Потаповы&Potapoffs (СИ) - Кралькина Елена

– Андреич, – услышал Павел голос сына, – папа не мог этого сделать по очень простой причине. То, что ты рассказал, это подло. Папа не мог поступить подло. Он не подлец.

На сердце у Павла потеплело от слов сына. Времени на обдумывание своего ответа у Павла не было. Сказал первое, что пришло в голову:

– Прежде всего, я хочу напомнить Вам, Андреич, о презумпции невиновности. Моя вина не доказана. Все, что Вы сказали, только домыслы, улик нет. Я как каждый человек имею право на защиту. В данном случае выступлю адвокатом самого себя. Я родился в Соединенных Штатах и прожил там все свои пятьдесят два года. Я ношу фамилию Потапофф с двумя «ф» на конце, а не Потапов. Моя семья больше ста лет живет в Штатах. Я – американец. Я не русский, живущий в эмиграции, а американец, живущий в своей стране. Я с уважением отношусь к своей стране и, несмотря на ряд очевидных недостатков, считаю, что государственное устройство США самое лучшее в мире. Я носитель американской культуры. В соответствии с нашими, американскими, ценностями, я не имею права вмешиваться в жизнь моего взрослого сына. Алекс хочет жить и трудиться в России, это его выбор, и я его уважаю. Хотелось бы мне, чтобы сын жил в Штатах? Да, безусловно. Я далек от того, чтобы считать Россию империей зла или чем-то в этом роде, но Россия не Америка, у вас все по-другому… Мне страшно за сына, я не знаю, не понимаю вашу культуру, ваши обычаи. Я привык чтить закон, мне непонятно, откуда, например, вы можете знать стоимость колье, которое, как я понимаю, является вещественным доказательством. Для меня это абсурд, тайна следствия должна быть нерушима. Допускаю, что чего-то в вашей жизни я просто не знаю или не понимаю. Алекс же живет здесь с удовольствием. Вот приехал разбираться. О Семене Лукиче узнал только вчера, когда услышал о несчастье. Никаких представителей в Потаповск не присылал. Это все, что я могу сказать. Нет, пожалуй, добавлю еще. Если бы я заказал Семена Лукича, я бы посоветовал просто дать ему по голове где-нибудь в темном переулке, зачем было все так усложнять. Заметьте, что в цеху рядом с Семеном Лукичом стояли мой сын и его невеста. Шаг влево или вправо – убить могли Алекса или Надю. Сами подумайте, что, я полный идиот?

– Ты что, разрешишь Сашке женится на Надюшке? Она же из простых, не из вашей братии.

– Представьте себе, я уважаю выбор сына. Такое иногда случается. Вот приехал помочь ребятам со свадьбой.

– Значит, говоришь, к смерти Лукича не причастен, что же, я почти поверил, но, прости, осадок остался.

– Так, Андреич, твою мать, моралист хренов, а ведь это ты виновен в смерти старика, – подал голос Роман. – Горазд других обвинять, а у самого рыло в пуху. Почему не пришел ко мне, к Вовке и не рассказал про всю эту чертовщину? Ты хоть словесный портрет мужика составить сможешь?

– Обижаешь, начальник. Я его сразу, как увидел, сфоткал, как говорится, и в фас, и в профиль. От ответственности не ухожу. Сам понимаю, что виноват.

Все начали рассматривать фотографию. Ребята сразу узнали мужика, который пытался приставать к Надюше. Банный лист, никак не отставал, пришлось пригрозить ему полицией, только тогда отстал. Павлу лицо «его посланца» ничего не сказало.

Кто-то всучил Павлу стакан со спиртным, чтобы он снял напряжение. Мужчина немного расслабился. Вероника с помощью Алекса и Дениса стала собирать чай. У юриста в голове зашевелилась мысль, как отреагировали бы его американские братья, если бы кто-нибудь обвинил Павла в убийстве. Боб, не раздумывая, стал бы на его сторону, это точно, а вот Васильевичи? Бенчик бы сильно обрадовался, что у Игнатовича проблемы, а Чарли со Стивом, скорее всего, быстро бы ретировались и предоставили возможность правосудию решать судьбу родственника. Дядя Леша, Максим и Владимир сразу же встали на защиту Павла. Почему? Они же его совсем не знают. В принципе, все, что говорил Андреич, прозвучало вполне логично. Версия вполне имела право на существование. Павлу предстояло много в чем разобраться.

