Ночь Бармаглота - Фредерик Браун

Угодно, человека, напечатавшего на моём ручном прессе карточку Иегуди Смита и положившего яд в пузырёк «ВЫПЕЙ МЕНЯ!».

На лестнице послышались шаги Хэнка.

Он вошёл в дверь, и взгляд его первым делом устремился на меня. Проговорив обычное «Привет, док!», он повернулся к Кейтсу.

— Никаких признаков аварии, Рэнс. Я ехал медленно и смотрел по обе стороны дороги. Ни следа съехавшей вбок машины. Но, может, нам заняться этим вместе? Если один станет водить взад-вперёд прожектором, а другой вести, то видно будет куда дальше. — Он взглянул на наручные часы. — Всего половина третьего. Рассветёт не раньше шести, а это нескоро...

Кейтс кивнул.

— Окей, Хэнк. Но, знаешь, я собираюсь привлечь к этому делу ребят штата, на случай, если машина Бонни окажется где-то ещё. Мы знаем, когда они уехали из Нилсвилла, но не можем быть уверены, что поехали они в Кармел-Сити.

— Но зачем им?..

— Откуда я знаю? — сказал Кейтс. — Но если они поехали сюда, то сюда они не приехали.

Меня с таким же успехом могло бы там не быть вовсе.

— Хэнк, ты смотрел у Уэнтвортов? — вставил я.

Он перевёл взгляд на меня.

— Конечно, док. Слушай, что это за шутка?

— Ты смотрел на чердаке?

— Конечно. Всё облазил с фонариком.

Я знал это, но закрыл глаза.

И тут Кейтс меня всё-таки удивил. Его голос зазвучал едва ли не мягко.

— Стэгер, идите отсюда к чёрту. Идите домой и проспитесь.

Я снова открыл глаза и посмотрел на Хэнка.

— Ладно, — сказал я, — я пьян или безумен. Но послушай, Хэнк, стоял наверху перил чердачной лестницы огарок свечи?

Он медленно покачал головой.

— А столик со стеклянной крышкой в углу чердака, кажется, северо-западном?

— Я не видел, док. Я не искал столик. Но я заметил бы огарок, если бы он был на перилах. Я помню, как держался за них, спускаясь.

— И ты не помнишь труп на полу?

Хэнк мне даже не ответил. Он снова перевёл взгляд на Кейтса.

— Рэнс, может, мне лучше отвезти дока домой, пока ты будешь звонить? Где твоя машина, док?

— Через дорогу.

— Ладно, не будем выписывать штраф за парковку в неположенном месте. Отвезу на своей. — И он опять посмотрел в поисках подтверждения на Кейтса.

И Кейтс подтвердил. Я возненавидел за это Кейтса. Он ухмылялся мне. Он поставил меня в такое дрянное положение, что мог себе позволить быть великодушным, чёрт бы его подрал. Если бы он бросил меня на ночь в обезьянник, я мог бы дать отпор. Если он отправит меня домой проспаться и даже выделит водителя...

— Пошли, док, — произнёс Хэнк Гэнзер. Он направился к двери.

Я встал. Я не хотел домой. Если я пойду сейчас домой, у убийцы Иегуди Смита останется вся ночь, чтобы закончить — что? И какое мне дело, не считая того, что мне нравился Иегуди Смит? И кто такой, чёрт подери, был Иегуди Смит?

— Послушайте, Кейтс... — сказал я.

Кейтс смотрел в дверной проём мимо меня.

— Иди, Хэнк, — произнёс он. — Посмотри, стоит его машина как надо или посреди улицы. Мне надо сказать ему кое-что, а потом я его отпущу. Думаю, он доберётся.

Должно быть, он надеялся, что я сломаю себе на лестнице шею.

— Конечно, Рэнс.

Шаги Хэнка вниз по лестнице. Затихающие.

Кейтс поднял глаза на меня. Я стоял прямо перед его столом, стараясь не выглядеть мальчиком на экзамене перед учителем.

Я поймал его взгляд и чуть не отступил назад; я ненавидел Кейтса и знал, что он ненавидит меня, но я ненавидел его как должностное лицо, про которое мне известно, что это тупой болван и мошенник. Он, как мне казалось, ненавидел меня как кого-то, кто в качестве редактора имеет власть и использует её против людей, подобных ему.

Но его взгляд был не таким. Это была чисто личная ненависть и злоба. Это было что-то, о чём я не подозревал, и меня это потрясло. А в пятьдесят три года меня потрясти нелегко.

А затем этот взгляд исчез, так внезапно, словно выключили свет. Он глядел на меня безразлично. И его голос был безразличным, почти ровным, совсем не таким громким, как обычно.

— Стэгер, — сказал он, — вы знаете, что я могу с вами за такое сделать, а?

Я не ответил; он и не ждал этого от меня. Да, кое-что я знал. Начиная с ночи в обезьяннике за пьянство и буйство. А утром, если я буду настаивать в свою иллюзиях, он сможет позвонить доктору Бакену за психиатрической помощью.

— Я этого не делаю, — сказал он. — Но я хотел бы, чтобы вы больше не мешались у меня под ногами. Понятно?

И на это я не ответил. Если ему надо подумать, то и молчание сойдёт за согласие. Очевидно, он тоже так решил.

— А теперь убирайтесь отсюда ко всем чертям, — сказал он.

И я так и сделал. Я легко отделался. За исключением взгляда, которым он меня наградил.

Нет, я не чувствовал себя героем-победителем. Мне следовало смотреть правде в глаза и настаивать, что в том чердаке произошло убийство, остались ли там вещественные доказательства или нет. Но я сам слишком запутался. Мне нужно было время всё обдумать и понять, что же, чёрт возьми, произошло на самом деле.

Я спустился по лестнице и вышел наружу, в ночь.

Машина Хэнка Гэнзера стояла у входа, но он вылезал из моей машины через дорогу. Я направился к нему.

— Ты малость отклонился от тротуара, док, — сказал он. — Я тебе её передвинул. Вот твой ключ.

Он протянул мне ключ, я положил его в карман, а затем снова открыл только что закрытую им дверь, чтобы взять лежавшую на сиденье бутылку виски. Нет смысла оставлять её, если уж приходится оставлять тут машину.

Затем я отошёл к задней части машины снова взглянуть на те шины. Я всё ещё не мог поверить; утром они были совсем спущены. Тоже часть загадки.

Хэнк вернулся и встал рядом.

— В чём дело, док? — спросил он. — Если ты на шины смотришь, то они в порядке. — Он пнул ближайшую к нему, затем обошёл автомобиль и пнул другую шину. Развернувшись, он замер. — Слушай, док, — сказал он, — у тебя, похоже, в багажнике