Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

Москва

Август 1945 года

Легковых служебных автомобилей, как назло, в наличии не оказалось. Пришлось загружаться в старенький автобус и трястись в сторону московской окраины.

— Давай, Федор Пантелеевич! Разгони свою колымагу! — стоял рядом с водителем Егоров. — Человек хороший в опасности и дело важное выгорает!

— Стараюсь, Вася, стараюсь, — крутил баранку пожилой водитель. И высунувшись в открытое окно, прикрикивал: — Ну, куда прешь под колеса?! Али не видишь, по срочному еду!..

Он выжимал из двигателя все, на что тот был способен. Когда автобус подрулил к южным воротам больничного городка, из-под капота уже вырывались клубы пара.

Сыщики группы Старцева высыпали на тротуар и бросились к инфекционному отделению. Надежда на чудо еще не покидала их. Во-первых, не исключалась ошибка, и Олесь мог принять нормального сотрудника отдела охраны за полицая. Мало ли на свете похожих людей? Во-вторых, по утрам в лечебных заведениях, как правило, царит суматоха: планерки, пятиминутки, совещания, обходы, процедуры. Такого, чтобы коридоры пустовали, не бывает. Ближе к обеду суета обычно затихает.

Сейчас не то время, чтобы злодей мог начать действовать. Впрочем, о плохом никто думать не хотел.

Старое двухэтажное здание инфекционного отделения стояло особняком. Оно имело один парадный подъезд, фойе с регистратурой, гардероб, центральную лестницу и коридоры на обоих этажах. Кабинет Валентины Васильковой располагался на втором этаже в конце левого коридора.

Перепрыгнув сразу через несколько ступенек каменного крыльца, Егоров ворвался в фойе и на бегу показал сидевшей в регистратуре седой женщине удостоверение. Бежавший следом Бойко прижал указательный палец к губам и недвусмысленно приказал ей помалкивать. Толпившиеся внизу пациенты расступались, пропуская спешащих мужчин к ведущей наверх лестнице.

Егоров первым преодолел два лестничных марша и с пистолетом в руке ворвался в коридор. Не отставал от него и Бойко, знавший охранника в лицо.

Коридор был довольно длинным. По обе стороны находились кабинеты. На стульях в коридоре ожидали несколько человек.

— Где ее кабинет? — негромко спросил Василий.

— Последний, — показал Олесь.

— Ким, Горшеня, останьтесь у лестницы, — приказал Егоров. — Баранец, к торцевому окну.

Сам же, не замедляя шага, приблизился к кабинету и рванул на себя дверь.

В кабинете было пусто.

— Видать, куда-то вышла, — посетовала сидевшая напротив кабинета бабушка. — Уже пять минут жду, а ее все нет…

— И этого на месте нет, — тихо оповестил Бойко.

В коридоре действительно сидела одна старушка, а чуть ближе к лестнице — молодая женщина с мальчиком лет пяти. «Сотрудника из отдела охраны» не было.

— Да-а, тяжко вам пришлось. Через линию фронта, да еще с раненым бойцом, — покачал головой Старцев. — Мы вон с Александром в одной разведывательной роте воевали и к фрицам в тыл частенько ходили. Так вот что я скажу: самое сложное — это через линию фронта перемахнуть. Когда она позади — считай, полдела сделано.

Васильков добавил:

— А другая половина — пройти через нее в обратном направлении, когда приказ исполнишь…

Все трое сидели посреди леса на травяном бугорке. Аким посередине, Старцев слева, Васильков справа. Рядом с послушником лежал газетный кулек с парой яиц и куском хлеба. В приямке перед бугорком чернело кострище. В нем послушник вечерами запекал картошку, а ночью спал возле затухавших углей. Тут же была аккуратно расстелена старая солдатская шинель, у ближайшего пня валялись лопатка, топорик и нарубленные сухие поленца.

— Да ты поешь, Акимушка. — Александр пододвинул к нему кулек. — Это же Иван Харитонович вчера для тебя на могилке оставил. Ты видел его?

— Видел. Из кустов наблюдал, — кивнул тот. И протяжно вздохнул: — А вот похороны проспал. До этого всю ночь ворочался, вспоминал отца Иллариона, плакал. А под утро в такой глубокий сон провалился, что очнулся лишь к вечеру, когда уже все разошлись.

