Рулетка господина Орловского - Владимир Черкасов-Георгиевский

Полковник сдержанно кивнул и произнес извиняющимся тоном:

— Простите мою запальчивость. Готов подчиниться обстоятельствам. Что же у вас стряслось в связи с моим делом?

— Ваш паспорт на фамилию Захарова, оставшийся в руках Гимназиста, был изучен Гаврилками, а потом попал в ЧеКа. Этой фамилией шантажировал меня Турков, когда мы начали вести двусмысленные беседы на тему обстановки на границе. Об использовании мною поддельных документов для переброски через границу людей известно в ЧеКа. С Турковым же мы закончили тот разговор так, чтобы больше никаких неожиданностей на границе не было для покрываемых им гаврилок. И нате — именно вами, уже замеченным в бою с гаврилками в Песчаной, теперь убит в том же погранПункте средь бела дня подручный Гаврилы Гимназист! Вас там могли опознать старые знакомцы. Ну, а Машку Гусарку, по своей привычке палившую из двух револьверов, уж наверняка запомнили. Теперь и Мари небезопасно попадаться на глаза людям Гаврилы.

Захарин озабоченно потер руки, смущенно взглянул на Виктора Глебовича, не найдя что ответить.

Зато ливнем энергичных слов разразилась Мари: — Виктор, ты должен понимать, что перед тобой два бывалых фронтовых кавалериста, которым скрытая, конспиративная работа противопоказана Разумеется, нас так и подмывает действовать открыто против наших врагов.

— Прекрасно, — прервал Орловский, — вот попадете в Добровольчекую армию, и пожалуйста! Но пока вы здесь, извольте подчиняться мне беспрекословно.

Нервно расхаживающий по гостиной Владимир Петрович остановился, сел за стол, приглашая Орловского расположиться напротив себя, и начал выражать их общие с Мари мысли более обстоятельно:

— Виктор Глебович, теперь очевидно, что немедленно уйти нам с Мари к добровольцам не удастся из-за сложной пограничной обстановки. Как скоро она наладится, неизвестно. А оставаться без дела, когда наши офицеры ежедневно гибнут на фронтах, нам непозволительно.

— Почему без дела? — раздраженно отозвался агентурщик, раздосадованный еще и тем, что полковник употребляет «нам», когда говорит о себе и Мари. — Мари трудится делопроизводителем в комиссариате и отлично помогает мне там в сборе разведывательных сведений, в работе с документами, копии которых переправляются к генералам Алексееву и Деникину, ставшему командующим после гибели под Екатеринодаром Корнилова.

— Вы правы, но теперь и я на ногах. Что прикажете мне делать?

— Вам я поручу, скорее всего, прикрывать встречи агентов Орги на явках, а также связь между ними.

Полковник иронически приподнял бровь.

— Не мелковато ли для кирасира Ее Величества?

Его тут же поддержала Мари:

— Неужели в красном Петрограде, битком набитом комиссарами и чекистами, нам с Владимиром Петровичем не найдется настоящей боевой работы?

— Какой, дорогая? — возразил ей Орловский. — Продолжить твой террор теперь вместе с господином полковником? На Песчаной у вас получилось неплохо1 Но это — с уголовными, а с ЧеКа шутки плохи, недолго вам останется ходить на свободе, смею уверить. Ты ведь сама в этом убедилась. Поймите, господу, если бы белый террор себя оправдывал в городе, генерал Алексеев, имевший тут в ноябре семнадцатого года отличную офицерскую организацию с «пятерками», не хуже нынешних савинковских в Москве, продолжил бы борьбу в Петрограде с оружием в руках вплоть до восстания. Но он предпочел переместиться на Дон, чтобы оттуда вести борьбу с красными.

Захарин согласно покивал и проговорил:

— Это бесспорно, Виктор Глебович. Но все же не соблаговолите ли вы подумать о создании боевой группы, основой которой могли бы быть мы с госпожой Лисовой? Для чего? А вот, например, противостояние банде Гаврилы! Если раньше вас, господин Орловский, она интересовала лишь в связи с похищением раки Александра Свирского, то теперь эта крепкая, обстрелянная шайка непосредственно вредит нашим интересам на границе. Разве я неправ?

Внимательно слушающий его Орловский согласился:

— Это безусловный резон. Но способна ли группа боевиков Орги, даже если к вам с Мари будет присоединено еще несколько офицеров, справиться с целой бандой? И стоит ли идти на прямое столкновение, ежели возможно агентурно стравить ее с чекистами? Пользы от этого будет вдвое.

Оценив план Орловского, Владимир Петрович все же продолжал настаивдть:

— С этим трудно спорить, но мне без дела нельзя. Мы с Мари ведь отправились в Песчаную, чтобы и начать осуществлять идею о небольшой боевой группе Орги…

— Дорогой полковник — мягко прервал его Орловский, — я понимаю, что вы рветесь в бой, но ведь сами едва оправились от ранения. Стоит ли рисковать собой в незнакомых вам условиях подполья, ежели через считанные недели, а возможно, и дни вы сможете тем или иным способом уйти на юг к нашим? Ну потерпите, ей-Богу!

— А вы действительно планируете затеять какую-то агентурную игру, чтобы отбить гаврилкам охоту мешать вам на границе? — будто не слыша патетики Орловского, уточнил полковник.

— Что еще остается, Владимир Петрович? Не воевать же с ними на погранпунктах. Ежели Орга вдруг вмешалась бы там открыто, так, поверьте, чекисты и красные погранчасти в первую очередь взялись бы за нас. Бандитов-то они сами подкармливают, а тут — лихие офицеры… Это пахнет прямой контрреволюцией. Не горячитесь, пожалуйста, дайте мне возможность работать и руководить разведкой.

Полковник и Мария переглянулись и дружно кивнули в ответ. Сейчас Орловский вдруг окончательно понял, что никогда уж больше ему не целовать и не держать в объятиях Мари! Было очевидно, что этих двоих связывают не только чувства, но и судьбы.

В дверь квартиры с черного хода забарабанили условным стуком. Это был, видимо, кто-то из агентов Орги, внезапно явившийся в связи с чрезвычайными обстоятельствами, что разрешалось только самым доверенным из них. Захарин и Мари быстро ушли в дальнюю комнату. Орловский отворил дверь — на пороге стоял Затескин.

— Вынужден был прибыть-с в связи с новым поворотом нашего дельца и необходимостью воспользоваться предметом-с из ваших авуаров, если так можно выразиться, — со старорежимной витиеватостью отрапортовал Сила Поликарпович.

Они прошли в гостиную, сели, и Орловский огорошил сыщика:

— Доложу прежде о моих новостях: Захарин и Мари вынуждены были сегодня застрелить на границе Леньку Гимназиста!

— Час от часу не легче, — пробасил тот. — И ко мне у Куренка начали приглядываться с подозрени-ем-с. Как бы не лишиться воровского доверия! А из-за Гимназиста мы ведь упускаем прямой выход на Гаврилу, закусай его блохи с тараканами.

— Точно так, уважаемый Сила Поликарпович. Машку Гусарку теперь подсовывать уголовным опасно; по крайней мере, туда, где гаврилки. Но нам-то именно они нужны.

— Вот и я о том же прибыл-с побеседовать. После провала «малины» Мохнатого я остался без занятия на глазах шайки Куренка. Филька Ватошный назойливо стал приступать: чего ж на Питере у тебя застопорились дела? Заведись я с Мохнатым иль с Гимназистом, была бы