Далия Трускиновская - Чумная экспедиция

Сегодня следовало выглядеть пристойно - Архаров собрался лично рапортовать графу Орлову о ночном приступе. Этим уже можно было похвалиться. Опять же - ловушка возле непонятно как вынырнувшего сундука. Архарову почему-то казалось, что слово «ловушка» непременно должно произвести самое выгодное впечатление.

Фомка был послан на кухню за горячей водой и пропал. Архаров сидел в гостиной, глядя, как просыпаются, перекликаются, одеваются прочие офицеры, когда дверь приоткрылась и в ней явилась сладкая морда сожителя и дармоеда Никодимки.

– Вашим милостям бриться угодно? - спросил он. - Так сразу бы за мной спосылали. С душевным наслаждением!

– Ты мне это брось. Ты так Марфу обхаживай, - огрызнулся Архаров. Но дармоеда прочь не погнал.

– Так Марфа Ивановна, царствие ей небесное, поди, уж не нуждается.

Никодимка тут же увидел разложенные цирюльные снаряды, попробовал бритву на ногте и объявил, что ее надобно править, иначе все личики Николаям Петровичам раздерет. Тут же разжился у кого-то ремнем для правки, натянул его, повжикал, отнял воду у явившегося Фомки и столь бурную деятельность развил, что Архаров из любопытства позволил ему себя брить, заранее приготовившись к словесному потоку.

Но работал Никодимка как раз молча. Рот разинул с самого начала и лишь единожды - послал Фомку за соленым огурцом. Огурец потребовался, чтобы сунуть его Архарову за щеку и натянувшуюся кожу выбрить особенно тщательно и гладко, и по росту, и против роста волосков.

Фомка только стоял, разинув рот, да ахал - ловко у Никодимки получались все нужные манипуляции. Наконец Архаров освидетельствовал пальцем физиономию и убедился в мастерстве дармоеда.

– Я и не то еще могу! - похвастался Никодимка и потребовал щипцы, коими букли гнут.

Вскоре Архаров имел совсем пристойный вид - хоть в Зимний, в личный караул государыни.

Но граф Орлов этого вида не оценил. Его с утра захватил Волков с бумагами, часть из которых можно было подписывать, не глядя, а часть нуждалась в обсуждении. Он прямо в халате разбирался с ними, и по лицу можно было судить - не всякий документ с первого раза понимает.

– По следу идешь - это славно, - рассеянно сказал Орлов. - И ловушка знатная. Как кого изловишь - доложи.

– Ваше сиятельство, я пользуюсь помощью мортусов, - объявил Архаров. - Они немало помогли сей ночью при поимке мародеров. Кабы не они - мы бы много наших положили, и то неведомо, пробились бы в дом, либо нет.

– Как так? - оживился граф.

– Они вызвались идти первые, в своих балахонах, и тем ввели мародеров в заблуждение, - коротко растолковал Архаров. - Все сие они сделали как волонтеры. И господин Самойлович рассказывал, что при бунте мортусы вместе со служителями обороняли от толпы бараки.

– Еще бы им не оборонять. Бунтовщики и их винили в том, что живых людей хоронят, - некстати вставил Волков. - Премного вам, сударь, благодарны, а теперь, не обессудьте, прорва дел у его сиятельства.

– Что-нибудь дельного еще скажешь, Архаров? - спросил граф. Спросил очень по-доброму, словно в надежде услышать что-то хорошее, задержать в кабинете преображенца и хоть малость отвлечься от бумаг.

– Ваше сиятельство, мортусам обещаны за службу послабления. Но многие из них свои провинности искупили. Нельзя ли сделать так, чтобы не возвращать их в тюрьмы?

– Послушай, Архаров! Это не гвардейского ума дело! - возвысил голос Волков. - Как управимся с чумой, найдется кому о твоих любезных мортусах позаботиться. И я не думаю, чтобы их подвиги при захоронении покойников хоть в малой мере уравновесили те злодеяния, за кои их повязали и осудили. Ваше сиятельство, время нас торопит, надобно депеши в столицу отсылать.

Тем графская аудиенция и кончилась.

Архаров был сильно собой недоволен. Хотел, как лучше, а, кажется, вовсе навредил мортусам.

Стоило бриться!…

Во дворе его ждал Шварц, прибывший, как по приказу, немедленно.

– Слушай, Карл Иванович, поручение для тебя есть, - сказал Архаров так, как если бы имел полное право гонять полицейских служащих с поручениями. - Ты ведь в Зарядье свой. В приходе Всехсвятского храма, а может, и вовсе по соседству, есть некий человек, лет пятидесяти, образина широкая, гладкая, звания, похоже, купеческого, одевается на русский лад, в длиннополое… кажись, я его в таком темно-зеленом кафтане встречал, знаешь, что застегиваются на лапки? Узнай-ка мне, что это за человек.

– Таких людей может обнаружиться несколько, - предупредил Шварц.

