Танец теней - Яков Осканов

возможность пережить сегодняшний день, все те записи, что вы сейчас держите в руках, были бы безусловно сожжены.

Но, коль уж такой возможности не представится, то хотя бы изложу некоторые подробности последних дней моей жизни, тем более, ничего другого уже и не остаётся. Я заперся в погребе собственной усадьбы без всякой надежды, что выйду отсюда.

В моём распоряжении есть время, карандаш, записная книжка и несколько свечей. Думаю, этих средств достаточно, чтобы изложить мою историю.

Меня зовут Михаил Николаевич Стужин. И если вы человек не новый в наших краях, то, вероятно, слышали обо мне. В противном случае, не составит большого труда навести обо мне справки, так что на своей биографии останавливаться подробно не буду.

Достаточно сказать, что усадьба, в которой вы сейчас находитесь, называется «Ирий» и до сегодняшнего дня и, пока я жив (возможно, уже недолго), является моей собственностью.

Ирий был построен в этом месте, потому что вода из озера, возле которого стоит особняк, оказывала лечебный эффект на мою душевнобольную дочь Соню во время обострения её недуга.

Строительство усадьбы завершилось в этом году, и четыре с небольшим месяца назад мы сюда переехали.

Кроме Сони я привёз с собой работников, необходимых для содержания усадьбы, а также столичного профессора химии Августа Альбертовича Вернера, который должен был, работать над изучением свойств озёрной воды и выяснить, какое именно химическое соединение (может и не одно) придаёт воде целительную силу.

В этом ему должна была помочь лаборатория, которую профессор спроектировал сам. Я закупил в Европе новейшее оборудование, расходные материалы, в общем, всё, на что хватило фантазии Августа Альбертовича. Я следовал всем пожеланиям учёного не потому, что привык сорить деньгами, а из предупредительности, так как жить нам предстояло первое время уединённо. И если бы мы чего-то не учли, то посылать за этим пришлось в Тальминск, а то и в столицу. Любая мелочь могла остановить работу на месяцы, поэтому мы закупили все реагенты, катализаторы и прочие расходные материалы с большим запасом.

Скажу без ложной скромности, мы построили, возможно, лучшую физико-химическую лабораторию в мире, дополненную к тому же весьма обширной библиотекой с передовыми трудами во всех областях естественных и точных наук. В дальнейшем, если бы мы преуспели, я собирался построить в этих местах бесплатную лечебницу для всех, кто страдал тем же недугом, что и моя дочь. А саму усадьбу я планировал сделать научным центром по изучению Сибири, пригласив ещё нескольких учёных, и поощряя финансово и материально наиболее интересные проекты. Лаборатория уже имелась, я думал построить жилые корпуса, хранилища, и всё необходимое, чтобы создать настоящий научный стационар для исследований нашего обширного и пока мало изученного края.

И раз уж вы читаете эти строки, то ясно, что планы мои расстроились и прожекты остались мечтами.

Конечно, уже в этом месте у любого читающего может возникнуть вопрос: «А к чему такие хлопоты? Нельзя ли было жить в столице, а воду заказывать своим служащим, чтобы те передавали её в нужный срок или сразу запасти изрядное количество?»

Увы, нельзя. Как мы ни пытались сохранить её целебные свойства, вода ещё до прибытия в Петербург теряла их. Я сам лично набирал и отвозил её, чтобы исключить недобросовестность работников. Но время, которое требовалось на доставку в столицу, работало против нас. Привезённая вода переставала производить на дочь какой-либо лечебный эффект.

Таково было общее положение дел и моих мыслей, когда мы переселились в Ирий. Я думаю, что этого достаточно, чтобы перейти непосредственно к тем событиям, которые явились причиной написания этих строк.

Не стану погружаться в детали, как проходила жизнь в усадьбе, и как она пришла в запустение. Об этом довольно подробно поведал в своём журнале Август Альбертович. На его заметки я наткнулся после того, как профессор был срочно (против его воли, сознаюсь) отправлен мной в Тальминск.

Могу подтвердить, что все факты, изложенные в его журнале, верны, а выводы точны в той мере, в какой они могли быть точны, учитывая степень осведомлённости этого почтенного учёного.

В конце письма я вернусь к журналу и его дальнейшей судьбе. Когда вы прочтёте записи Августа Альбертовича, большая часть произошедших здесь несчастливых событий будет вам ясна. Я же в свою очередь хочу дополнить его рассказ теми обстоятельствами, которые вы не узнаете из заметок профессора.

Перед тем как продолжить мою историю, я некоторое время размышлял с чего начать и как правильно описать ход событий, чтобы вам эти строки не показались бредом спятившего человека. Впрочем, я не исключаю возможности, что в некоторой степени рассудок мой в последнее время повредился. Судить о здравости моих мыслей и разумности моих выводов я оставляю вам.

Начальной точкой наших подлинных несчастий я считаю пропажу Сони. И если эти записи попали вам в руки до того, как вы нашли журнал Августа Альбертовича, я поясню, что в один из дней моя душевнобольная дочь пропала, заблудившись во время прогулки по лесу.

До этого в Ирии уже случилась подобная беда: ушёл на охоту и не вернулся один из моих работников. Но я не усматриваю связи между его пропажей и чередой тех событий, которые шаг за шагом подталкивали меня к пропасти, в которую я в итоге рухнул.

Когда Соня пропала, я думал, сойду с ума от страха за неё. Что может чувствовать отец, зная, что его ребёнок остался в непроходимом диком лесу, где на каждом шагу подстерегают смертельные опасности?! Может ли он сомкнуть глаза, представляя, как дочка испугано зовёт его на помощь, изнывая от жажды и голода?! О том, что её могут растерзать хищные звери я старался вовсе не думать, чтобы не лишиться рассудка.

Собственно, глаз я и не сомкнул. Никто в усадьбе не сомкнул. Весь день мы провели в поисках, а когда сгустились сумерки, вернулись в Ирий за фонарями и продолжали искать до рассвета.

Это была худшая ночь моей жизни. Сердце моё заходилось от ужаса, и самые мрачные предчувствия одолевали меня, как ни старался я гнать их прочь.

Утром мы продолжили поиски. Я видел, что люди измучены, но также и понимал, что шансы найти Соню живой истаивают с каждой минутой. Меня охватило отчаяние. Рано или поздно усталость одолеет нас и свалит всех с ног.

Однако удача улыбнулась нам. Соня сама вернулась в Ирий. Ей удалось переночевать в лесу. И утром она смогла найти дорогу домой.

Я снова думал, что сойду с ума, но в этот раз от безмерного отцовского