, в каком положении находитесь. Это ваше оружие?

— Нет.

— Чье?

— Попробую вспомнить.

Полицейский сунул пистолет в карман и сел на стул рядом с кроватью.

— Послушайте, мистер Чарлз, — сказал он. — Мне кажется, мы оба поступаем неправильно. Я не хочу обходиться с вами круто, а вы, думаю, не хотите отвечать мне тем же. Из-за этой дырки в боку вы чувствуете себя не очень хорошо, поэтому я не буду вас беспокоить, пока вы немного не отдохнете. А потом мы сможем поговорить как следует.

— Спасибо, — сказал я совершенно искренне. — Мы сообразим чего-нибудь выпить.

— Конечно, — сказала Нора и встала с краешка кровати.

Крупный рыжеватый полицейский следил за ней взглядом до тех пор, пока она не вышла из комнаты. Потом он покачал головой и сказал торжественно:

— Ей-богу, сэр, вы — счастливый человек. — Он неожиданно протянул руку. — Меня зовут Гилд, Джон Гилд.

— Как меня зовут, вы знаете.

Мы пожали друг другу руки.

Нора вернулась с подносом, на котором стояли бутылка виски, сифон и несколько бокалов. Один бокал Нора хотела предложить Морелли, но Гилд остановил ее:

— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Чарлз, но закон запрещает давать — арестованному спиртное или лекарства без указания врача. — Он посмотрел на меня. — Верно?

Я подтвердил. Все остальные выпили.

Гилд поставил пустой бокал и встал.

— Этот пистолет мне придется забрать с собой, но вы ни о чем не беспокойтесь. Когда вам станет лучше, у нас будет много времени, чтобы обо всем поговорить. — Он склонился над рукой Норы. Надеюсь, вы забудете то, что я сказал, я думал…

Нора умела обаятельно улыбаться. Гилду она подарила одну из своих самых обаятельнейших улыбок.

— Забуду? Мне это понравилось.

Она вышла проводить полицейских и арестованного. Кейсер ушел несколькими минутами раньше.

— Он милый, — сказала Нора, когда вернулась. — Очень больно?

— Нет, ерунда. Как насчет того, чтобы еще выпить?

Она налила мне.

— Я бы на твоем месте сегодня не пила слишком много.

— Не буду, — пообещал я. — На завтрак я мог бы прикончить нескольких копченых рыбин. А теперь, когда с нашими тревогами, похоже, на время покончено, можно попросить, чтобы сюда привели нашего сторожевого пса. И скажи телефонисту, что, если будут звонить, пусть не соединяет, скорее всего, это будут репортеры.

— Что ты собираешься говорить полиции о пистолете Дороти? Ведь хоть что-то сказать придется.

— Не знаю еще.

— Ник, скажи честно: я очень глупая?

Я покачал головой.

— Глупая, но в меру.

— Гнида ты греческая, — улыбнувшись, сказала Нора и пошла к телефону.

9

— Ты просто пускаешь пыль в глаза, вот и все, — говорила Нора. — А чего ради? Я и так знаю, что пуля тебя не берет. Мне это доказывать не надо.

— Это не помешает мне выпить.

— Но это не помешает тебе хотя бы один день полежать в постели. Доктор сказал….

— Если бы твой доктор чего понимал, то позаботился бы о своем насморке. — Я сел и опустил на пол ноги. Аста пощекотала их языком.

Нора принесла мне халат и тапочки.

— Ну ладно, несносный мальчишка, вставай и залей кровью ковер.

Я осторожно встал и обнаружил, что левой рукой действую нормально, вот только от передних лап Асты нужно было держаться подальше.

— Ну сама рассуди, — сказал я. — Я не хотел и сейчас не хочу вмешиваться в дела этих людей; можно подумать, мне много от этого проку, но ведь отбрехаться просто так я теперь тоже не смогу. Надо во всем разобраться.

— Давай уедем, — предложила Нора. — Поедем на недельку или две на Бермуды или на Гавайи или вернемся на побережье.