Ночь Бармаглота - Фредерик Браун

невозможно, что я забыл испугаться, что так поспешно покинул дом. О, в отсутствии страха была некая логика; если бы кто-нибудь поджидал меня, он сделал бы это в доме. Он не позволил бы мне добраться до машины и не оставил бы в замке ключ, чтобы я мог завести мотор.

Я вышел из машины и при свете фонарика осмотрел две шины, спустившиеся утром. Теперь они были целы. Кто-то или починил их, или просто спустил из них прошлой ночью воздух, а затем снова накачал их ручным насосом из моего багажника. Второе казалось более вероятным; теперь, когда я задумался об этом, выглядело странным, что две шины — обе в хорошем состоянии и с хорошими камерами — спустились, полностью спустились одновременно и в тот момент, когда машина стояла в моём гараже.

Я обошёл машину кругом, осмотрел её и не заметил ничего странного. Вернувшись за руль, я с минуту сидел там с работающим двигателем, задаваясь вопросом, неужели возможно, что Иегуди Смит привёз меня сюда на моей собственной машине.

И решил, что нет, совсем нет. Я не разглядел его машину, не считая трёх деталей, но этих трёх деталей было достаточно. Кроме ручки переключения передач, я вспомнил то радио с нажатой кнопкой «WBBM», хотя в моей машине радио нет вообще. А ещё то, что у него мотор шумный, а у меня тихий. Сейчас, когда он работал вхолостую, я его почти не слышал.

Если я не сошёл с ума…

Мог ли я вообразить ту другую машину? И если так, мог ли я вообразить Иегуди Смита? Мог ли я приехать сюда сам, в своей машине, подняться на чердак один…

Ужасно вдруг заподозрить себя в безумии, полном галлюцинаций.

Я понял, что мне лучше перестать думать об этом здесь, одному в машине, одному среди ночи, около дома с привидениями. Я мог свести себя с ума, если уже не сошёл.

Я как следует отхлебнул из бутылки, лежавшей теперь на соседнем сидении, вывернул на шоссе и поехал обратно в город. Быстро я не вёл, быть может, поскольку был слегка нетрезв — физически. Ужасное происшествие на чердаке, фантастическая, немыслимая смерть Иегуди Смита потрясли меня трезвого, душевно.

Я не мог представить…

Но на окраине города вернулись сомнения, а затем пришёл ответ на них. Я съехал на обочину и включил верхний свет. У меня были карточка, ключ и фонарик — три воспоминания об испытанном. Я вынул фонарик из кармана пальто и изучил его. Просто карманный фонарик; ни на что не указывает, только что он не мой. Карточка — уже что-то. Я рылся по всем карманам, чертовски забеспокоившись, пока не нашёл её в кармане рубашки.

Да, карточка была, и на ней по-прежнему было имя Иегуди Смита. Я почувствовал себя чуть лучше и вернул её в карман. Там же нашёлся и ключ. Ключ, лежавший рядом с пузырьком «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» на столике со стеклянной крышкой.

Он всё ещё был в кармане, куда его положил Смит; я не притрагивался к нему и не изучал его пристально. Конечно, это был не тот ключ, но это я заметил с первого взгляда на него, лежащий на столике на чердаке; в том и состояла часть того восторга, что рассмешил меня. Это был обычный ключ фирмы «Йель», а должен был оказаться маленький золотой ключик, которым Алиса открыла дверцу дюймов в пятнадцать вышиной, ведущую в сад удивительной красоты.

Если задуматься, все три предмета на чердаке были не те — так или иначе. Столик был со стеклянной столешницей, а должен был оказаться стеклянным целиком; деревянные ножки не годились. Ключу следовало быть не никелевым «Йелем», а «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» не должно было содержать яд. На самом деле, согласно Алисе, он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом. Смит не мог ощутить ничего подобного.

Я снова не спеша тронулся. Теперь, вернувшись в город, следовало определиться, ехать в офис шерифа или звонить в полицию штата. Я неохотно предпочёл идти прямо к шерифу. Определённо, это дело в его ведении, если он не обратится за помощью в полицию штата. Они всё равно свалят это ему, даже если я позволю им.

А он и без того ненавидел меня от всей души, причём я всё усугубил, не сообщив ему о важном преступлении.

Не то чтобы я ненавидел его меньше, но сегодня вечером он мог создать мне проблемы куда проще, чем я ему.

Так что я припарковался напротив суда и ещё раз глотнул для храбрости из бутылки, прежде чем рассказать Кейтсу всё то, что следовало ему рассказать. Затем я перешёл улицу и поднялся в здании суда в офис шерифа на втором этаже. Я подумал, что, если мне повезёт, Кейтса не будет на месте, и там окажется его помощник, Хэнк Гэнзер.

Мне не повезло. Там не было Хэнка, а Кейтс говорил по телефону. Когда я вошёл, он бросил на меня взгляд и вернулся к разговору.

— Чёрт, я мог бы сделать это отсюда по телефону. Иди к парню. Разбуди его и убедись, что он достаточно проснулся, чтобы вспомнить все мелочи, которые может. Да-а, и позвони мне опять, прежде чем вернёшься. — Он положил трубку, и его вращающееся кресло пронзительно заскрипело, когда он развернулся ко мне лицом. — Тут ещё нет никакого материала, — крикнул он. Рэнс Кейтс всегда кричит; я ни разу не слышал, чтобы он говорил что-то тихо или хотя бы спокойным голосом.

Голос соответствует красному, всегда злому на вид лицу.

Я часто задумывался, выглядит ли он так же и в постели. Задумывался, но выяснять это не собирался.

Однако в том, что он только что прокричал мне, было так мало смысла, что я просто посмотрел на него.

— Я пришёл сообщить об убийстве, Кейтс, — сказал я.

— У-у? — Он заинтересовался. — Имеете в виду, что нашли Майлза или Бонни?

В тот момент эти имена ничего мне не говорили.

— Этого человека зовут Смит, — сказал я. Я подумал, что лучше не сразу упоминать имя «Иегуди», лучше пусть Кейтс сам прочтёт его на карточке. — Тело лежит на чердаке старого особняка Уэнтвортов за городом.

— Стэгер, вы пьяны?

— Я пил, — ответил я. — Я не пьян. — По крайней мере, я на это надеялся. Возможно, последний глоток в машине перед уходом был лишним. Мой голос