Николь Апсон - Печаль на двоих

Водевильная парочка уже приготовилась к эффектному финалу, как вдруг героиня Гертруды уронила подзорную трубу, и все пошло насмарку. «Муж» бросил на нее гневный взгляд, занавес опустился и почти тут же снова поднялся, представив на обозрение зрителей обшарпанную гримерную, а в ней запыхавшихся от своих эскапад Ноэла и Гертруду, которые принялись срывать с себя парики и костюмы, и вид Гертруды Лоуренс, облаченной лишь в бюстгальтер и дамские панталоны, вызвал бурю хохота.

— Могу поспорить, ты больше не скажешь: «Какая там еще Гертруда?» — прошептала Джозефина на ухо Арчи, но он в это время думал вовсе не о Гертруде.

Арчи кому-то кивнул, и Джозефина, проследив за его взглядом, увидела стоявшую возле двери Уайлс; та сразу же подошла к столику, за которым сидели члены совета, прошептала что-то на ухо Селии Бэннерман и, подав ей записку, вышла из зала.

— Арчи, что происходит? — Джозефине вдруг стало страшно. — Сначала Мэри Сайз, теперь Селия.

И тут, точно по команде, Бэннерман поднялась с места и покинула зал.

— Ты же не думаешь…

— Не волнуйся. Оставайся здесь. Я все объясню позже.

И, не говоря больше ни слова, Пенроуз поднялся и вслед за женщинами вышел из зала.

Стоя возле дверей Мемориального зала, Фоллоуфилд наблюдал, как Мэри Сайз пересекла вестибюль колледжа и направилась к лестнице, а затем на почтительном расстоянии последовал за ней на второй этаж. На площадке мезонина она остановилась в нерешительности, и он тоже приостановился в ожидании; сочтя, что Мэри Сайз всего-навсего ищет раздевалку, сержант с облегчением вздохнул, но тут она снова торопливо зашагала вверх по лестнице. Билл, надеясь, что его шаги приглушат доносившиеся из зала радостные возгласы и аплодисменты, тоже ускорил шаг и последовал за ней на третий этаж, к лечебным комнатам. Куда еще Мэри Сайз могла сейчас направляться, кроме палаты Люси Питерс? И Фоллоуфилд не мог представить себе: для чего вдруг именно сейчас ей понадобилось уйти с представления и навещать Люси. Заместительница начальника тюрьмы? Неужели они так промахнулись?

Фоллоуфилд приблизился к двери комнаты Люси как раз в тот момент, когда Мэри убеждала мисс Шарп:

— Бросьте, Мириам. Ну разрешите мне увидеть ее хоть на минуту. Я совсем ненадолго, и уж, разумеется, не причиню ей никакого вреда. Судя по тому, что я слышала, бедной девочке хуже некуда.

Мириам вопросительно посмотрела на Фоллоуфилда, и тот кивнул.

— Боюсь, что хуже, чем ей сейчас, уже не бывает. Люси умерла.

Фоллоуфилд наблюдал, как Мэри восприняла эту новость: на лице ее не было и намека на облегчение, лишь глубокая печаль.

Сержант представился, а потом осторожно спросил:

— Нельзя ли у вас узнать, с какой целью вы пришли навестить мисс Питерс?

Она с минуту помолчала, обдумывая его вопрос, а потом протянула ему фотографию.

— Конечно, сержант, можно: я принесла эту вещь, чтобы положить ее рядом с Люси. Я хотела, чтобы она увидела это, как только придет в себя. — Мисс Сайз держала в руках снимок прелестной девочки, которой было не больше года. — Боюсь, что я нарушила все правила и инструкции, чтобы заполучить эту фотографию. После того как процедура удочерения закончится, к новым родителям обращаться не положено. Но я не жалею, что это сделала. Люси больше всего на свете хотелось знать, что с ее дочерью все в порядке. Я подумала: если она узнает, что так оно и есть, у нее станет спокойнее на душе и хватит сил выкарабкаться из беды. Но похоже, я опоздала. — Мэри отколола от платья шелковые фиалки и вместе с фотографией протянула Мириам Шарп. — Надеюсь, она все-таки обрела покой, хоть и совсем иного рода. Вы сможете ей это передать?

Фоллоуфилд уже собрался произнести слова утешения, но тут с нижнего этажа раздался крик.

К тому времени как Пенроуз вышел из зала, Селии Бэннерман уже и след простыл, однако он знал совершенно точно, куда надо идти. Инспектор велел Уайлс заманить ее в гостиную на втором этаже, где уже сидели в засаде двое полицейских, и теперь он торопливо поднялся по ступеням, прошагал по коридору, пересек увенчанную стеклянным куполом столовую и вошел в часть здания, принадлежавшую «Клубу Каудрей». Дверь в комнату была полуоткрыта, но из нее не доносилось ни звука. Пенроуз в нетерпении переждал секунду-другую, а потом осторожно открыл дверь. Как он и опасался, комната была пуста.