Он взял хлеб, отломил маленький кусочек, положил в рот и стал медленно жевать.

— Слушай, Аким, а как же цыган Яков узнал, где вы живете? — поинтересовался Старцев. — Из лагеря он вышел в сорок втором году, дальше, судя по твоему рассказу, искал семью и табор.

— С табором он встретился через год, в сорок третьем, — все так же потягивая гласные, спокойно ответил послушник. — Потом прибыл в Подмосковье. Вначале табор обосновался под Богородском…

— Это который теперь Ногинск?

— Да. Просто отец Илларион его по старой привычке Богородском называл. Во-о-от… а годом позже табор выбрал стоянку возле железнодорожной станции Мытищи.

— Значит, их встреча состоялась в сорок четвертом?

— Да. Яша узнал, что настоятеля церкви в Челобитьеве зовут отцом Илларионом, и тут же примчался. Чуть лошадей не загнал… — по-доброму усмехнулся Акимушка и поглядел повлажневшими глазами в небо.

Поочередно проверив все кабинеты на этаже, на ходу интересуясь у медперсонала, не видел ли кто врача Василькову, сотрудники МУРа вернулись к лестнице. Кто-то мельком видел ее в начале трудового дня, кто-то заглядывал и здоровался в течение следующих пятнадцати минут. Позже не видел никто.

Баранец сгонял вниз и поинтересовался у седой женщины в регистратуре, не выходила ли Валентина из отделения. «Нет, — уверенно ответила женщина, — за прошедший час никто из врачей отделение не покидал».

— А что там? — кивнул Егоров на уходящее вверх продолжение лестницы.

— Должно быть, чердак, — ответил Бойко.

Василий моментально принял решение:

— Баранец и Ким, вы дежурите в нижнем холле! Горшеня, остаешься на втором этаже! Олесь, за мной!

Достав пистолеты, они поднялись на один пролет. Лестница действительно заканчивалась небольшой площадкой, имевшей единственную боковую дверку. Ни замочной скважины, ни скоб для висячего замка. Значит, дверка должна быть открыта.

Егоров ухватился за ручку и подергал ее вперед-назад.

— Закрыто изнутри, — негромко сообщил он.

— Что будем делать? — зашептал Бойко. — Может, позвонить в управление и вызвать подкрепление?

— Подкрепление нам не помешает. Хотя бы для того, чтобы оцепить здание. С чердака наверняка есть выход на крышу, этот гад может сигануть поверху.

Олесь с сомнением покачал головой:

— Высоковато. Здание очень старое — погляди на высоту потолков.

— И все равно шанс уйти у него имеется. Ты вот что… — Егоров почесал стволом «ТТ» подбородок, — спустись вниз и прикажи Горшене, Баранцу и Киму разойтись по разным углам и поглядеть вверх. Только пусть стоят у стен и далеко не отходят. А сам позвони из регистратуры дежурному по управлению. Запроси пару машин и пять-шесть сотрудников в помощь.

— Понял.

— Только быстро, Олесь!

— То есть Якова ты категорически исключаешь из списка подозреваемых?

— Да, вот именно так, как вы сказали, — категорически. Я даже думать об этом отказываюсь, — удивленно моргал Акимушка длинными ресницами. — Разве сын способен убить отца?

— Чернов тоже считал Иллариона своим отцом? — справился сидевший с другой стороны Васильков.

— Отец Илларион всех нуждавшихся в его помощи считал своими детьми и становился для них настоящим отцом. Для Яши Чернова и Вани Сермягина — на несколько дней. Для таких, как я, — надолго.

Кивнув, Старцев полез в карман за новой папироской.

— Ладно, с этим разобрались, — чиркнул он спичкой. — Теперь давай вернемся к моему первому вопросу: зачем ты сбежал из церкви в лес?

— Отец Илларион приказал, — потупил взор послушник.

— Почему? Он кого-то заподозрил? Или предчувствовал неладное?

Видимо, осознавая, что пришло время рассказать следователям все начистоту, Акимушка проглотил последний кусочек хлеба и начал:

— В Мытищах на торжественном митинге по случаю нашей Победы отец Илларион заметил страшного человека, с которым встречался до этого.