Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

— Что там?

— Там «плешивый» с порезанной рукой.

Бойко присел за деревянной вертикальной балкой и негромко спросил:

— Вооружен?

— Видела в руке нож, — ответила женщина.

— Эй, «плешивый»! — крикнул Егоров. — Сам выйдешь или проводников с собаками позвать?

— Зачем же? Я сам, — послышался в дальнем углу шорох. Через некоторое время из темноты появилась тщедушная фигура мужичка с плешивой головой и забинтованной рукой. — Я ему говорил, не нужно этого делать! Я его предупреждал! — кивнул он в сторону мертвого охранника. — Вы же оформите мне явку с повинной? Я вам все расскажу. Как на духу…

Изящным угрем отвратительный тип проскользнул меж двух балок и с поднятыми руками предстал перед сыщиками.

— Какой слащавый голос. — Валентина принялась оправлять белый халат. — А четверть часа назад угрожал и матерился.

«Плешивый» только глупо улыбался и нервно облизывал губы. Бойко подтолкнул его к выходу:

— Пошел!

Ровно через два часа у парадного подъезда Мытищинского городского исполкома остановились четыре легковых автомобиля. В здание вошли комиссар Урусов, майоры Старцев и Васильков, капитаны Егоров и Бойко, а также два офицера из Управления государственной безопасности НКВД и два офицера охраны.

— К Пономареву, — бросил дежурному сотруднику исполкома Урусов.

Рядом с дежурным остался один из сотрудников НКВД. Остальные поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

Увидев бесцеремонно входящих людей, секретарь председателя исполкома, сорокалетняя женщина с властным лицом, успела только открыть рот.

— Пантелеймон Кондратьевич Пономарев? — осведомился Урусов у сидевшего за огромным письменным столом человека.

Тот оглядел вошедших и угрюмо кивнул. Потянувшись к графину, плеснул в стакан воды. Судорожно выпил.

— Вы арестованы.

Пономарев медленно встал из-за стола и, заложив руки за спину, побрел к выходу…

Эпилог

Москва

Август 1945 года

Старый автобус катил на север, в Челобитьево. Деревянное нутро и обивка нещадно скрипели, перекликаясь с натужно подвывавшим старым мотором.

На сиденьях расположилась вся оперативно-следственная группа Старцева. С ними был и послушник Аким.

Уложившись в установленный срок, сыщики закончили расследование. Церковная касса и редкие иконы в золотых окладах были возвращены Московской епархии. Убийца отца Иллариона Степан Величко и организатор убийства Пантелеймон Пономарев — арестованы. Правда, прибившийся к ним бывший полицай Григорий Грошев, работавший под чужим именем в отделе охраны МУРа и поставлявший ценные сведения Пономареву, успел свести счеты с жизнью.

Самое главное сыщиками было сделано. Теперь оставались рабочие моменты, связанные с выяснением некоторых деталей преступления. К примеру, как Величко совершал убийства цыган: Якова Чернова и старика Кхамало. Как инсценировал борьбу в доме отца Иллариона и взлом сейфа в церкви. Вопросов было много.

Ну а пока Урусов поблагодарил сыщиков за самоотверженную работу и дал группе пару выходных. В первый день все отсыпались, так как накопившаяся усталость буквально валила с ног. На второй день у сотрудников группы появилось небольшое дельце в Челобитьеве.

— А меня там кто-нибудь ждет? Кто-нибудь встретит? — вдруг спросил Акимушка, одарив сыщиков незамутненным детским взглядом.

Услышав до предела наивные вопросы, Васильков подумал: «Возможно, он и подтянул свою речь. Не спорю. Ведь я не встречал его раньше. Но размышляет он подобно восьмилетнему ребенку…»

Не услышав ответа, послушник продолжил:

— Это же очень важно, когда нас встречают. Момент встречи — самый счастливый в жизни человека. Появляется он на свет Божий, а его уже встречают, ему улыбаются. Все счастливы и полны чистой бескорыстной любви к нему…

Сотрудники МУРа слушали его молча.

Никто из этих суровых и сильных мужчин не поддержал худенького, похожего на мальчишку послушника. Но никто и не возразил. Потому что говорил он абсолютно правильные вещи.