– Ничего, я из них своего узнаю! Выясни также, не заказывал ли кто молебна за упокой души раба Божия Устина… сомнительно, чтоб заказывали, да ведь я и ошибиться мог… Да! И что говорят про двух человек - дьячка тамошнего Устина и его дружка, Митьку, что на всемирную свечу деньги собирал.

– Это все? - спросил Шварц.

– Да, - не совсем уверенно отвечал Архаров.

– Честь имею кланяться, - Шварц действительно поклонился и пошел со двора.

– Постой, Карл Иванович!

Шварц обернулся.

– У вашей милости есть еще поручения?

– Нет, и этих довольно… так ты за них берешься?

Шварц посмотрел на Архарова с недоумением.

– Вы ведь изволили приказать, - напомнил он.

– Я не могу тебе приказывать, вот в чем беда, - буркнул Архаров.

– А кто может? - полюбопытствовал Шварц. - Мое непосредственное начальство, смею полагать, не скоро в Москву вернется. А коли моя задача - соблюдение в Москве всяческого порядка и благочиния, то я считаю себя вправе выполнять приказания особы, коя также заботится о порядке и благочинии.

– При чем тут благочиние? - удивился Архаров. - Этим пусть господин Юшков ведает, когда его медвежья хвороба отпустит! А мне надо убийц митрополита изловить - как его сиятельство велели.

– Вот это и есть истинное благочиние - чтобы убийца не мыкался по городу неприкаянно, а достойно пребывал в застенке, - объяснил Шварц. - Но ведь одного убийцу вы уже поймали. И его сиятельство вас, я знаю, хвалить изволили - что вы-де сперва назвали его имя, исходя из здравого смысла и точного расчета, а потом убийца сам при отпевании покаялся.

– Назвал, - согласился Архаров. - И ошибся. И хотел бы я знать, чего на самом деле он натворил и для чего берет на себя чужой грех.

Шварц задумался.

– Вы задали хороший вопрос, сударь, - сказал он. - Будь у меня поболее людей, я бы довольно скоро раскопал это дело. Но я один.

– Люди-то у меня есть и трудиться готовы. Да только чем расплачиваться - не ведаю.

– Мортусы? - догадался Шварц.

– Они самые.

– Эти господа весьма сообразительны.

– Сообразительны, да только что проку? Без них бы мы мародеров коли и взяли - то с большими потерями и с великим шумом. Они полагали выслужиться перед его сиятельством - так не получилось. Все равно им после чумы в тюрьмы возвращаться.

Архаров и не знал, что способен выразить голосом такую обиду.

– Почему же мортусы непременно должны вернуться в тюрьму?

– А куды их еще девать? - со злостью, которой Шварц вовсе не заслужил, отвечал Архаров. - Конечно, будут им там какие-то послабления! Но теперешней службы в зачет всех былых грехов им никто не поставит. Юшкова - простят, а их не простят!

Немец склонил голову (в новом дешевом нитяном паричке, отметил Архаров) и посмотрел, прищурясь и искоса. Словно бы производил оценку собеседника по всем статьям: руки-ноги, тулово, голова с содержимым…

– Вот ты, Карл Иванович, умный человек, опытный, много знаешь, - несколько остынув, сказал Архаров. - Скажи - было такое, чтобы каторжников возвращали в общество со всеми правами? Коли они свой грех искупили? Нет, не знатных! А таких, за кого попросить некому?

– Николай Петрович, вы человек еще молодой и истории не обучены, - сказал Шварц. - А я, поступив на службу в полицию, прежде всего хотел знать, каковы мои права в действительности, дабы впоследствии не ссылаться на незнание. Я служу уже двадцать пять лет, я был среди тех, кого Татищев привез раскрывать и расследовать злодеяния Ваньки Каина…

Архаров вспомнил было Марфу - но промолчал.

– И я вам, сударь, скажу, что из ставленников Ваньки Каина, который подбирал людей, поверьте мне, не из числа праведников, какое-то количество бывших воров и каторжников осталось на своих местах в полиции. И они честно служили. Они меня многому научили. Одно понимание мне далось с трудом, ибо противоречит здравому смыслу. Коли угодно, могу поделиться. Полагаю, вам сие будет полезно.

– Поделись, Карл Иванович.

– Я понял, что есть люди, не разумеющие слов. Ни на одном языке, сударь. Сии изверги полагают, будто человек, говорящий с ними любезно, уже по одному этому слабее и глупее их.И впоследствии их весьма трудно переубедить. Но мы говорили о возвращении каторжников… То ли при царе Петре, то ли чуть попозже, господа Сенат приняли постановление: поскольку следить за порядком некому, направить в петербургскую полицию для различных полицейских работ чуть ли не сотню рекрутов из каторжных невольщиков. Господа Сенат отчетливо представляли себе, каковы эти рекруты и каких от них ждать дурачеств. Потому связали их круговою порукой. А ежели учесть, что в то время штат петербургской полиции составлял восемьдесят восемь человек, то получается - половина из тех, кто следил за порядком, были каторжники. И они служили, и они делали карьеру. Коли вы предложите господину графу взять ваших любезных мортусов в московскую полицию, это отнюдь не будет нововведением.