Найо Марш - Рука в перчатке

Ознакомительный фрагмент

— Он вступит во владение наследством в должное время, а именно — шестого ноября этого года.

— Разве он тебе не объяснил, почему деньги нужны ему сейчас? Он хочет купить картинную галерею Грэнтема.

— Объяснил. Кроме того, он сказал, что хочет уйти из гвардии и заняться галереей.

— И писать свои картины.

— Вот именно. Я не могу согласиться, чтобы он потратил наследство на такие вещи.

— Эндрю не ребенок и не дурак, он знает, что делает. Ему уже двадцать четыре, и он хорошо соображает.

— Здесь я с тобой не согласен.

— Бимбо тоже собирается принять участие в этом деле. Он уже собрал кое-какую сумму и хочет стать партнером Эндрю.

— Даже так? Но где он взял эти деньги?

Дезире изменилась в лице. После короткого молчания она сказала:

— Гарольд, я настойчиво прошу отдать Эндрю его наследство.

— Мне очень жаль.

— Думаю, ты помнишь, что на войне я не стесняюсь в средствах.

— Не только на войне, но и…

— Только не говори: «но и в постели», Гарольд.

— Не хочу разрушать твои иллюзии, — усмехнулся мистер Картелл.

— Ладно, — весело сказала Дезире и встала. — Очевидно, дальнейший разговор не имеет смысла. Тебе нравится в доме у Пи Пи?

Мистер Картелл тоже встал.

— Меня это вполне устраивает, — ответил он сухо. — Надеюсь, и Пи Пи тоже.

— Боюсь, его расстроит история с Моппет и Леонардом. Бедный Пи Пи, он такой душка, но жуткий сноб. Ему уже сказали?

— Что? — спросил мистер Картелл.

— Про твою племянницу и ее друга-уголовника?

Мистер Картелл побагровел и закрыл глаза.

— Она мне не племянница, — произнес он с глубоким отвращением.

— Откуда ты знаешь? Я всегда думала, что Конни могла ее бросить, а потом, так сказать, «удочерить» обратно.

— Это оскорбительные и ни на чем не основанные домыслы, Дезире. Мэри Ралстон росла в очень уважаемом приюте.

— Может быть, Конни сама ее туда и устроила.

— Извини, но мне пора поговорить с Райксом. Очень сожалею, если доставил тебе неприятности.

— Пи Пи ужинает у нас. До «поисков сокровищ» у нас будет много времени, чтобы мило посплетничать о том о сем.

Мистер Картелл покачал головой:

— Шантаж на меня не действует, Дезире. Я не изменю своего решения по наследству.

— Послушай, — вздохнула она, — думаю, ты отлично знаешь, что я не сентиментальная женщина.

— С этим трудно спорить. Женщина, которая устраивает званый ужин сразу после известия о смерти брата…

— Хэл, дорогой мой, ты всегда считал Ормсбери невыносимым, и я разделяла это мнение. Другие люди тоже не вызывают во мне особого восторга, врать не стану. Но Эндрю я люблю. Он — мой сын, и я его обожаю. Так что береги себя, Гарольд. Я вышла на тропу войны.

Вдалеке загудел автомобильный рожок. Они оба повернулись к окну.

— А вот и твои друзья, — сказала Дезире. — Полагаю, тебе не терпится их встретить. Всего доброго.

Когда мистер Картелл ушел, она подошла к французскому окну и встала в его проеме.

«Скорпион» на полном ходу влетел на аллею и резко сбросил скорость. Потом автомобиль неторопливо подкатил к дому. Леонард и Моппет одновременно выскочили из машины. Они направились к сержанту Райксу, оба сияющие и веселые, но с чуть заметной скованностью в жестах. «Наше тело, — подумала Дезире, — вот, что нас выдает».

Они подошли к группе из трех мужчин. Моппет с детской игривостью взяла под локоть мистера Картелла, и тот буквально оцепенел от отвращения. «Первая кровь», — с Удовольствием подумала Дезире.

Леонард слушал сержанта Райкса с доброжелательным видом, который постепенно сменялся глубоким удивлением. Наконец он иронически поклонился и махнул рукой на «скорпион». Заметив в окне Дезире, Леонард медленно покачал головой, словно приглашая разделить с ним его недоумение. Потом полез в салон и вытащил два больших свертка.

Дезире через французское окно спустилась вниз по ступенькам.

Мистер Картелл в ярости отцепился от Моппет.

— Полагаю, нам пора возвращаться, Райкс, — сказал он. — Если Коппер поведет вторую машину, думаю, вы сможете…

Сержант взглянул на Моппет и что-то пробормотал.

— Не стоит из-за нас задерживаться, — произнес Леонард любезным тоном. — Прошу вас.

Трое мужчин попрощались с леди Бантлинг, сели по своим машинам и уехали с натянутыми лицами.

— Ну что, — бодро спросила Дезире, — удалось раздобыть еду?

Моппет и Леонард весело улыбнулись.