— Где она?! — вскричал Арчи, теряя самообладание.

Полицейские Свэн и Кристофи в растерянности вышли из своих укрытий.

— Она, сэр, здесь даже не появлялась, — сказал Кристофи. — Когда она ушла с представления?

— Несколько минут назад, — возвращаясь к двери, бросил на ходу Пенроуз. — Черт возьми! Если Уайлс останется наедине с этой гадиной, бог знает что может случиться.

Раздавшийся в дальней части коридора крик возвестил о том, что действительно случилось нечто непредвиденное и страшное.

Уайлс не ожидала, что Бэннерман выйдет вслед за ней из зала с такой поспешностью; она даже не успела подняться по лестнице, как услышала за спиной голос, звавший ее вернуться.

— Не надо в гостиной, — сказала Бэннерман спокойным голосом, без малейшего оттенка гнева или страха. — Кто-нибудь может туда войти. Если вы хотите со мной поговорить, пойдемте ко мне в кабинет.

Уайлс остановилась в нерешительности, понимая, что, приняв это предложение, она поступит наперекор тому, чему ее учили во время пятнадцатилетней работы в полиции, но, с другой стороны, именно такой возможности Лилиан и ждала все это время. Она бросила на одну чашу весов гнев Пенроуза, а на вторую — его одобрение, и вторая перевесила. В конце концов, этой женщине за пятьдесят, а то и за шестьдесят, и если Лилиан с ней не удастся справиться, то ей вообще не место в полиции. Уайлс неуверенно кивнула и последовала за Бэннерман.

Лишь только они вошли в кабинет, Бэннерман заперла дверь на ключ. Она молча двинулась в другой конец комнаты, вынула из сумочки лист бумаги — записку Лилиан — и положила на разделявший их теперь письменный стол.

— В вашей записке вы намекаете, будто вам известно, что случилось с тем, кто последним послал мне угрожающее письмо. Если это так, то меня удивляет, что вы готовы подвергнуть себя риску отправиться вслед за ней.

От завуалированного признания Бэннерман в том, в чем ее и подозревал Пенроуз, Уайлс пробрала дрожь — дрожь торжества и страха одновременно. Она с вызовом посмотрела на Бэннерман, полная решимости выудить из нее открытое признание.

— Я умнее Марджори, и я не жадная. В любом случае вы ведь не можете это делать до бесконечности. Когда-то же надо и остановиться. Так почему не остановиться на мне? А за приличные деньги я могу помалкивать и без помощи иглы.

Игра была опасной, но, похоже, Бэннерман получила от нее нужное ей доказательство. Она кивнула и открыла верхний ящик письменного стола.

— Понимаю. И что же вы считаете приличными деньгами?

— Двух сотен будет достаточно. — Уайлс бросила взгляд на пачку банкнот, которые Бэннерман вынула из ящика. — Или около того. Я ведь сказала: я не жадная.

— Неоткуда мне знать, что, получив деньги сегодня, вы не придете завтра за новой мздой? — Бэннерман подошла к Лилиан, держа в руке банкноты.

— Можете мне доверять. Зачем мне доводить вас до крайности? Я ведь знаю, на что вы способны.

— Хороший ответ, но не совсем верный. — Бэннерман протянула Лилиан деньги, а когда та взяла у нее их, пояснила: — Вы не придете ко мне потому, что просто не сможете прийти.

В то мгновение, когда Уайлс взяла деньги, ее взгляд уловил, как свободная рука Бэннерман взметнулась в воздух. Отблеск ножа Лилиан заметила прежде, чем почувствовала боль в груди и увидела расползающееся по платью пятно крови. Слава Богу, порез был совсем не глубокий, но, потрясенная нападением и окончательно осознав, какая ей грозит опасность, Уайлс почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и изо всех сил старалась не потерять сознание. Бэннерман снова бросилась на нее с ножом; Уайлс заметила, что нож хирургический — небольшое, но смертельное оружие. И у Лилиан вдруг мелькнула мысль: как легко то, что создавалось для спасения жизни, использовать для ее уничтожения. Она из последних сил схватила Бэннерман за запястье и стукнула ее рукой по столу. Селия вскрикнула от боли и выпустила из рук нож, а Уайлс отбросила его в другой конец комнаты. Но к изумлению и ужасу Лилиан, эта немолодая женщина толчком руками с легкостью сбила ее с ног и навалилась на нее всем телом. Уайлс пыталась сопротивляться, но, теряя кровь, чувствовала, что слабеет с каждой минутой. Уверенная, что победа за ней, Бэннерман, поставив колено ей на грудь, принялась водить им взад-вперед, раздражая кровоточащую рану, пока Лилиан не заорала, моля о прекращении этой пытки. Бэннерман сняла с себя шарф и с улыбкой на устах обмотала его вокруг шеи девушки.