Суд короля - Пауэлл Э. М.

Речь, понял Стэнтон, шла о наследстве. Даже он за время пребывания в суде успел выучить кое-какие из слов — истец, например, отчуждение или виндикация. Правда, их значение по-прежнему оставалось для него загадкой. Как, впрочем, и то, что вообще за люди такие были эти судьи. Повесить двух и утопить одного в субботу, а потом как ни в чем не бывало заседать утром понедельника, выглядя при этом даже вполне отдохнувшими. Сам Стэнтон провел в постели много часов, и сон его был беспокойным и прерывистым, в нем то и дело мелькали багровые лица, набегали волны грязной воды и раздавался глухой стук рассекающего человеческое тело топора.

— Сим постановляем, что право арендатора на искомую землю является преимущественным.

Решение де Гленвиля явно осчастливило одного из двух мужчин — он принялся кланяться с широкой улыбкой на лице и делал это до тех пор, пока Барлинг не остановил его жестом.

Но де Гленвиль его, похоже, даже не замечал. Он вместе с двумя другими судьями сосредоточенно вглядывался в один из лежащих перед ним манускриптов — видать, решил Стэнтон, их следующее дело.

Пока оба истца с присяжными, сойдясь поближе, приглушенно о чем-то переговаривались, Барлинг скользнул к де Гленвилю, склонил лицо к уху судьи и принялся что-то шептать.

Де Гленвиль нахмурился и поднял голову, отыскивая взглядом Эдгара под едва слышные подсказки Барлинга. Потом сказал несколько слов, и старший клерк занял свое место.

— Сэр Реджинальд Эдгар! — при этих словах лорд выступил вперед с ворчливым «ну наконец-то!», которое отчетливо разнеслось в наступившей тишине по всей зале.

Стэнтон прикусил губу, чтобы ненароком не ухмыльнуться при виде появившегося на лице Барлинга выражения.

Судьи обменялись взглядами, а Эдгар уже подходил к возвышению, аккуратно переставляя непослушные ноги.

— Милорды! — Даже остановившись, он покачивался из стороны в сторону, будто стоял на палубе вышедшего в бурное море корабля. — Благодарю за великодушие, с которым вы согласились нынче выслушать мое дело. Мудрость ваша уступает лишь вашей же добросовестности. И ваша тоже, — он повел рукой в сторону ошарашенно воззрившихся на него клерков, — милорды. Всех тут!

— Сэр Реджинальд, — сказал де Гленвиль, — суд его величества принимает вашу высокую оценку и выражает ответную благодарность. Однако вы существенно облегчите задачу мне и моим коллегам, если как можно короче и в самых простых выражениях изложите свое дело.

— Что ж, милорд, — Эдгар воздел палец, отчего зашатался еще сильнее, — короче и проще не скажешь. Беззаконник убил моего деревенского кузнеца.

— У вашего кузнеца есть имя? — спросил де Гленвиль.

— Было, пока не убили его, милорд. — Слова Эдгара прозвучали почти вызывающе.

— И какое же? — в тоне де Гленвиля отчетливо прозвучало зловещее предупреждение — совсем как в день ордалии.

Если Эдгар это и почувствовал, то не подал виду.

— Джеффри Смит, — сказал он. — Хороший был человек, уважаемый. А убил его бесчестный беззаконник Николас Линдли.

— Как он его убил?

— В кузницу вломился. Поздней ночью все случилось. Десять дней тому. — Эдгар сглотнул и заметно побледнел. — Он… он ухватил тавро бедолаги Джеффри и забил его им до смерти. Череп ему раскроил и лицо изрядно попортил.

По зале прошел приглушенный шепот отвращения, а Стэнтон ощутил отчаянный спазм желудка. Его любимый дядя тоже стоял у наковальни в собственной кузнице.

Барлинг наклонился над своей вощеной дощечкой, чтобы что-то записать.

— Ясно, — сказал де Гленвиль. — Свидетели с вами?

— Свидетели? — Эдгар озадаченно покачал головой. — Только один был — Агнес, дочь Смитова. Но она в Клэршеме осталась.

— Дела, в которых кого-то обвиняет женщина, разбирать бывает весьма непросто.

Де Во, второй судья, ростом пониже, важно кивнул.

— Воистину! — раздалось со стороны Пикено, третьего кругленького судьи, который вообще редко открывал рот.

