Винтовая лестница. Стена - Мэри Робертс Райнхарт

он надеялся, что она сама придет и во всем сознается. Когда она этого не сделала, что ему оставалось? Обвинить ее? У него не было никаких доказательств, и, смею заметить, он не из тех мужчин, что прячутся за женской юбкой. Возможно, он был слишком пьян, и она села за руль. В таком случае он посчитал, что достоин наказания, что виновен только он.

Но вы понимаете, на какие мысли меня это навело? Это давало ему мотив для убийства этой женщины— не преднамеренного, а совершенного в состоянии аффекта. Но это убийство и было таковым! Однако и это еще не все. У него имелась и другая причина желать покончить с ней. К этому я вернусь попозже. 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Я сидела не в силах, пошевелиться. Руки и ноги мои были холодны как лед, мне казалось, что я уже провела там целую вечность, прислушиваясь к шуму дождя, хлещущего по окну, к стуку пишущей машинки за дверью и к этому неумолимому голосу шерифа.

Он бросил на меня проницательный взгляд.

— O Господи, Марша, — успокоил он меня, похлопав по руке. — Не понимайте вы все так буквально. Я же не говорил, что он виновен. Это же только цепь моих размышлений, выстраивание версии…

Я снова смогла вздохнуть полной грудью, а он извлек из своего бумажника лист почтовой бумаги и положил его на стол.

— Короче говоря, — продолжал он, — я снова отправился в Нью-Йорк. Встретился с полицейским, обнаружившим Пейджа после того, как машина врезалась в столб, и отыскал того парня, который подобрал его на улице. Могу сказать одно: если в тот вечер вел машину он, то ему пришлось бы совершить прыжок через руль, перелететь через соседнее сиденье, затем— через дверцу машины и приземлиться на голову. Он должен был бы разбиться насмерть, но ничего такого не случилось. А что же произошло?

Я не отвечала, и он сидел, разглядывая лежавший перед ним лист бумаги.

— Я в это не поверил, — медленно произнес он. — Еще до той, последней поездки картина представлялась мне достаточно ясной. Я знал, что в ночь после того, как все случилось, она побывала в его квартире.

Мне это виделось так: он пострадал при ударе, а она — нет. Она выбралась из машины и убежала, и никто ее даже не заметил. Однако, добравшись домой, она призадумалась. У него дома имелось нечто, что ей непременно нужно было заполучить— и заполучить прежде, чем туда прибудет полиция.

Заполучила она это или нет? Мне казалось, что это отчасти предопределяло дальнейшее развитие событий. А если она это раздобыла, то где же оно? Бели это было письмо, она, возможно, его сожгла. Скорей всего, она бы так и поступила— если бы нашла. Но, возможно, она ничего не нашла. Ведь она была напугана, и страх, не отпускал ее. Она уволила свою служанку и письмом вызвала из родных пенатов Джордан. Помните, что написала Хелен Джордан? «Что-то ее заботит. Какая-то она напуганная, а ты-то знаешь, что это на нее не похоже».

Что ж, а чуть позже ей пришлось испугаться сильнее, чем прежде. Представьте себе. Пейдж отправился в тюрьму на восемь лет. Даже если бы ему скостили срок, в ее распоряжении имелось пять лет, если не больше. Но вдруг его выпускают под залог досрочно, и она тотчас же пожелала уехать из страны. Почему? Боялась его? Но он молчал на протяжении всего судебного разбирательства. Знал, что это ее рук дело, но молчал. Что же произошло в тот промежуток времени, из-за чего она так перепугалась?

Насколько себе представляю, о том, что она была тогда в машине, знали, возможно, двое. Один из них— Пейдж. Другим человеком, похоже, была та леди Деннисон. Тогда кого же она боялась? Пейджа? Или кого-то еще? А тут еще Тони Радсфорд в придачу с Бобом Хатчинсоном и Говардом Бруксом основательно все запутали— не говоря уже о Фреде Мартине и Артуре, да и лично о вас!

Вот так-то все складывалось. Я отправился взглянуть на ваш дом на Парк-авеню— не составило труда обнаружить, как в него проникли. Несколько прутьев в решетке на окне подвала оказались подпиленными, и сработано это было весьма профессионально.

Никогда не пробовали подпилить железную решетку? Вообще-то это нелегко. Прутья были выпилены, а затем вставлены на место и смазаны чем-то вроде смолы. При беглом осмотре ни за что не обнаружишь, что их кто-то трогал.

И это тоже было странно, Марша. У вас там куча всякой всячины, картины, восточные ковры и так далее. Однако злоумышленника это не заинтересовало. Он отправляется прямиком туда, где прежде жила Джульетта. И слепой сообразит, что это ее комната, и именно там взломщик переворачивает все вверх дном!

Что ж, на острове у нас не так уж много профессиональных воров-взломщиков. Однако у нас имелся нелегкий тип, сидевший в тюрьме. Это был Пейдж; полагаю, когда мы сложим воедино все кусочки этой мозаики, то обнаружим, что Пейдж отправил кого-то в ваш дом— поискать кое-что. Но не осуждайте его за это. Вероятно, у него имелись на то свои причины.

Так или иначе, но теперь я уже не был уверен в том, что Джульетта не раздобыла того, за чем охотилась в ту ночь, когда задавила тех людей. В коробке этого не было— это точно. Так что я потолковал с Бруксом, и он позволил мне просмотреть вещи Пейджа на складе. Поначалу казалось, что я действую вслепую. Потом я нашел вот это, в кармане халата. Все-таки ей не удалось это отыскать! Если именно за этим она и бросилась к нему в квартиру, значит, в панике совершенно забыла, что коли он сохранил эту штуку, то находится она у него в сумке, в машине…

Шериф подал мне лист бумаги, лежавший перед ним на столе. Руки мои дрожали так сильно, что я никак не могла сначала его удержать. Записка была написана четким квадратным почерком, уже давно знакомым мне: «Драгоценный мой, если ты уедешь из клуба в девять, я. встречу тебя у ворот. Дженнифер подбросит меня туда на своей машине. Ты сможешь отвезти меня обратно в город, и мы все обсудим. Всегда твоя, Джульетта».

Я сидела, тупо уставившись на записку.

— Значит, это ее рук дело? — хриплым шепотом спросила я.

— Вот именно, и миссис Деннисон знала об этом, — кивнул шериф. — А я узнал эту историю от самого Пейджа. Она заявила, что он основательно напился, и села за