— Дорогая леди Бантлинг, да! — ответила девушка. — Мы все забрали, но, как видите, у нас возникла одна проблема. Не знаю почему, но мистеру Копперу что-то втемяшилось в голову, и он оставил нас без машины.

— Все понятно, — вмешался Леонард. — Просто кто-то предложил ему лучшую цену.

— Какая досада, — покачала головой Дезире.

— Не говорите! Мы жутко разочарованы. — Моппет вдруг вскрикнула и зажала рот ладонью. — Леонард! — воскликнула она. — Какие же мы дураки!

— В чем дело, милая?

— Надо было уехать вместе с ними. Господи, что мы за идиоты! Что нам теперь делать?

Леонард серьезно задумался и потер рукой лоб.

— Боюсь, мистеру Джорджу Копперу придется вернуться на нашей машине. Скверно!

— Господи, что вы теперь о нас подумаете? — повернулась Моппет к Дезире.

— О, — обронила та небрежно, — только самое худшее.

Оба ответили дружным смехом, разве что чуть-чуть фальшивым.

— По крайней мере мы можем занести продукты в дом, — предложила Моппет, — а потом позвоним и вызовем какой-нибудь транспорт.

Бимбо вышел из дома, сплюнул на землю и увидел всех троих. Дезире ему улыбнулась.

— Почему бы вам не остаться? — громко обратилась она к Моппет. — Раз уж вы привезли нам еду, самое меньшее, что мы можем вам предложить, — это ее съесть. Оставайтесь.

Последствия вечеринки

Эндрю положил на сиденье пальто Николя и сел напротив.

— Самое лучшее в этом поезде — то, что он почти всегда пустой. Значит, завтра вы вернетесь в Логово?

Николя ответила, что ее попросил об этом мистер Пириод. Она оставила у него свою печатную машинку.

— Вы вернетесь в Литтл-Кодлинг, но не завтра, — решительно заявил Эндрю. — Вы приедете сегодня вечером. По крайней мере я надеюсь… Нет-нет, ничего не говорите. Вас уже пригласили.

Он достал из кармана приглашение и протянул ей с неуверенной улыбкой.

В записке, написанной его матерью, говорилось: «Жду Вас на своей безумной вечеринке. Эндрю Вас привезет, а мы встретим. Он Вам все объяснит, главное — приезжайте».

Николя удивленно подняла глаза на Эндрю.

— Вы понравились маме, — объяснил он. — И мне тоже, хотя это и так очевидно. Только не надо разражаться гомерическим смехом и отвечать отказом. Просто скажите: «Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны, буду рада».

— Но как я могу?

— Что значит «как»? — пожал плечами Эндрю. — Как-нибудь. Почему бы нет?

— А, все понятно. Это вы на нее надавили, чтобы она меня пригласила.

— Клянусь, что нет! Наоборот, это она на меня надавила, а я ответил, что приду, только если вы придете.

— Ну вот видите!

— Что «видите»? Хватит придираться, просто соглашайтесь. Уверяю, это не будет одной из скандальных вечеринок моей мамочки. На такую я бы вас и сам не пригласил.

Николя кое-что слышала о приемах леди Бантлинг и мысленно вздохнула с облегчением.

— Вот что я придумал, — продолжал Эндрю. — Я провожу вас домой, где вы займетесь своими важными делами, а сам переоденусь во что-нибудь более приличное. Потом я возьму машину, мы вместе поужинаем и отправимся в Бэйнсхолм.

— А как же вечер с коктейлем, на который вы собирались?

— Забудьте о нем. Прошу вас, соглашайтесь, Николя. Вы приедете?

— Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны. Буду рада.

— Спасибо, Николя. — Всю оставшуюся часть пути Эндрю говорил о себе. Он рассказал, что всю свою жизнь хотел заниматься живописью и брал уроки в художественной школе, где ему сказали, что его работы «совсем недурны». Но дурны они или хороши, он все равно не может заниматься ничем другим. — В галерее Грэнтема есть небольшая студия, — продолжал Эндрю, — где можно рисовать картины и в то же время присматривать за галереей. — Потом он описал утреннюю встречу со своим отчимом и опекуном, мистером Картеллом, и их нервный и бесполезный разговор. — Это было совсем невесело, — меланхолично рассказывал Эндрю. — Он говорил так, словно мы обсуждали какие-то детские фантазии. Черт бы его побрал! Я показывал ему цифры и расчеты, а он даже бровью не повел. Я называл надежных и уважаемых экспертов, которые рекомендовали мне эту сделку, но он меня не слушал. Твердил только, что мой отец не хотел, чтобы я уволился с военной службы. Какого дьявола! — вскинулся Бантлинг, но тут же себя одернул. — Знаете, меня бесит даже не практическая сторона дела: в конце концов, я могу занять денег, заложить свое имущество или что там делают в подобных случаях. Мне отвратительно его самодовольное филистерство. А ужасней всего то, как он отзывался о моей живописи. Я говорил ему о личных вещах, очень важных для меня, а он выставил меня дураком и пустозвоном. Вы можете это понять?

Конец ознакомительного фрагмента