Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

Ковальский явно чувствовал, что мы относимся к нему с подозрением, и больше не пытался поддерживать разговор. Но проходил час за часом, мы все ехали и ехали, и во мне затеплилась надежда. Ведь убэшники не стали бы тратить столько времени, чтобы просто меня посадить. Понемногу мне стало вериться, что Ковальский в самом деле везет нас в Берлин.

Тут я испугалась еще больше – вдруг нас просто не выпустят из страны? Когда нас остановил военный патруль, я была уверена, что это конец, что сейчас нас арестуют за попытку нелегального перехода границы, хотя до нее было еще далеко. Я тряслась как осиновый лист, но Ковальский показал какой-то документ, солдаты отдали честь, и мы поехали дальше. Потом нас еще несколько раз останавливали военные милиция и русские, но всем хватало одного взгляда на документ Ковальского. Там явно значилось, что в машине едет кто-то очень важный – скажем, советский министр с супругой.

В конце концов меня сморил сон. Когда я проснулась, мы были уже в Берлине – на аэродроме Темпельхоф, что в американском секторе. Ковальский с шофером вышли из машины и скрылись в каком-то невысоком здании. Больше мы их не видели. Спустя минуту подъехал джип, из которого выскочил американский офицер. Он подбежал к нашей машине, улыбнулся и быстро-быстро затараторил. Ежи едва понимал его, хотя английским владел, как и Виктор. Во всяком случае, стало понятно, что путешествие еще не закончилось: нас ждет самолет. Ежи попробовал спросить, куда мы полетим, но офицер ничего ему не ответил.

Мы забрали из машины чемодан и пересели в джип. Офицер отвез нас на взлетную полосу; там стоял армейский транспортный самолет. Мы оказались его единственными пассажирами; едва мы заняли места, как он пошел на взлет.

Пока мы летели, Ежи рассказывал, что ему пришлось пережить в тюрьме. Он осунулся, похудел килограммов на восемь, но пережитое им было ничто в сравнении с тем, что он слышал от сокамерников: тех на многочасовых допросах избивали до потери сознания, а затем отливали холодной водой. Первые несколько дней убэшники его тоже били, но потом оставили в покое. Мне пришло в голову: может быть, уже в тюрьме он оказался под опекой той загадочной силы, которая перебросила нас в Берлин, а сейчас уносила неизвестно куда?

Ежи подозревал, что его освобождение устроено подпольем, и был уверен, что мы летим в Англию – там все еще действовала штаб-квартира командования Польских Вооруженных Сил на Западе. Но почему в таком случае мы вылетели из Темпельхофа, а не из Гатова в британском секторе? Время шло, а мы все не приземлялись. Сомнений не оставалось: мы летим в Америку.

Наши догадки подтвердились, когда спустя много часов самолет наконец приземлился.

– Welcome to the United States of America![7] – сказал сержант, открывший нам люк.

Оказалось, что путешествие еще не закончилось – мы всего лишь пересаживаемся на другой самолет. Когда Ежи спросил, где мы, сержант ответил: в Соединенных Штатах, на военной базе. Не стал он и открывать нам, куда мы летим.

– Все станет известно на месте, – оборвал он наши расспросы.

Мы опять поднялись в небо, но на этот раз в гораздо меньшей, двухмоторной машине. Ежи ломал голову, зачем кому-то понадобилось вытаскивать его из тюрьмы и перебрасывать в Штаты. Его радовала возможность увидеться с Виктором, но происходящего он совершенно с ним не связывал.

Я, впрочем, тоже. Все стало ясно лишь после приземления. Первый человек, которого мы увидели, был Виктор.

– Добро пожаловать в Аламогордо! – воскликнул он, улыбаясь во весь рот. Братья кинулись друг другу на шею.

– Так где же мы, наконец? – спросили мы у Виктора после первых приветствий.

– На авиабазе в Аламогордо, штат Нью-Мексико. А сейчас поедем на военную базу Уайт-Сэндс. Это самый большой в мире испытательный полигон! – Виктор хлопнул Ежи по плечу. – Тут мы наконец-то займемся всеми испытаниями, о которых в Польше только мечтали!

Виктор знал уже, что мы с Ежи поженились. Это он уговорил американцев использовать связи с польским подпольем, чтобы вызволить брата и вывезти из Польши. Ему удалось убедить их, что переброска Ежи в Штаты – инвестиция, которая окупится стократ. А помог ему в этом его начальник и близкий друг… бывший штурмбанфюрер СС Вернер фон Браун.

