Кот и мышь - Кристианна Брэнд

Дей Ач-и-фай чинил здесь канализацию и не видел никакой миссис Карлайон. Он сам сказал вам это вчера. Но вы знаете, что здесь есть миссис Карлайон и что ее зовут Амиста. Тут что-то не так, подумал я. И поскольку мистер Карлайон обращался в полицию с просьбой о защите...

— О защите?

— Да, когда приехал сюда. В деревне привыкли, что дом пустует, и протоптали тропинку на гору прямо через участок... Ему это надоело, и неудивительно — ребятишки ищут здесь ягоды, заглядывают в окна и так далее. Поэтому, когда я собирался провести несколько дней у тетушки Блод, в полиции мне сказали: «Присматривай заодно за мистером Карлайоном, Чаки». А когда я услышал, как вы болтаете этот вздор об Амисте...

Катинка с подозрением уставилась на него.

— Я не верю ни одному вашему слову. Думаю, вы журналист — вроде меня.

Чаки расхохотался, запрокинув голову и снова едва не свалившись с балкона.

— Ха-ха! Журналист! Мистер Чаки из «Саут Уэльс ивнинг ньюс»! — Он опять подмигнул ей. — Инспектор Чаки, дорогая мисс Джоунс, защищает мистера Карлайона от... ну, от вас!

От нее — от мисс Катинки Джоунс, которая на самом деле журналистка!

— И вы сообщили все это ему? — спросила она, покраснев от гнева.

— Как только вы вышли в холл, — ответил Чаки. — Я предъявил мистеру Карлайону мое удостоверение и объяснил, почему у меня возникли подозрения. Уверяю вас, я попытался не осложнить ситуацию для вас. «Она просто журналистка, мистер Карлайон, — сказал я, — пишет душещипательные истории об Уэльсе и придумала это, чтобы проникнуть в дом на горе, показавшийся ей романтичным». «Ну, это не страшно», — сказал он и отправился в холл, чтобы выпроводить вас. Но вы подняли шум, а потом умчались, как испуганный кролик. «Мы напугали бедняжку до смерти, — сказал мистер Карлайон. — Но, пожалуй, я пойду взглянуть, убралась ли она с участка...»

— Он обнаружил меня на участке с подвернутой лодыжкой.

— Мы не поверили, что вы подвернули лодыжку, — добродушно объяснил Чаки. — Мистер Карлайон утверждал, что она не опухла и что это трюк с целью вернуться в дом, но он не может вас выставить, так как если вы уйдете, то рискуете попасть в настоящую беду. И в конце концов, полиция обеспечила ему защиту! — Мистер Чаки погасил окурок и бросил его через парапет. Защита, ничего себе?

Но остальное походило на правду. Как только Карлайон понял, что непрошеная гостья не сможет покинуть гору до утра, его поведение изменилось.

— И миссис Лав стала со мной гораздо любезнее, когда моя лодыжка начала опухать.

— Говорю вам, до тех пор они вообще не верили, что у вас болит нога.

— А вы на этом заработали!

— Вы несправедливы ко мне, мисс Джоунс, — скорее печально, чем сердито, произнес мистер Чаки.

— И не пытайтесь одурачить меня этим вздором о полицейской защите! Вы журналист, и я намерена сообщить это мистеру Карлайону!

— Выходит, и у воров есть законы чести, — ухмыльнулся Чаки.

У Катинки защипало в глазах. Она раздраженно тряхнула головой, и две слезинки покатились по ее щекам.

— Простите, — Тинка быстро смахнула их, — но вы не понимаете, что наделали.

Некоторое время мистер Чаки хранил молчание, потом спросил изменившимся тоном:

— Похоже, мисс Джоунс, тут замешано нечто большее, чем... просто журналистика?

Она покачала головой, уронив еще пару слезинок.

— Нет-нет, ничего...

— Но я же вижу. — Он дружески улыбнулся. — Выкладывайте, дорогая — полиция обеспечит вам полную безопасность.

— Выкладывать нечего, кроме того, что я влюбилась!

Мистер Чаки в третий раз чуть не упал с балкона.

— В мистера Карлайона? Вот так сразу?

— Я знаю, что это всего лишь гормоны и тому подобное, но это случилось впервые в моей жизни, уверяю вас! — Тинка с возмущением посмотрела на него. — А вы пришли и все испортили!

— Когда он вчера вошел в холл, вы смотрели на него не слишком влюбленным взглядом.

— Я была напугана. Все казалось таким странным и таинственным, у них был такой угрожающий вид, да и вы не улучшили положение, стоя в дверях. Это показывает, на что способно воображение? Но когда он заговорил со мной у валуна под дождем... сказал, что мое лицо покрыто грязью и я выгляжу жалкой...

— Очень романтично, — сухо произнес мистер Чаки.

— Я знаю, что это звучит глупо. И чего ради я вам все это говорю?

— А что происходит сейчас?

— Моей лодыжке лучше. Должно быть, я не растянула ее, а только подвернула. Полагаю, теперь он меня выставит.

—- А вы не хотите уходить?

— Я не могу перестать беспокоиться об Амисте.

Мистер Чаки устало вздохнул.

— Я знаю, что вы не верите в Амисту, — с отчаянием сказала Тинка. — Но... — Впервые она вспомнила о липе, которое видела ночью.

Мистер Чаки внимательно выслушал историю ее ночных приключений и задумался, закурив очередную сигарету.

— Думаю, вам лучше убраться отсюда, — сказал он наконец.

Убраться — и больше никогда не увидеть Карлайона!

— А моя лодыжка?

— Вы же сказали, что ей лучше. Правда состоит в том, что вы не хотите покидать вашего расчудесного Карлайона.

— Господи, да нет же! — быстро возразила Тинка. — Как я сказала, это было всего лишь минутное сексуальное возбуждение. Как говориться, с глаз долой из сердца вон.

— Ну, тогда?..

— Здесь какая-то тайна, — твердо заявила Тинка, — и я хочу в ней разобраться.

Где-то в доме часы начали бить семь. Чаки знаком велел ей умолкнуть и стал считать удары.

— Пора кончать разговор, — сказал он — Они проснутся с минуты на минуту. К счастью, все спят в другом крыле...

—- Откуда вы знаете? — спросила Тинка.

— От полиции ничего не скроешь, моя дорогая мисс Джоунс.

— Полиция? — усмехнулась Тинка.

— Что вы за Фома неверующий!

— Вы обычный журналист — не отрицайте это, потому что я знаю, — и она поспешно добавила: — Я закричу, если вы опять мне подмигнете — это отвратительная привычка!

Чаки вовремя сдержался, но его дразнящий, заговорщический взгляд был ничем не лучше подмигивания.

— Полисмен я или журналист, мисс Джоунс, мне кажется, вам лучше убраться отсюда.

— И освободить вам поле деятельности?