— Однако ей этот Линдли вреда не причинил? — спросил де Гленвиль.

— Нет, милорды, — ответил Эдгар. — Агнес Смит там не было, когда все случилось. Она уже тело обнаружила. — Кончики его толстых губ скорбно опустились. — Ужасная история. Просто ужасная.

Стэнтон поежился.

Конец Смита был ужасен, как ужасна была и находка его дочери.

Де Гленвиль нахмурился:

— Так кто же был свидетелем?

— Да в общем-то никто, милорды. — Бледность сошла с лица Эдгара, и оно вновь багровело в неверных отблесках свечей. — Но тут как день ясно, кто виноват. Линдли-то уже целую неделю в лесу прожил, прежде чем Смита убить. Мы думали — попрошайка. — Эдгар резко качнулся в сторону. — Кой-кто видел, как он проселками шляется, да еда кое-где из амбаров пропадала. Линдли как крыса за стеной был — не слыхать и не видать, пока вот… — Он прервался и сокрушенно покачал головой.

— Ужасное происшествие, сэр Реджинальд, несомненно ужасное, — сказал де Гленвиль. — Однако вы весьма помогли бы суду, представив двенадцать законопослушных присяжных, чтобы мы могли их выслушать.

— Присяжных? — Эдгар озадаченно заморгал. — Нет у меня такой возможности их сюда вызвать. Больно много людей я потерял нынешней страшной зимой. Ох много!

Де Гленвиль сочувственно кивнул:

— Как и многие другие.

— Бог даст, такой зимы мы больше не увидим, — изрек второй судья.

По зале пронесся приглушенный шелест согласия, которому вторил и сам Стэнтон. Сейчас, в разгар жаркого июня, дикостью казались воспоминания о снегах, укрывавших амбары и дома по самые крыши и сделавших дороги непроходимыми. Хотя это нисколько не помешало лихорадке и мокрому кашлю стремительно разойтись по всей стране, с легкостью забирая жизни.

— Аминь, милорды, — сказал Эдгар. — Вот мне и нужно как можно скорее поля возделать силами тех, что остались. Тащить их сюда — пустая трата времени. Да и не нужно в этом деле никаких присяжных.

Барлинг вскинул над столом голову, а лица судей окаменели от такого беспардонного вмешательства в их дело.

Но явно захмелевший Эдгар этого даже не заметил и продолжал:

— Милорды, в Клэршеме убийств отродясь не бывало. Место у нас почтенное, богобоязненное. Тут все как день ясно, так что не нужно ничего лишнего — довольно будет и слова дворянина. Я могу вернуться и сам вздернуть Линдли.

Первым опомнился де Гленвиль:

— Правосудие его величества — вот что тут нужно, а не ваше самовольное решение.

Но Эдгар и здесь не смолчал:

— Линдли вне закона, милорды, так что я запросто его повесить могу. Мне только ваше разрешение на это нужно, как того требует указ его величества. — Он ухмыльнулся: — Не очень-то мне хочется штраф платить, коли я сделаю это без вашего на то согласия. Ну так я сейчас…

— Молчите, сэр! — Теперь охватившую де Гленвиля ярость было уже не скрыть.

Стэнтону невольно подумалось, что сэр Эдгар может оказаться не только пьяницей, но и сумасшедшим.

— То, о чем вы сейчас говорите, — сказал де Гленвиль, — это тайное убийство. У вас нет свидетелей свершившегося, а единственный обвинитель приходится убитому родственником — дочерью. Подобное преступление требует тщательного рассмотрения в суде его величества, чем мы и занимались на прошлой неделе, когда судили трех обвиняемых в убийстве, когда готовили их к ордалии и когда их уличила Божья вода. — Он наклонился над столом: — И когда мы — мы, судьи! — приговорили их к казни. Мы, а не вы.

Эдгар распахнул было свой большой рот.

— Молчите, я сказал!

Рот снова захлопнулся.

— Нужно очень много времени, чтобы должным образом принять подобное решение, — чеканил де Гленвиль, — но вместо того, чтобы приехать сюда и изложить свое дело, вы сидели у себя в имении, отправив обвиняемого под замок. Вы бездействовали.

На лице Эдгара наконец-то проступило что-то отдаленно похожее на смущение.

— Прошу простить меня, милорды. Я много дней с кровати встать не мог из-за жестокой лихорадки. Но теперь я вернусь, соберу присяжных и…