Цвет зависти - Валерий Георгиевич Шарапов

Лейтенант пожал плечами:

– Нет, ничего такого не слышал.

– Ладно, это не суть важно, – махнул рукой Вадим. – Надо бы еще картотеку посмотреть, кто из ранее судимых способен на такие подвиги. Хоть отпечатков пальцев и не нашли, но…

– Ну, судимые, мне кажется, не станут отпечатков пальцев оставлять.

– Смотря кто, – покачал головой Куликов. – Те, кто с головой хоть мало-мальски дружит, конечно, не станут. А те, у кого мозгов нет, могут и наследить. Просто пока что я даже не знаю, за что хвататься.

– А у прокуратуры есть уже какая-то версия?

– Пока не знаю. Меня еще туда не донесли ноги. Но заглянуть надо будет. Эксперты не звонили?

– Пока нет.

Остаток дня прошел в рутинных делах. Старший лейтенант несколько раз набирал номер телефона следователя Смолякова, но тот не отвечал. Оперативник оставил попытки, решив завтра все же лично наведаться в прокуратуру. Уж с утра Григорий точно должен быть на месте.

Попутно Вадим размышлял над убийством супругов Селивановых. С одной стороны, все это походило на банальный уголовный грабеж, но что-то подсказывало, что тут дело обстоит несколько иначе. Некто решил залезть в квартиру, чтобы вынести что-нибудь ценное, и нарвался на пребывавших дома хозяев. Понятно, почему Елена Алексеевна оказалась дома. А вот зачем ее супруг заезжал домой? Переодеться перед визитом в министерство? Ага, сменить одну рубашку на другую. Ну, если притянуть за уши, то можно – погода стояла жаркая. Начало августа, как-никак. А если нет, тогда зачем? Забрать какие-нибудь бумажки? Теоретически тоже возможно. Но Иноземцев говорил, что его начальник не носил домой никаких бумаг. Да и что бы он понес домой? Чертежи с ГОСТами? Так их тоже просто так с завода не вынесешь, будь ты хоть трижды главный инженер, начальник КБ или даже директор. Может, ему кто-то позвонил или что-то попросил? Старший лейтенант устало потер виски. Вопросов больше, чем ответов, которые неизвестно где надо искать.

На следующее утро оперативник, поставив Шумову задачу договориться с коллегами Селиванова, чтобы те навестили жилье покойного и сказали, что пропало, отправился в прокуратуру. Поздоровавшись с вахтером, он прошел по уже знакомой лестнице и коридорам, остановился у нужного кабинета и постучал. Потом дернул ручку. Дверь была закрыта. «Странно», – подумал Вадим. Перед выходом он снова набрал номер телефона Смолякова, но так и не дозвонился. Пожав плечами, Куликов решил зайти к Денисову.

На его счастье, Валера был на месте. Он сидел за столом и что-то писал.

– Привет, – улыбнулся оперативник.

– О, – обрадовался следователь, – привет, Вадик. Заходи, гостем будешь.

Старший лейтенант прошел в кабинет. Несмотря на открытые настежь окна, в воздухе витал легкий табачный запах.

– Уже накурил с утра, – притворно сморщился Вадим.

– Попрошу без этого, – поднял руку Денисов. – У меня вон природная вентиляция.

– Вижу я твою вентиляцию. Валера, а где у вас Смоляков? В отпуске?

– А зачем он тебе?

– Дело об убийстве Селивановых к нему попало?

– А вот и нет, Вадик. – Валера отложил ручку, откинулся на стуле и скрестил руки на груди. – У меня оно. Я над ним колдую.

– Ты? – удивился Куликов. – Надо же. А я думал, Грише отдадут. Ему же такие случаи перепадают.

– Так и было. До поры до времени. Но, как показывает опыт и практика, ничего постоянного и вечного в этой жизни не бывает. Потому что Гриша сам сейчас под дамокловым мечом ходит. Не сегодня завтра уйдет отсюда. Не по своей воле, разумеется.

– Батюшки… – Оперативник присел. – Что случилось?

– Вот сразу видно, что ты в отпуске был, давно к нам не заглядывал. Тут, друг мой, такие истории, что не снились и Александру Дюма. А то и самому Шекспиру.

Следователь был человеком начитанным. И, естественно, книги были его слабостью. Он даже охотился за всякими дефицитными изданиями и не упускал ни малейшего случая пополнить свою домашнюю библиотеку новой книгой.

– Ну, расскажи, что же у вас тут за интриги да страсти творятся.

– Тогда начну издалека. Ты Иду Литвинову знаешь? Журналистку.

– Ида Литвинова… – старший лейтенант призадумался. – Знакомое имя, где-то слышал, но не могу вспомнить где.

– Да в «Комсомолке» нашей городской криминальную хронику вела. Видел ты ее, такая невысокая, курносая, с рыжими кудряшками. Помнишь дело об ограблении музея?

Вадим помнил. Дело было действительно громкое: некие пронырливые товарищи забрались в фонды местного художественного музея и вытащили оттуда весьма ценные вещички. В том числе и ювелирные украшения. Воров, конечно, поймали и отправили в места не столь отдаленные.

– Еще бы не помнить, – ответил Куликов. – Дело-то громкое, да и было не так уж давно, в конце прошлой осени, кажется.

– Все правильно. Так вот, дело-то раскручивал Смоляков.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что он нашел эти ценности и втихаря продал что-то из них этой Литвиновой, а сейчас это все всплыло?

– Вадик, ну ты из меня сейчас идиота делаешь, по-другому не скажешь.

– Ну а как еще могут быть связаны Смоляков, Литвинова и ограбление музея?

– Да все проще пареной репы. Эта Ида тогда притащилась к Грише, мол, расскажите про это ограбление, такая ведь история, все дела. И как-то они быстро общий язык нашли, сговорились. А потом она стала ходить сюда к нам. Точнее, к Смолякову. По работе, разумеется. Сначала.

– Так, – непонимающе смотрел на собеседника старший лейтенант.

– Ох, какой же ты недогадливый. Роман они закрутили. Полгода или даже чуть больше друг на дружку таращились, глазками хлопали, разговоры разговаривали. А потом раз – и снюхались, как кот с кошкой. Целовались тут на глазах у всей прокуратуры.

– Слушай, но это же не преступление. Или там еще что-то было?

– Поначалу не было, а потом случилось, причем недавно. Отец у этой Иды – профессор, занимался научными разработками. Так вот, он… между нами только… – Денисов понизил голос, – стал «невозвращенцем».

– Ох ты ж, – покачал головой оперативник.

– Вот о чем и речь. Выбил себе загранкомандировку, поскольку был на хорошем счету, и привет… Иду, естественно, турнули из газеты – мол, дочка предателя. Естественно, не поверили, что семья не знала о планах папаши. Хотя они, похоже, действительно не знали. Но суть-то в том, что это и по Смолякову ударило. Дернули его и к начальству, и к парторгу, и еще много куда. Мол, с кем роман крутишь, давай бросай эту изменницу. А Гриша взял да и на дыбы встал: пошли вы все куда подальше, я сам решаю, кого мне любить и с кем спать. Вот после этого ему и сказали, что он вылетит отсюда с