Ловушка для стервятника - Евгений Евгеньевич Сухов

чего вытер тыльной стороной ладони губы и небрежно поинтересовался:

– Я так и не понял твоего базара, Иван. Что за ерунду говоришь? Обоснуй! Если что на уме, так говори начистоту, без лишнего базара! Чего зайцем петлять? Вокруг все свои.

– К чему я все это говорю?

Дворников смотрел прямо в глаза зятю, и Василий вдруг осознал, что тесть не так пьян, каким хочет казаться. Он видел его заостренные скулы, глубокие морщины у самого носа. «Дурака валяет! Но к чему?»

– А вот что я предлагаю, зятек мой разлюбезный, – продолжал Дворников ласково, – на дно покудова надо залечь! Мусора сейчас уши насторожили! Ты разве не заметил, что в городе милиции ночью стало поболее, чем раньше днем. Комендантский час установили тоже не просто так… Можно так вляпаться ни за грош! А в городе о ваших налетах на квартиры только и говорят! Одно и то же повсюду слышно, что на базарах, что в трамваях: «Людей убивают, грабят! Надевают маски и режут всех подряд!» В общем, наделали вы шума! А как все образуется да поутихнет, так мы опять дадим о себе знать, за нами не заржавеет! – весело закончил Иван.

– Затихариться, значит, предлагаешь? – вяло отреагировал Василий и опять налил себе в стакан водки.

– Да!.. Вот именно, затихариться! – оживился Иван Дворников. – Ты меня, Васенька, правильно понял.

– Вот ты тут поешь нам, что, дескать, мы грабим. А ведь ты с нами не однажды ходил. Или, может быть, ты запамятовал? – усмехнулся Василий.

– Я в этих делах только боком, – нахмурился Дворников. – С меня спрос небольшой.

– Уж не испугался ли ты, часом?

– Разве я о себе пекусь? – слепил обиженное лицо Иван. – О нас о всех! Сам же понимаешь, ведь вы же мне с Наденькой не чужие. Если что, не дай бог, наперекосяк пойдет, так мы все вместе под один топор ляжем!

Василий с ленцой перевел взгляд на Петра, сидевшего от него по другую руку. Губы Петра ощерились в кривой улыбке: «Боится, старый хрен, помереть хочет спокойно. Не у хозяина где-нибудь в Воркуте или на лесоповале, а в теплой хате и на собственной кровати!»

А Дворников все более смелел.

– А ты чего скалишься?! – глянул он на Петешева. – Зря вы так надо мной потешаетесь. Все вы у меня вот здесь! – Иван выразительно сжал длинные крючковатые пальцы в плотный кулак. – Одного моего слова достаточно, чтобы от тебя только пыль осталась! Вот так-то… старшой! Со мной лучше жить по-хорошему и в мире!

За столом установилась напряженная тишина. С лица Хрипунова сошло былое беззаботное выражение. «Вот тебе и расслабился! Отдохнуть не дал по-человечески, старый хрен! Вот он о чем заговорил! – Внутри жгуче полыхнула злоба, замешенная на страхе. Пришлось потратить немало душевных сил, чтобы загасить в себе дремучую животную ярость. – Видно, долго в нем это дерьмо держалось, если вот так вдруг по пьяному делу прорвалось! Что же еще такое он может выкинуть? А что, если сразу после этого застолья он к ментам побежит на «Черное озеро»?!»

Хрипунов посмотрел на Петешева, тот ответил выразительным взглядом, который можно было распознать не иначе как: «Совета у меня просишь, Большак? Только что я могу тебе сказать? Твой родственник, тебе и решать! Только не промахнись, тогда нам всем крышка!»

Большак понял все как нужно и вдруг улыбнулся располагающей, совсем искренней улыбкой и миролюбиво ответил тестю:

– Да что ты кипятишься, Иван! Свои ведь люди, миром все решим. По-родственному. И над советом твоим подумаем… Все-таки твой голос не последний в нашей компании. Да что я тебе говорю? Ты и сам об этом прекрасно знаешь! А теперь давай выпьем на посошок. Идти нам с Надеждой нужно, выспаться хочу. Завтра я сутки дежурю. – И Большак разлил в пустые стаканы водку из запотелой бутылки.

Выпили молча, закусили сытными кусками говядины. На кухне раздавался клекот водопроводного крана, усилилось возникшее напряжение, разговор как-то не клеился. Один Иван Дворников не замечал общего настроения и навязчиво советовал:

– Ты выслушай меня, Вась! Не отмахивайся так, я дело тебе говорю… Все мы по одной доске ходим, если что не так, нам всем одну лямку тянуть придется…

Хрипунов поднялся из-за стола, отщипнул напоследок от ветчины кусочек и, прощаясь, проговорил:

– Вот что, тесть… Желаю тебе здравствовать!

– Вася, я ведь по-доброму, – свел брови к переносице Дворников.

– Ладно, без обид. Договорились же мы с тобой, Иван! Чего зря болтать? Все будет как надо… Ну что, красавица, – приобнял Василий жену, – до дома, до хаты!

Из-за стола поднялись Петешев с Барабаевым.

– Хозяюшка, – посмотрел Петр на Ксению Богаткину. – Как говорится, спасибо за хлеб, за соль, но и нам уже нужно идти.

– Может, еще посидите? – попыталась удержать Ксения гостей. – Я ведь пирогов напекла. Таких, как вы любите, с капустой!

– В следующий раз непременно отведаем, – приобнял Петешев за плечи Ксению и заторопился за Хрипуновым.

Глава 40

Незатейливые похороны

Пришли к Хрипунову. Расположились за столом. Надежда тотчас спустилась в погреб и вскоре принесла две бутылки водки.

– Я вам закуски сейчас приготовлю.

– Много не надо, влегкую, – сказал Большак. – Не хочу с опухшей рожей на службу являться. И так уже коситься начинают.

Оставшись наедине с подельниками, Василий уже не скрывал своего скверного настроения. Петешев с Барабаевым помалкивали. Разлили водку по стаканам, медлить не стали, тотчас выпили.

Вернулась Надежда, неся две тарелки: на одной лежала нарезанная рыба холодного копчения, на другой – маринованные помидоры.

– Хватит закуски, и так поперек горла стоит! Садись сюда, – притянул Василий к себе жену.

Надежда, обтерев влажные руки о передник, покорно устроилась рядом с мужем.

– Вот что я скажу, – хмуро заговорил Хрипунов. – Иван в последнее время все по ушам трет!.. И чем дальше, тем хуже! Он из-за своей трусости всем нам шкоду может устроить! Что будем делать? Может, ты что предложишь, Петух?

– А чего тут думать, – равнодушно пожал плечами Петешев, – с ним и так все ясно. Куда нам с таким мужиком идти? Шкуру свою спасти пытается. От нас хочет отмазаться. Я это уже давно понял, жалко, что это ты только сейчас просек, Большак. Убрать его надо! – проговорил Петро с некоторой ленцой, будто речь шла о чем-то привычном, и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула. – Если он нам сейчас такое говорит, то что же он тогда мусорам напоет!

– А ты что скажешь, Леха? – посмотрел Хрипунов на Барабаева.

– Я тоже так думаю, – ответил Алексей.

– А ты… жена моя,