Убийства в стиле Джуди и Панча - Джон Диксон Карр

окне которого просматривался высокий железный сейф. Я не понял, что он имел в виду, говоря об Уиллоби и бросая взгляд на сейф, и жалею, что не спросил. Чартерс опять стал раздраженным.

– То было обычное преступление, а это дьявольское… Ты сказал ему, Мерривейл?

– Я сказал, что Хогенауэр был здесь, вот и все, – проворчал Г. М.

– И что он работал над тем, – вставил я, – чтобы стать невидимым и передвигаться по воздуху. Послушайте, сэр, вы же заставили меня проехать несколько сотен миль не для того, чтобы нести чушь. Что все это значит?

Чартерс бросил в стакан еще один кубик льда.

– Дело вот в чем, – произнес он. – Я лишь три месяца тому назад узнал, что Хогенауэр в Англии, не говоря уже о том, что он живет в дюжине миль отсюда. Когда вы поднимались сюда, заметили ли вы кирпичный домик – прямо через дорогу? Да. Там живет доктор Антрим, моложавый и довольно приятный парень, с симпатичной женой. Моя супруга ее очень полюбила. Мы часто навещаем друг друга. Однажды вечером к нам явился Антрим, его распирало от новостей. Оказалось, он только что столкнулся со своим старым приятелем, которого знал со времен учебы в Германии; научные таланты последнего вызывали у Антрима восторг. Да, это был Хогенауэр.

Антрим очень хотел, чтобы я встретился с Хогенауэром. Но встреча так и не состоялась. Я не сказал Антриму, что знаю Хогенауэра, а тот не говорил, что знает меня. Услышав, что я здесь, он приходил навестить Антрима всего раз или два, хотя Антрим – его врач, а Хогенауэр, похоже, был не здоров. Я немедленно навел справки в полицейском участке. Он зарегистрирован в отделе по делам иностранцев и с прошлой осени живет на чудесной маленькой загородной вилле в Мортон-Эбботе, недалеко отсюда. Что ж, я приставил человека присматривать за ним. Конечно, мне не на что опереться…

Чартерсы угостили нас восхитительным джином с содовой. Когда полковник начал излагать факты, к нему отчасти вернулась его прежняя резкость. Он сел на перила веранды, скрестив руки на груди и подложив ладони под костлявые локти.

– Его жизнь текла обычно, за исключением одной вещи. Через день, между восемью и девятью часами вечера, а порой и гораздо позже, он запирался в своей гостиной в задней части дома. Окна закрывались старомодными деревянными ставнями. Человек, который наблюдал за ним, сержант Дэвис, попытался подобраться поближе и посмотреть, что там происходит. Однажды ночью он перелез через садовую ограду, подполз к окну и попробовал заглянуть сквозь щели в ставнях. И вот что он рассказал. В комнате было темно, но, казалось, она полна маленьких лучиков света, которые с мерцанием кружились вокруг предмета, похожего на перевернутый вверх дном цветочный горшок.

Г. М. моргнул, доставая свою трубку, и потом снова моргнул. Надвинутая на глаза панама придавала ему вид злого сорванца.

– О боже! – сказал он. – Послушай-ка, старина, этот сержант Дэвис, он…

– На него вполне можно положиться. Ты можешь сам с ним поговорить.

– А что насчет домочадцев Хогенауэра?

– Он держит слугу для приготовления пищи и уборки. Двоих, что были прежде, уже уволили за чрезмерное любопытство. Сейчас там новый человек.

– У него есть друзья? Я имею в виду, близкие друзья?

Чартерс прикусил свои подстриженные усы.

– Я как раз к этому и вел. Как я уже сказал, из-за дела Уиллоби я по уши увяз в работе, и это сильно отвлекло меня от всего остального. Но это все, что я могу вам сказать. Хогенауэр покинул Германию, по-видимому, после ссоры с правительством, и, скорей всего, он уехал из страны без больших денег. В Мортон-Эбботе у него только один друг; по сути, это единственный человек, который навещал его, помимо Антрима. Этот друг – Альберт Кеппель.

– Ага. Физик, – сказал Г. М., описывая трубкой круг в воздухе. – Я слушал его лекцию. Довольно умный парень. Он вроде профессора по обмену, который уже год читает лекции в Бристольском университете. И живет Кеппель в Бристоле. Кстати, в Филтоне, это недалеко от Бристоля, находится самый большой самолетостроительный завод в Англии. И люди там работают в две смены, днем и ночью, за запертыми дверями, бог знает над чем. Эй? И все же…

Г. М. описал трубкой еще один круг.

– И все же, – сказал я, – не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

– Л. находится в Англии, – резко ответил Чартерс. Он отошел от перил и принялся расхаживать по веранде. – Осмелюсь предположить, что ты не знал Л.; Мерривейл знал, и я тоже, – по крайней мере, нам известно его имя.

– Но это не мужчина?

– По этому вопросу всегда был спор, – мрачно сказал Чартерс. – Все, что нам известно, – это то, что Л. был самым умным порождением дьявола, которое когда-либо досаждало британской службе контрразведки. Боже мой, Мерривейл, ты помнишь пятнадцатый год? Танки? Л. чуть не удрал с этой информацией… Этот Л. мог быть кем угодно – немцем, англичанином или французом. Он что-то вроде международного агента по поиску и сбыту секретов, и ему совершенно все равно, кому служить, лишь бы платили. Охотясь за секретами, Л. продает потом их тому, кто больше заплатит.

– Но послушайте, – запротестовал я. – Прошло почти двадцать лет после этой истории, он, должно быть, из железа, если все еще работает. И конечно, у вас есть какая-то зацепка…

– Есть, – спокойно произнес Чартерс. – Хогенауэр предложил рассказать нам, кто такой Л.

Повисла пауза. Свет над морем приобрел бледно-фиолетовый оттенок, а скалы стали отбрасывать длинные тени. Я услышал, как часы в доме пробили четверть девятого. Лицо Чартерса стало таким же озадаченным, как и у Г. М.

– Сегодня вечером ровно неделя, как это произошло, – продолжал Чартерс, обдумывая каждое слово. – Хогенауэр пришел сюда один. Я впервые увидел его лицом к лицу с тех давних пор, когда мы держали его под наблюдением. В доме обычно находится только моя жена, секретарь и горничная, но тогда их не было. Еще иногда инспектор полиции по имени Дэниелс просматривает со мной отчеты по вечерам, но он только что ушел. Я сидел там, в своем кабинете, – Чартерс указал на комнату, которую я видел раньше, – за столом у окна, с зажженной лампой. Было очень тепло, и окно было открыто. Внезапно я оторвал взгляд от своих бумаг – и увидел за окном Хогенауэра, он стоял и смотрел на меня.

Полковник сделал паузу и взглянул на Г. М.:

– Мерривейл, это было, черт возьми, странно. Ты раньше говорил, что у меня не слишком