Жил отважный генерал - Вячеслав Павлович Белоусов

– Чего это, Хайса Имангалиевич?

– Не окажется ли его шутка пророческой?

Слова эти, то, как взглянул первый секретарь на председателя райисполкома, заставили Ковшова глубоко задуматься.

– Картина… – сказал рядом Неронов.

– Что? – повернулся к нему Ковшов.

– Положеньице, говорю, – хмыкнул тот и замкнулся.

Заседание районного актива продолжалось дальше; первый секретарь поднимал из зала председателей колхозов и директоров совхозов на трибуну, распекал, задавал вопросы, усаживал на места… Кончилось всё затемно.

Сила и прелесть слабого пола

У Порохова в аэропорту действительно всё было схвачено. Никого они не интересовали, на сумках с контрабандным товаром, огромных и тяжелющих, милиционер и глаза не задержал, а в самолёте разрешили их поставить под ноги. В общем, улетали легко, весело, словно, как и было обещано, на курорт отправлялись.

Ксения так и вырядилась: вся в ярком платье – только неголая. Тимоню и Рубика столбняк посетил, когда они увидели; как застыли с открытыми ртами, так и оставались, если бы не Порохов. Тот враз оценил: так и надо, чтобы «азеры» на контрольном пункте в Баку на неё таращились, тогда пацанам легче будет незамеченными с сумками прошмыгнуть. Главное – из аэропорта бакинского выбраться, а там их встретят с машиной – и ищи-свищи!

Всё шло, как по писаному: самолёт приземлился, Тимоня с Рубиком поближе в проходе места заняли, не дожидаясь команды – лишь экипажу выходить, и они за ним. Тимоня вслед за нужным человеком пристроился, и Рубик тут же, так оба с сумарями и потопали за своих. Ксения поднялась с одной сумочкой и косметичкой в руках да с журнальчиком. Ей куда торопиться, она отдыхать прилетела, в море купаться и загорать. Сумку на плечо вскинула, и уже какой-то черномазенький прицепился, всё интересуется: который час да кто вас встречает? Про багаж интересоваться начал. Ксения повода не давала, ещё в полёте, правда, поверх журнальчика стрельнула глазками по салону, наткнулась случайно на этого остроглазенького раза два, так тот возомнил о себе невесть что. Отбрила, когда полез в проходе помогать, вроде успокоился. Одни нахалы в этом Баку! Эдик не зря предупреждал.

По задуманному Пороховым ей следовало нигде не задерживаться, но и не спешить, пацаны под неё сами подстроятся, если надобность будет. Так она и поступила. В аэропорту не растерялась, однако, ни Тимоню, ни Рубика не заметила на пропускном пункте, видно, успели разобраться по-своему. Она вышла, вздохнула воздух полной грудью – пронесло!

Кажется, и не волновалась совсем, а всё же переживала. Порохов успокаивал её: не поездка будет с икрой рисковая, а прогулка увеселительная! И вот, как он и предсказывал, всё благополучно закончилось. Всё тихо, мирно. Ей повезло.

Она огляделась. Мальчишек не было. Где они задержались? На пункте их не видела. Небось, балбесы, в туалет со страху заскочили? Подождала. На неё обращали внимание. Опять откуда-то тот тип остроглазый появился, приставать начал: «вас не подвезти?», «у меня машина». Она отвернулась и разговаривать не стала. Пора бы уж нарисоваться и пацанам!

Их не было. Ситуация начинала волновать. Что с ними в сам деле? Чего они себе позволяют? Порохов не погладит по головкам, если она расскажет об их проделках! Маленькие кругленькие часики на её руке отсчитали тридцать минут, как она здесь отирается у дверей аэропорта. Порохов подарил их ей перед самым отъездом.

– Будешь смотреть и меня вспоминать, – напутствовал он, застёгивая браслет.

– Золотые! И браслетик такой же! – бросилась она его целовать.

– Я по мелочам не размениваюсь, – не отстранил её Порохов, но сам не целовался. – Моя жена других носить никогда не будет.

– Так уж и жена! – вырвалось у неё.

– Возвратишься, враз свадьбу сыграем.

– Одну уже сыграли.

– Эта настоящей будет.

– Не развелась ещё.

– А ты не волнуйся. Скажи только, я сам здесь всё решу, пока ты там купаться будешь.

– Его согласия надо. Без согласия – только через суд.

И они оба разом замолчали. Только теперь вспомнили про Серебряного. Аргентум как пропал после свадьбы, так ни он, ни она его не видели и не вспоминали.

Ксения поправила волосы, разметал причёску ветерок, пока она задумалась. Полезла за косметичкой, нашла зеркальце, поднесла к лицу и вся всколыхнулась – из дверей аэропорта к ней приближался милиционер! То, что шёл он к ней, она поняла сразу. Пацанов поймали! Она обмерла, задрожала, боясь повернуться.

Милиционер окликнул её.

– Кого ждём, гражданка?

Она молчала, совсем растерявшись, так зеркальце и вертела в руках.

– Последним рейсом к нам?

Она плохо соображала, не понимала, что её спрашивают.

– Билетик с самолёта можно глянуть?

Она полезла в сумку, покраснела, готовая зареветь.

– Ну, ну, – покачал он головой. – Плакать-то зачем? Такая красивая девушка. Пойдемте поговорим. Не волнуйтесь.

Она наконец нашла в сумке платочек, поднесла к глазам.

– Пойдёмте, пойдёмте, – взял он её бережно за локоть, – здесь недалеко.

Никто ничего и не понял вокруг; встретились два знакомых молодых человека, симпатичный офицер в милицейской форме и красивая девушка, друг другу под стать, девушка аж всплакнула от счастья – вот и всё, в аэропорту такое на каждом шагу.

То, куда он её привёл, видно, и было отделением милиции; они вошли, и она сразу поймала на себе испуганные, затравленные глаза Тимони и Рубика. Рубик ещё держался, а Тимоня совсем раскис, конопатый нос его краснел помидором на лице; оба, лишь увидев её, пригнулись вниз головами, упёрлись глазами в пол. Тут же вывернутые почти до дна тёмные клетчатые сумки.

Ксения отвела глаза в сторону. Комната была маленькая, с низким потолком без окон. Напротив пацанов – стол. За столом восседал громадный толстопузый сержант с маленькими усиками. Перед ним во весь стол громоздились стеклянные банки с икрой.

Офицер провёл её мимо всего этого, поставил у стенки, спросил:

– Своих узнаёшь?

Тимоня и Рубик согнулись на своих стульях ещё ниже, так, что только в пол не упирались лбами. Сержант глядел на них, не мигая, сонными глазами, хмыкал глуховато, покачивался:

– Вай, мальчишка совсем. Совсем мальчишка! У вас там все такой смелый?

Тимоня зашмыгал носом, рот его кровоточил. Сержант поднял на Ксению большие выпуклые глаза, они у него заблестели, вот-вот и вывалятся, он даже толстые губы облизал.

– И ты. Красивый такой! Сестра? Родной сестра?

Ксения отвернулась, тошно было глядеть на безобразного слюнявого сержанта.

Офицер щёлкнул ключом, открыл в стене рядом маленькую дверцу, подтолкнул её внутрь.

– Проходи, проходи, – закрыл он за собой дверь и защёлкнул опять на ключ. – Не стесняйся. Тут у нас тесновато. Зато атмосфера душевная. Тет на тет. Слышала про