Вечером мы узнали все, что случилось с Виктором после отъезда в Варшаву. Оказывается, когда он явился в условленное место, там шло чрезвычайное заседание так называемого Совета Старейшин – в него входили ученые, связанные с разведкой Армии Крайовой. Настроение было подавленное: англичане снова пропустили мимо ушей донесения польской разведки об испытаниях «беспилотных самолетов» и «летающих торпед», которые немцы устраивали в Пенемюнде на острове Узедом. К сообщениям из Польши англичане относились без особого доверия, потому что этих испытаний не видел ни один специалист; информация большей частью поступала от людей необразованных. И тогда подполье решило отправить в лагерь разведчика-техника, который мог бы составить убедительный отчет. Поскольку работали там в основном молодые мужчины и подростки, Совет Старейшин сделал Виктору неожиданное предложение: отправить его на остров в трудовой лагерь.

Хотя это означало, что отъезд братьев в Англию будет отложен надолго, а может, и вообще не состоится, Виктор мгновенно согласился. Это была большая честь, и к тому же его крайне интересовали немецкие эксперименты с новым оружием. Ему предстояло раздобыть данные об их устройстве, силовых установках, дальности действия.

Его познакомили со скупыми сведениями, которые удалось получить о таинственном оружии, аэродроме, пусковой установке, производственных цехах и других сооружениях на острове. Он изучил примитивные эскизы. Ему рассказали, что на острове более десяти тысяч рабочих и военнопленных, а также несколько тысяч немцев – в том числе ученые, для которых отведен особый поселок; из-за них немецкие солдаты прозвали Узедом островом мозгов. Назавтра ему предстояло узнать, как его забросят на остров и как он будет передавать собранную информацию. Но, выйдя из конспиративной квартиры, он сразу попал в уличную облаву.

Сидя в грузовике, который вез его неизвестно куда, Виктор клял судьбу. Еще немного, и он полетел бы с братом в Англию, чтобы проверить наконец все расчеты на полигоне! Еще несколько дней свободы – и он попал бы на Узедом в качестве тайного агента, а там наверняка раскрыл бы секрет новейшего оружия немцев, заслужив благодарность отечества!

Ехали несколько дней. На привалах немцы сортировали арестованных и направляли их в разные концы Германии. Каково же было его удивление, когда в конце концов он попал в Свиноуйсце, а оттуда… на Узедом!

Немцы специально отбирали туда на работы совсем молодых парней, даже подростков. Только в этом случае они могли быть уверены, что среди рабочих не окажется никого с высшим или хотя бы средним техническим образованием, кто смог бы понять их секрет и передать сведения наружу. Подобная образованность у парня семнадцати-восемнадцати лет им казалась невероятной: ведь еще в 1939 году они ликвидировали в генерал-губернаторстве все средние и высшие школы, чтобы молодым полякам было негде учиться. Они бы животики надорвали со смеху, если бы кто-нибудь им сказал, что в ракетах Виктор разбирается – по крайней мере теоретически – не хуже многих ученых, работающих под руководством молодого прусского гения Вернера фон Брауна.

Виктор молился о том, чтобы оказаться среди заключенных, занятых на постройке или запусках ракет. Однако его направили в бригаду, занимавшуюся уборкой проектно-опытного центра сухопутных войск. Поначалу он был разочарован, но на самом деле это оказалось исключительной удачей: ведь именно там конструкторы и ученые во главе с фон Брауном разрабатывали самое современное оружие в мире – ракету высокой дальности, длиной четырнадцать метров и весом тринадцать тонн, несущую в боеголовке тонну динамита. Вскоре ей предстояло войти в историю как «Фау-2*: Vergeltungswaffe Zwei – «Оружие возмездия-2».

Не признаваясь, что знает немецкий, Виктор бродил с ведром и щеткой по залам центра, подслушивал разговоры конструкторов и ученых, подглядывал в чертежи и расчеты, разложенные на столах. Его поразило, как далеко продвинулось дело: немцы уже давно миновали этап испытаний и теперь готовились к массовому производству ракет – поначалу пятьсот штук в месяц, а через год по крайней мере в десять раз больше. Мало того: из подслушанных Виктором разговоров и из рассказов товарищей по заключению следовало, что конкуренты – другая группа ученых, работающая на том же острове, – достигли еще больших успехов в работе над «Фау-1» «летающей бомбой» наподобие самолета, тоже с тонной динамита на борту. И у ракеты, и у крылатой бомбы цель была одна: Лондон.

Виктор понял: нельзя терять ни минуты – необходимо как можно скорее связаться с разведштабом Армии Крайовой, чтобы предупредить англичан о грозящей опасности. Вот только как? К счастью, оказалось, что это хотя и непросто, но возможно: к молодым полякам в лагерь приходили иногда по вечерам польские девушки, работающие в соседних немецких поместьях; они ездили со своими хозяйками за покупками в Свиноуйсце и могли там передать письмо кому надо.