Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов

Многое ему не требовалось: крепко обнять сына, передать ему блинов на дорожку, испеченных матушкой, и пожелать, чтобы остался живым.

Отказать Палычу старший лейтенант Тарасов не посмел. И даже не потому, что грех было не предоставить возможность увидеться с сыном, который едет на фронт, а потому, что Андрей Павлович во всех отношениях был мужиком стоящим и обижать его было бы большим грехом.

Прозвеневший телефонный звонок был шестым за время дежурства. Три раза Тарасов выезжал на квартирные кражи со взломом входных дверей, произошедшие в соседних домах. Жилища принадлежали эвакуированным, находившимся на примете у опытных домушников, а потому никаких следов обнаружено не было. Вынесли все подчистую, оставив только голые стены с ободранными обоями! И даже опрос соседей, явно желавших помочь следствию, ни к чему не привел. Следовало в ближайшее время пообщаться с агентурой, которая хоть как-то могла пролить свет на совершенные преступления.

Четвертый вызов был на место убийства молодого мужчины лет тридцати. Застрелили в затылок в темном переулке. Убитый лежал на истоптанном снегу в густой тени под толстым стволом дерева и с вывернутыми карманами. Мотив ясен – ограбление. При убитом не обнаружили никаких документов. Скорее всего, преступник забрал их с собой. Свидетели сообщили, что сразу после выстрела видели двух подозрительных мужчин, торопливо шагавших по улице. Описание неизвестных было расплывчатым. Одни говорили, что вроде бы оба были в шинелях и в ушанках. Другие утверждали, что они были в демисезонных пальто и в треухах. Никто из опрошенных не мог сказать наверняка, были это случайные прохожие, оказавшиеся в момент выстрелов на месте преступления, или злоумышленники, совершившие убийство.

Пятый звонок был из области курьезов, разрешившийся благополучно. Заблудилась пожилая женщина с прогрессирующей деменцией. Вышла из дома, чтобы отоварить по карточкам сахар, а вот обратно вернуться не сумела – позабыла адрес проживания.

Опасаясь заблудиться окончательно, она длительное время стояла на углу дома, пока один из прохожих не обратил на нее внимание и, выслушав ее нехитрый рассказ, не позвонил в милицию.

Игнат пришел по названному адресу и увидел свою соседку по подъезду, после чего отвел ее домой, к несказанной радости взволнованного семейства.

И вот сейчас шестой звонок…

Когда он прозвенел, оперуполномоченному участковому сразу подумалось, что от него не стоит ждать ничего хорошего. Так оно и произошло. По заверениям женщины, речь шла об опасных преступниках, которые Московский уголовный розыск разыскивает на протяжении последних месяцев.

Поглядим…

Участковый отдел милиции размещался недалеко от входа в парк – идти до него не более пяти минут. Набросив на себя шинель и надев ушанку, старший лейтенант Тарасов шагнул на улицу. Прямо ему навстречу вышли двое молодых мужчин, судя по описанию, те самые, о которых говорила Вера Ильинична. Один из них прихрамывал.

Даже заприметив милиционера, мужчины держались совершенно спокойно, как поступают люди весьма далекие от криминальной среды: не собирались уклоняться от маршрута, не прибавляли шаг; не смотрели по сторонам, лишь порой перебрасывались короткими безэмоциональными фразами.

Когда расстояние между ним и подозреваемыми сократилось до нескольких метров, старший лейтенант, вскинув руки к виску, коротко представился и потребовал:

– Прошу предъявить пропуск на право прохода по Москве в запретное время.

– Что-то произошло, товарищ старший лейтенант? – произнес хромой с располагающей внешностью. Улыбнулся добродушно, выказывая максимальное человеколюбие. Только при болезненном воображении можно заподозрить такого человека в чем-то противозаконном.

– Ничего не случилось, товарищи, – спокойно, но со строгими интонациями объявил Тарасов. Встретившиеся граждане должны осознавать, что время военное и он находится при исполнении служебных обязанностей. – Обычная проверка.

– Товарищ старший лейтенант, с работы иду, – произнес хромой. – Забыл я пропуск. Вчера вот брал, а сегодня забыл. Он в пиджаке у меня остался, а сейчас я в свитере, – развел он в досаде руками.

– А вам разве не известно, что сейчас в Москве комендантский час и вы обязаны всегда иметь пропуск при себе?

– Просто так получилось, вот завтра обязательно возьму.

– Тогда предъявите удостоверение личности. Ваш паспорт, – настаивал старший лейтенант.

– У меня паспорта тоже нет, – виновато ответил тот, пожав плечами. – Но имеется удостоверение личности.

– Покажите его.

Порывшись в карманах, хромой вытащил удостоверение в красном переплете.

– Возьмите, – протянул он документ.

Раскрыв удостоверение, старший лейтенант внимательно вчитался:

– Значит, работаете на семьсот восьмом заводе токарем?

– Именно так.

– Тогда почему вы не на рабочем месте?

– Работал целые сутки, сейчас отдыхаю.

– Если отдыхаете, тогда почему расхаживаете по городу, а не сидите дома?

– Решил навестить приятеля.

– Почему же не днем?

– А днем он работает.

– А где ваш пропуск?

– Я его тоже оставил, – ответил худощавый.

Положив удостоверение в гимнастерку, Игнат твердым голосом произнес:

– Пройдемте со мной в отдел милиции для выяснения личности.

– А разве этого документа мало? – недоуменно спросил хромой.

Ответить старший лейтенант Тарасов не успел: вместе с громким хлопком в бок ударило нечто очень сильное, заставившее покачнуться. Двигаться он не мог – на какое-то время сильная боль парализовало все его тело. Осознание того, что это ранение, пришло мгновением позже, когда ноги вдруг отяжелели и готовы были подломиться в коленях. Потребовались невероятные усилия, чтобы не упасть. Следующий выстрел на какое-то время заложил уши. Ощущение было такое, будто в грудь кто-то ударил кувалдой. Невыносимо запахло жженым порохом, горечь заложила горло, становилось трудно дышать. Тело стремительно наливалось чугунной тяжестью, не хватало сил даже пошевелить рукой. А взор, какую-то минуту назад ясный, вдруг разом потускнел, сознание затуманилось. Долгих несколько секунд Тарасов пытался справиться с тяжестью во всем теле, даже сумел сделать крохотный шаг. Понимал, что главное сейчас – не свалиться: если он рухнет, так это уже навсегда.

Но потом темнота накрыла его с головой.

* * *

Иван Байкулов возвращался со смены уже под самое утро. Густая темень как-то незаметно поредела. На противоположной стороне дороги уже можно было рассмотреть контуры зданий, понемногу освобождавшихся из плена мглы. Не замечая усталости, он двенадцать часов простоял за фрезерным станком. В отличие от большинства рабочих он хорошо переносил ночную смену, но вот сейчас, когда вышел за порог завода, почувствовал неимоверную усталость. Едва передвигая ноги, Байкулов шел к станции метро «Сокольники», которая с минуты на минуту должна была открыться.

Со стороны он выглядел вполне бодро, но никто из прохожих даже не подозревал, чего стоила ему эта напускная легкость в движениях. Тут было все: хроническая усталость, постоянное недосыпание, невозможность вдоволь поесть и отсутствие всякой надежды на то, что можно будет просто посидеть на лавочке, покуривая крепкую махорку.

Вся беда состояла в