Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти

— Благодарю вас, Кобэ-сан, — проговорил Акитада с оттенком сожаления, хотя, возможно, этими словами сыщик лишь намекнул ему, чтобы впредь он не совался в его дела.

Проводив глазами Кобэ, удалившегося в моросящую хмарь, Акитада с грустью подумал о пыльных архивах, ждущих его в министерстве, потом расправил плечи и вернулся в комнату, чтобы надеть перед зеркалом шляпу. За этим занятием его и застал Сэймэй, просунувший голову в дверь.

— Вот хорошо, что вы при полном параде! Идите скорее в гостиную. К нам пожаловали его преподобие настоятель Сэссин и юный князь Минамото.

Гадая, что привело к нему сановных гостей в столь непогожий день, Акитада поспешил в другую часть дома по крытой галерее, с раздражением отметив, что кровля ее опять прохудилась в нескольких местах.

Сэссин и мальчик сидели на парчовых подушках, стареньких и обтрепанных, но имеющих вполне сносный вид при скудном свете пасмурного дня. Оба были облачены в великолепные парадные кимоно, совершенно не промокшие от дождя. Акитада приветствовал их низким поклоном, все еще вызывавшим болезненные ощущения в теле, несмотря на то что Гэнба сегодня утром наконец освободил его от бинтов.

Акитада принимает высоких гостей

— Мой дорогой друг, только, пожалуйста, не утруждайтесь! — учтиво попросил его Сэссин. — Как ваше самочувствие?

— Благодарю вас, гораздо лучше. — Акитада осторожно присел на третью подушку, пока Сэймэй разливал чай и ставил на столик блюдо с лепешками. Когда гости взяли в руки чашки, а Сэймэй удалился, Акитада сказал: — Вообще-то я сегодня впервые за все время сменил домашнюю одежду. Пора возвращаться к делам в министерстве.

— Но как же так?! — воскликнул юный Минамото. — Ведь прошло всего несколько дней, и вам следовало бы отдохнуть подольше.

Настоятель многозначительно кашлянул, одернув мальчика строгим взглядом.

— Мой воспитанник слишком юн и пылок, но, по-моему, он отчасти прав. По-моему, не будет ничего страшного в том, если вы отложите свое решение на денек, чтобы рассмотреть кое-какие вопросы, касающиеся вашего будущего. — Своим благодушным взглядом, открытым улыбающимся лицом да и всей своей круглой пышной фигурой Сэссин сейчас отдаленно напоминал божество счастья и благополучия. — Вообще-то главный повод нашего сегодняшнего визита — желание принести вам и вашей юной супруге наши самые искренние поздравления.

Акитада, тронутый, от души поблагодарил Сэссина и обратился к мальчику:

— Садаму, а ты, по-моему, уже знаком с Тамако?

— Да. И я вполне одобряю ваш выбор.

Такие степенные речи в устах ребенка вызвали у Сэссина улыбку, а Акитада сказал:

— Мне очень лестно.

Мальчик с важным видом кивнул и продолжил:

— Она была очень добра ко мне. Мы с ней много беседовали. О смерти. О смерти моего дедушки и ее отца. Ее слова придали мне душевных сил. Я нахожу, что для женщины она слишком умна.

Сэссин снова предостерегающе кашлянул.

На этот раз мальчик покраснел и смущенно извинился. Он потянулся к стоявшей рядом с ним красивой лаковой шкатулке и придвинул ее к Акитаде.

— Здесь заслуженная вами награда. — Минамото посмотрел на Сэссина, и тот одобрительно кивнул. Тогда, степенно распрямив плечики, Садаму с серьезным видом объявил: — Ваша верность мне и моей семье в минуты постигших нас горя и невзгод и проницательность, которую вы проявили в раскрытии заговора Сакануоэ, сделали нас вашими вечными должниками. Я намерен официально отметить ваши заслуги перед нашей семьей. Род Минамото навсегда останется перед вами в неоплатном долгу, и я позабочусь о том, чтобы этот факт был вписан в историю нашего клана и стал достоянием будущих его поколений. — Закончив свою речь, мальчик с достоинством поклонился.

Акитада не знал, что сказать, поэтому тоже низко поклонился.

— Благодарю вас, Минамото-сан. Я глубоко польщен вашими словами и буду хранить ваш дар как бесценное сокровище.

Мальчик с облегчением вздохнул и улыбнулся, потом достал из рукава небольшой продолговатый предмет, заботливо обернутый куском парчи и перевязанный золотой тесьмой. Он вручил его Акитаде со словами:

— А эту скромную вещь, пожалуйста, примите лично от меня.