— А еще я уверен: там — в Царствии Небесном, — Акимушка посмотрел на потолок автобуса, — нас тоже встретят самые дорогие и любимые люди. Как на железнодорожной станции или автобусной остановке. Меня обязательно будет встречать отец Илларион. Я это точно знаю…

Автобус подрулил к дому, где еще недавно проживал покойный священник. От калитки была хорошо видна старая церковь, за ней — полоска леса.

Сыщики высыпали из автобуса, последним вышел Акимушка. Места эти он хорошо знал, но пока не понимал, зачем его сюда привезли.

И вдруг из калитки, опираясь на костыли, показался Иван Сермягин. Увидев друг друга, оба на секунду застыли. А уж после бросились обниматься.

Улыбаясь, муровцы смотрели на счастливую встречу.

— Здравия желаю, товарищ майор, — услышал рядом Старцев.

К московским сыщикам незаметно подошел участковый инспектор Фролов.

— Здорово, лейтенант, — пожал его руку Старцев. — Значит, выполнил мое поручение?

— Так точно. Перевез вашего инвалида на мотоцикле в лучшем виде. Да у него и вещей-то — всего пара вещмешков.

— Сразу согласился или противился?

— Да как узнал, что жить будет с послушником Акимом, так и загорелся: вези!

— Вот и ладно. Они все равно что родня друг другу. И это… я вот еще о чем хотел попросить. Документов у Акима нет. Справить бы? Поможешь? А я епархию подключу, они тоже пособят.

— Отчего же не помочь хорошему человеку?

Васильков стоял рядом и, слушая фронтового друга, улыбался. Еще недавно тот весьма настороженно относился к послушнику, считая его чуть ли не соучастником преступления. А сегодня проявлял невиданную заботу.

Поглядев в синее небо, Васильков достал папиросу, закурил.

Оглядывая красивые места, окружавшие небольшое село, он снова вспомнил о Вале. После событий в инфекционном отделении и нервной встряски на чердаке начальство опустило ее в недельный отпуск. Она успокоилась, чувствовала себя нормально и в данный момент находилась дома. Резала пеленки, вязала крохотные чепчики — готовилась стать мамой.

В общем, жизнь продолжалась.

Валерий Шарапов

Темные московские ночи

Пролог

Центральный фронт, западнее

Рыльска Июль 1943 года

Видимость в густом лесу была отвратительной. Курочкин, двигавшийся впереди, порой заходил в такие дебри, что совершенно терялся из виду. С десяти шагов не разглядеть, да и не услышать. Он перемещался совершенно бесшумно, словно на ногах у него были не солдатские ботинки, а мягкие войлочные тапки. Поэтому бойцам, шедшим следом, иной раз приходилось лишь догадываться о том, куда он подевался.

Курочкин был невысок ростом, но крепок и жилист. Природа наделила его такими качествами, как вдумчивость, внимательность, осторожность. В мирной жизни он легко стал бы прекрасным охотником, если бы этого пожелал. А на войне отцы-командиры быстро разглядели эти его способности и определили мужика в разведку.

Яркое июльское небо хорошо освещало верхушки высоких осин и кряжистых дубов, но пространство под кронами растворялось в густом полумраке. У оснований древесных стволов разрастались лещина, жимолость, бересклет, шиповник. Красота! Вот только любоваться ею в разведке не пристало.

Капитан Александр Васильков наконец-то приметил впереди застывшую фигуру сержанта, успокоился, остановился и отхлебнул из фляжки. Уже с полчаса его одолевала жажда, левая рука трижды порывалась снять с пояса флягу, да всякий раз что-то мешало, отвлекало. Вот и последние несколько минут ему пришлось искать Курочкина, исчезнувшего из поля зрения. Вроде только что мелькала в листве его спина в насквозь пропотевшей гимнастерке и вдруг растворилась в серо-зеленой мешанине.

Курочкин дело знал, за полтора года службы в разведке не раз проникал за линию фронта и участвовал в рейдах по немецким тылам. Ежели он остановился и застыл, стало быть, впереди не все гладко.