22. Нападение

Андреич пить чай у Потаповых отказался. Алекс вызвался довезти его до дома на машине, но Андреич заявил, что «пешкодралом» дорога короче, и ушел. Оставшиеся уселись за большой круглый стол, над которым Максим зажег три лампочки под большим красивым абажуром. Стало очень уютно. Вероника начала разливать чай. Павла потянуло в сон, и он, в который раз за сегодняшний день, решил пойти вздремнуть. Вдруг со второго этажа с криками «Папа, папа, скорей!» прибежали Петя с Никитой.

– Папа, мы за дядей Андреичем в подзорную трубу смотрели, он до леса дошел, а там машина. Из нее люди выскочили и потащили дядю Андреича в лес.

Все мужчины вскочили и побежали. Павел тоже вскочил и побежал вслед за всеми. Мужчины быстро расселись по своим машинам и на всех парах двинули к лесу. Бандиты далеко Андреича не утащили, жестоко избивали его прямо рядом с дорогой. Когда нападавшие увидели подъезжающие машины, они кинулись к своей, но Роман с Сергеем успели ее заблокировать своим полицейским фордом. Злодеев было трое, Павел решил, что с ними есть кому справится, поэтому сразу подбежал к Андреичу. Тому изрядно досталось: у него было абсолютно белое лицо с сильно кровоточащей губой.

– Помоги подняться, – попросил Андреич.

Павел подставил плечо, потом попытался обнять и приподнять Андреича, но тот застонал:

– Подожди чуть-чуть, дай передохнуть, ребра сволочи сломали. Больно. Посади сначала.

Павел помог Андреичу сесть. Хорошо, что в какой-то момент он обернулся. Юрист увидел, как из леса выбежал четвертый толстенный бандит с металлической трубой в руках и направился прямиком к дяде Леше. Алексей тащил к полицейской машине пойманного им злодея и ничего не видел.

– Леша! – заорал Павел и кинулся наперерез бандиту. Буквально за несколько сантиметров до дяди Леши он столкнулся с амбалом и повалил его, правда сам не удержался на ногах и упал. Толстяк быстрее Павла вскочил на ноги и замахнулся трубой на него. Павел понял, что шанса увернуться у него нет и закрыл глаза. Он даже удивился, почему ему совершенно не страшно умирать, только немного грустно, что он в своей непутевой жизни так и не узнал, почему Бетти ушла от него. Бандит замахнулся, но удара не последовало. Павел открыл глаза и с удивлением увидел, что амбал лежит на земле и сплевывает зуб за зубом, рядом стоит дядя Леша и потирает кулак, а Алекс со всех ног бежит к лежащему отцу.

– Что, Пузырь, доигрался. Надолго сядешь, – подошел Роман и ударил бандита ногой, – не хухры-мухры – покушение на убийство гражданина Соединенных Штатов.

– Ты че, начальник, какое покушение? На какого гражданина? Что я, американца не видел. Он молодой, а этот старый.

– Дураком родился, дураком и помрешь, – Роман еще раз пнул Пузыря, – Пал Макарыч – отец Сашки. Вчера только из Америки приехал. Между прочим, он юрист и миллионер. Засудит по самое не хочу.

– Ничего Пузырю не будет, Шишковец обещал прикрыть, – подал голос молодой бандит.

– А вот это уже интересно, – к месту побоища подошел мужчина неопределенного возраста вместе с Игорем Валерьевичем Зуевым.

Мужчина представился:

– Старший следователь Еремин Николай Иванович, Следственный комитет.

Роман с Серегой повеселели, а бандиты погрустнели. Пузырь стал путано объяснять, что он никого убивать не собирался, хотел Леху только попугать, думал, он художник, интеллигент, его только тронь…

– Дурак, – вступил в разговор Зуев, – Алексей в советском интернате вырос. Чему-чему, а драться там научили.

Выглядел Зуев, как в рекламе раритетного виски. Дорогущий костюм, начищенные до блеска ботинки и шейный платок. Павел про себя улыбнулся: Пузырь, драка, кровь, лес и шейный платок – нетривиальное сочетание. Наверное, такое возможно только в России. Богатый на впечатления выдался денек. Павел всегда гордился тем, как виртуозно умеет ругаться по-русски. То, что он услышал здесь, в лесу, показало, что он самонадеянный дилетант. Интересно, что все: бандиты, полицейские, десятиюродные и пижон Зуев – прекрасно владели сленгом и отлично понимали друг друга. Что поделаешь, век живи, век учись…