— Но зачем же столько хлопот, Садаму? Я был счастлив помочь вам. — Он нерешительно смотрел на сверток.

— Что же вы?! Разверните скорее! — воскликнул мальчик.

Не без труда развязав еще не зажившими руками узелки, Акитада увидел внутри завернутую в кусок ткани флейту. Простенький с виду инструмент был явно старинным и изготовлен руками настоящего мастера. Приятно удивившись, Акитада не удержался от восклицания:

— Флейта?!

Лицо мальчика просияло от удовольствия.

— Вам нравится? Я угадал? Помните, вы как-то сказали мне, что хотели бы научиться играть на флейте? Ну вот, теперь у вас появится такая возможность!

— Мой дорогой юный друг, ничто иное не пришлось бы мне так по душе, как этот подарок! — Бережно держа в руках инструмент, Акитада уже порывался сыграть. — Я-то забыл о своих словах, а вы вот запомнили. Играя на вашей флейте, я получу несказанное удовольствие. Большое вам спасибо. — Ему очень хотелось поднести к губам флейту, но он сдерживался и пока только разглядывал виртуозно сделанный инструмент. Наконец Акитада, снова завернув его в ткань и отложив в сторону, сказал: — Убежден, у вас теперь все уладилось.

— Да. — Мальчик переглянулся с настоятелем и объяснил: — Мой двоюродный дедушка будет моим опекуном, пока я не достигну совершеннолетия. Он переехал в свои покои в нашем дворце, чтобы быть поближе ко мне и следить за моей учебой. Но его величество великодушно утвердил меня в звании главы клана, так что теперь к моим ежедневным занятиям прибавилось огромное количество забот.

На это Акитада с низким поклоном ответил:

— В таком случае я еще больше польщен той честью, которую вы оказали мне своим визитом, Минамото-сан.

Акитада задумался о том, как этот несчастный мальчик неожиданно стал богатым и могущественным человеком. И, вспомнив о его не по годам развитом чувстве ответственности за своих вассалов, он очень порадовался за Садаму.

Сэссин усмехнулся и, желая поубавить в ребенке гордости, заметил:

— Он молод, но, похоже, из него выйдет толк. — Потом серьезно добавил: — У нас есть и другие новости, которыми мы хотели бы поделиться с вами. Я прислушался к вашему совету относительно ворот Расёмон. Мне посчастливилось найти там одну бедную женщину, располагавшую кое-какими сведениями, благодаря которым нам удалось обнаружить останки моего брата. Они были захоронены тайно в его родовом поместье.

Акитада посмотрел на мальчика, и тот невозмутимо встретил его взгляд.

— Мне очень жаль, что так случилось с вашим дедушкой. Теперь, должно быть, как раз будет сорок девять дней. Надеюсь, его душа наконец обретет покой.

Юный князь кивнул и чуть дрожащим голосом сказал:

— Вчера было. У нас во дворце прошел поминальный обряд. Присутствовали только родные и несколько слуг. Я не решился пригласить вас — считал, что вы еще очень больны. Кинсуэ и его жена, знаете ли, очень беспокоились, что дедушкина душа не успеет найти дорогу в другой мир. Вы не представляете, какое облегчение они испытали. Потом Кинсуэ отвел меня к старому дереву у дедушки во дворе и показал на нем новые ростки. По его словам, это означает, что дедушка попал в другой мир.

Акитада подумал, что скорее всего старое дерево спасли недавние обильные дожди, и тут снова ощутил затылком какую-то странную дрожь — словно чей-то холодный палец пощекотал его по коже.

В разговор снова вступил Сэссин. Откашлявшись, он сказал:

— Мы хотели бы также поведать вам, чем завершился вопрос с чудом. Когда я сообщил его величеству о наших подозрениях, он немедля поговорил со своими советниками, и было решено не подрывать веру людей в Будду, а также репутацию монастыря. Мы с Садаму полностью согласны с мнением его величества.

— Мудрость нашего государя безмерна. А я почитаю за великую честь то доверие, какое вы мне оказываете, — с поклоном ответил Акитада.

Настоятель кивнул.

— У меня также есть новости о князе Сакануоэ. Его величество счел необходимым назначить князя ответственным за подавление мятежей. В этой новой должности он был направлен на нашу северную границу. В последнее время там идут особенно ожесточенные бои. Князь Сакануоэ выразил благодарность за то, что ему позволено искупить свою вину и умереть за родину.

Тут мальчик не удержался от восклицания:

— Да он же трус!

Нахмурившись, Сэссин перешел к обсуждению общих проблем северной части страны. Акитада из вежливости слушал, размышляя, долго ли настоятель будет развивать эту тему.

А тот серьезно продолжал: