Александра Девиль - Чужой клад

После обеда бабушка прилегла отдохнуть, а Полина, которой нс сиделось дома, с книгой в руках пошла в сад, к своей любимой скамейке возле ручья. Здесь она на некоторое время углубилась в чтение, но скоро почувствовала, что мысли ее далеки от книжных строк и содержание нового романа ее нисколько не волнует. Она подняла голову, рассеянно обвела глазами садовую аллею и уже хотела встать, идти в дом, — но тут до нее долетел какой-то звук, заставивший насторожиться. Через пару секунд она различила топот копыт и, выглянув из-за дерева, увидела, что к дому подскакал всадник — и это был не кто иной, как ее давешний собеседник Алексей Дуганов. Перед домом он спрыгнул с лошади, отдал поводья в руки лакея и уже хотел ступить на крыльцо, как сзади его окликнула Полина: «Алексей Кондратьевич!» Он оглянулся, она спросила:

— Вы приехали к бабушке? А бабушка сейчас легла отдохнуть.

— Ну что ж, так даже лучше, — пробормотал Дуганов. — Я хотел вначале поговорить с вами, а уж потом — с Анастасией Михайловной.

— Тогда прошу в дом. Или, если угодно, можем поговорить в саду.

— В саду, пожалуй, удобнее.

Полина повела его к той скамейке, которую только что покинула. Несколько секунд длилось молчание, и, сидя рядом с Алексеем, Полина чутьем улавливала, что он напряжен, как сжатая пружина, готовая распрямиться. Какие-то противоречивые чувства его обуревали, мешали ему говорить. Наконец он совладал с собой и сообщил Полине:

— Я виделся с Илларией. И она сказала мне: «Мой дорогой, я не хочу, чтобы из-за меня ты жил в бедности. Женись на какой-нибудь молодой благонравной дворяночке — хотя бы на Полине Роминой. Тогда ты будешь богат и, стало быть, — свободен. А эта наивная барышня не помешает нашей любви».

— Вероятно, она назвала меня не только наивной, но еще и глупой, и неприметной, и провинциальной, — невесело усмехнулась Полина. — Что ж, все вышло так, как я и предполагала. Худоярские начали осуществлять свой план по завладению вашим наследством. Наверное, когда вы говорили с Илларией, Киприан прятался в соседней комнате и подслушивал.

— Я тоже так подумал и, разыграв вспышку ревности, обыскал весь дом, но Киприана нигде не было. Иллария клялась, что он уехал по делам с каким-то родственником.

— Что ж, наверное, он начнет действовать немного позже. Ведь его задача — сделать меня послушной куклой, которая выйдет замуж, но будет любить Киприана. Этакая отмычка, с помощью которой Худоярские смогут добраться до вашего состояния. Вот только моей бабушки они опасаются, а во власти надо мной Киприан уверен. — Полина проговорила все эго, не глядя на Алексея, потом вдруг резко повернула к нему голову: — Надеюсь, вы не признались Илларии, что у вас был разговор со мной?

— Вы подозреваете, что я до такой степени глуп?

— Нет, я подозреваю, что вы слишком сильно влюблены.

— А вы? Вы могли бы ради Киприана обмануть и предать другого человека?

— Теперь — нет, — покачала она головой. — Раньше я по своей неопытности могла ему поверить, но теперь ни за что не поддамся, лучше убегу на край света, уйду в монастырь…

— Вы слишком волнуетесь, Полина, и это наводит на мысль, что ваши чувства к Киприану не до конца остыли. Хотя мне странно, что такая девушка, как вы, могла избрать своим кумиром Худоярского. Возможно, причина в том, что круг ваших знакомых невелик.

— Наверное, я была влюблена не в Киприана, а в тот образ, который нарисовала в своем воображении. Ведь и вы любили Илларию потому, что не знали ее истинного лица?

— Вы рассуждаете как дитя с чистой душой, — грустно улыбнулся Алексей. — Ваши представления о любви идеальны, и потому так жестоко разочарование. Что касается меня, то я почти не питал иллюзий, я знал, что Иллария — порочная и корыстная женщина. Но, как безумец, надеялся на чудо, надеялся, что она исправится, преобразится, полюбит меня. Смешно было на это надеяться, не правда ли?

— Так вы любили, зная все ее пороки? — Полина с искренним удивлением посмотрела на Алексея.

— А вам это кажется очень странным?

Вместо ответа она процитировала:

Так бесконечно обаянье зла,Уверенность и власть порочных сил,Что я, прощая черные дела,Твой грех, как добродетель, полюбил…

— Это что-то из английской поэзии? — спросил Алексей.

— Да, из Шекспира. Можно вспомнить и более древние стихи на эту тему:

Другом тебе я не буду, хоть стань добродетельной снова,Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты.

— Что-то античное?

— Катулл. Он любил порочную женщину Клодию Пульхру, которую называл в стихах Лесбией.

— Вы умная, начитанная девушка, Полина, и достойны уважения.

— Но любят не тех, кого уважают, а… а тех, кого любят, — пробормотала она, отвернувшись.

— Вам сейчас трудно, так же, как и мне, — продолжал Алексей, словно не расслышав ее замечания. — Но мы с вами можем помочь друг другу.

— Помочь? Но каким образом?

— О, это подсказала мне, сама того не ведая, Иллария, — криво усмехнулся Дуганов. — Она расписала преимущества женитьбы на вас, и я подумал, что в моем положении лучшей жены, чем вы, мне не найти.

— Вы смеетесь? — Полина посмотрела на него почти с обидой.

— Нет, я говорю вполне серьезно. Худоярские хотят использовать нас к собственной выгоде, но мы сможем их унизить и оставить ни с чем, если заключим между собой дружественный договор. После женитьбы на вас я стану богат, и вы тоже будете обеспечены, как подобает моей жене. Подумайте об этом, Полина. Сейчас вы незамужняя девушка и, значит, беззащитны перед злыми языками и происками всяких проходимцев. Но после нашего венчания уже никто не посмеет сказать о вас худого слова, посмеяться над вами, потому что я буду вам защитой.

— Неужели это серьезное предложение? — растерялась Полина. — Вы хотите жениться на мне, зная, что я… что меня уже нельзя назвать невинной девушкой?

— Я знаю, что душа у вас чистая, а все остальное — предрассудки. Разве вы виноваты, что на вашем пути встретился такой растлитель, как Киприан? Давайте сразу условимся, что, поженившись, мы никогда и ни в чем не будем упрекать друг друга. Так вы принимаете мое предложение?

— Даже не знаю, что вам сказать… — Полина нахмурилась и опустила глаза. — Боюсь, что вами сейчас руководит мстительное чувство к Илларии. Но потом, когда вы опомнитесь, остынете от гнева и эта женщина снова завладеет всеми вашими мыслями, что будет тогда? Не получится ли так, что Иллария с Киприаном все-таки добьются своего, а наш брак превратится в посмешище? Для моей бабушки это будет настоящим ударом.

— Полина, почему вы думаете, что я не умею отвечать за свои слова? Вы считаете меня настолько слабовольным? Поверьте, мною руководит не мстительное чувство к Илларии, а лишь желание не потерять свое наследство. Можете считать меня корыстным, но я не хочу жить в бедности, это унижает образованного человека. Да и разве будет справедливо, если состояние моих родителей уйдет куда-то в чужие руки?

— Вы, стало быть, рассматриваете брак как простую сделку? Конечно, многие браки заключаются именно так, по деловым соображениям, но я всегда думала, что должно быть иначе. Мы с вами едва знакомы…

— Понимаю, что вы имеете в виду, Полина. Хотите сказать, что мы не любим друг друга и потому наш брак будет как бы ненастоящим. Но, говорят, что часто вполне благополучные браки заключаются не по любви, а по расчету. А нас с вами, Полина, соединит не расчет, а дружба — дружба двух товарищей по несчастью. Разве не так? И разве дружба — чувство менее благородное, чем любовь?

— Я бы даже сказала, что более благородное, — согласилась Полина. — Ведь любовь иногда насылается темными побуждениями плоти, а дружба — это всегда выбор души.

— Вот видите, как вы здраво рассудили, — улыбнулся Алексей. — Мне нравится ваш склад ума. Думаю, мы с вами будем хорошо понимать друг друга.

— Возможно. Но если через какое-то время вы встретите другую женщину… пусть не Илларию, а какую-нибудь вполне достойную? Встретите и полюбите, но будете уже женаты на мне? Об этом вы не думаете?

— Вряд ли я уже смогу кого-то полюбить, — вздохнул Алексей. — Мои чувства перегорели.

«Так же, как и мои», — с грустью подумала Полина, а вслух сказала:

— Впрочем, если вы кого-то полюбите, я не стану вас упрекать и дам вам свободу. Ведь существует развод, не так ли?

— Да, и я со своей стороны тоже обещаю дать вам свободу, если вы влюбитесь. Наш брак — союз двух друзей, желающих помочь друг другу. — Он немного помолчал, потом в упор взглянул на Полину: — Вы все еще колеблетесь?

Да, она колебалась. Слова Алексея о дружбе всколыхнули в ее душе то гнетущее чувство опасности, которое преследовало девушку после поездки в Москву и было тем неотступней, чем дольше она вынуждена была молчать. Полина не раз мысленно сетовала, что у нее нет такого друга, с которым можно было бы этим поделиться: бабушку она боялась растревожить, повредив ее здоровью, а Наташа и другие знакомые барышни казались ей слишком легкомысленными, чтобы доверить им мрачную тайну. Как у всякой девушки, рано оставшейся без отца, у нее была неосознанная потребность в сильном мужском плече, в поддержке взрослого и опытного человека, которому она могла бы рассказать о своих бедах и страхах. Теперь, когда Алексей Дуганов предложил ей свою руку и дружбу, Полине показалось, что он именно и есть тот человек. Немного помолчав и собравшись с мыслями, она ломким голосом произнесла: