Все рассказы об отце Брауне - Гилберт Кийт Честертон

отец Браун. — Что ж, двоеженство и шантаж, конечно же, очень часто сочетаются. Однако она может и блефовать, и шантажировать его. Она может быть не в себе. Людям театра очень часто докучают маньяки. Возможно, вы и правы, но я бы не спешил с выводами… Кстати, о людях театра. Репетиция вот-вот начнется, а вы разве не актер?

— В этой сцене я не занят, — улыбнулся в ответ Джервис. — Сейчас репетируют только один акт, пока ваша подруга-итальянка не придет в себя.

— Кстати, об итальянке, — заметил священник. — Очень хотелось бы знать, пришла ли она в себя.

— Если хотите, можем вернуться и посмотреть, — предложил Джервис.

Они спустились в подвал и оказались в коридоре, где в одном конце располагался кабинет Мандевиля, а с другого на них глядела закрытая дверь гримерки синьоры Марони. Дверь, похоже, была по-прежнему заперта, рядом с ней мрачно сидела миссис Сэндс, неподвижная, будто деревянный истукан.

Неподалеку от другого конца коридора Джервис и отец Браун заметили актеров, поднимающихся по лесенке на сцену. Впереди по ступенькам взбегали Вернон и Рэндалл, за ними, медленно и по обыкновению величественно ступая, шла миссис Мандевиль, а Норман Найт, похоже, чуть сбавил шаг, чтобы поговорить с ней. Отец Браун и Джервис невольно подслушали несколько фраз из их разговора.

— Говорю же тебе, к нему ходит женщина! — с жаром сказал Найт.

— Тише! — ответила миссис Мандевиль серебристым голосом, в котором слышались стальные нотки. — Ты не должен так говорить. Не забывай, что он мой муж.

— Господи, как же мне хочется об этом забыть! — воскликнул Найт, взбегая на сцену.

Миссис Мандевиль последовала за ним, такая же бледная и спокойная, чтобы занять свое место на сцене.

— Об этом знает кто-то еще, — тихо произнес отец Браун. — Однако сомневаюсь, наше ли это дело.

— Да, — пробормотал Джервис. — Похоже, все это знают, но никто об этом ничего не знает.

Они прошли в тот конец коридора, где неприступная костюмерша охраняла дверь итальянки.

— Нет, еще не выходила, — мрачно проговорила миссис Сэндс. — И не умерла, потому как я слышу — она там время от времени двигается. Не знаю, что она еще задумала.

— А вы случайно не знаете, сударыня, — неожиданно вежливо спросил у нее отец Браун, — где сейчас мистер Мандевиль?

— Знаю, — тотчас ответила та. — Видела, как пару минут назад он входил к себе в кабинет, вон, в конце коридора. Прямо перед тем, как суфлер сказал, что готов, и подняли занавес. Он наверняка еще там, я не видела, чтобы он выходил.

— Вы хотите сказать, что в кабинет ведет только одна дверь, — небрежно произнес отец Браун. — Что ж, полагаю, что репетиция сейчас в самом разгаре, несмотря на хандру синьоры Марони.

— Да, — ответил Джервис, чуть помедлив. — Отсюда мне слышно голоса на сцене. У старика Рэндалла прекрасно поставленный голос.

Они пару секунд прислушивались. Сквозь лестничный пролет в коридор и вправду долетали отзвуки рокочущего на сцене голоса актера. Но прежде чем они снова вернулись к разговору, до них донесся другой звук. Это был глухой, но сильный удар, и раздался он за закрытой дверью кабинета Мандона Мандевиля.

Отец Браун ринулся по коридору, словно выпущенная из лука стрела, и принялся дергать за ручку двери, прежде чем Джервис, вздрогнув, очнулся и бросился за ним.

— На замке, — сказал священник, повернув к Джервису слегка побледневшее лицо. — Я за то, чтобы взломать дверь.

— Вы хотите сказать, — произнес побледневший Джервис, — что туда снова проник загадочный гость? Вы думаете, дело серьезное? — Через секунду он добавил: — Возможно, я смогу отодвинуть засов, я знаю, как устроен запор.

Он опустился на колени, вытащил из кармана перочинный нож с длинным лезвием, поковырял им в замке, и дверь в кабинет директора театра открылась. Войдя, оба почти сразу заметили, что второй двери нет, нет даже окна, а на столе горит большая электрическая лампа. Однако еще до этого они увидели лежавшего посередине комнаты лицом вниз Мандевиля, из-под головы которого растекались струйки крови, в неестественно ярком свете походившие на алых змей.

Неизвестно, как долго они смотрели друг на друга, пока Джервис не проговорил, словно избавляясь от гнетущей его мысли:

— Если незнакомка как-то сюда попала, то она каким-то образом отсюда исчезла.

— Возможно, мы слишком много думаем об этой незнакомке, — заметил отец Браун. — В этом странном театре происходит так много странных вещей, что всех и не упомнишь.

— О каких это вы странных вещах? — быстро спросил актер.

— Здесь много чего странного, — ответил священник. — К примеру, другая запертая дверь.

— Но ведь она же заперта! — воскликнул Джервис, пристально глядя на священника.

— Однако вы все же о ней забыли, — ответил отец Браун. Через несколько мгновений он задумчиво произнес: — Эта миссис Сэндс — весьма сварливая и мрачная особа.

— Вы хотите сказать, — понизив голос, спросил Джервис, — что она наврала и итальянка все-таки вышла?

— Нет, — спокойно ответил священник. — Полагаю, что все это — всего лишь отвлеченное наблюдение касательно характера.

— Уж не думаете ли вы, что миссис Сэндс сама его убила?! — воскликнул актер.

— А вот