Смерть куртизанки - Данила Комастри Монтанари

— Хотите сказать, что вы сами вошли в казарму по своей воле? — поразился Публий Аврелий и подумал, что Парис не так уж и неправ, когда постоянно критикует его манеру выбирать слуг.

— Конечно, господин! Но ведь мы должны были следить за ним? А они принялись избивать нас палками и прекратили, только когда мы назвали твоё имя, — объяснили несчастные.

Управляющий при этом простонал: прощай плата за посредничество, прощай щедрая награда от благодарных толстосумов…

— Когда мы следили за Флорием, — продолжали рассказывать нищие, — то заметили подозрительное оживление возле Голубятни. Это небольшая хибара пониже дома Векониев, да и назвали её так, потому что она и в самом деле едва ли больше голубятни. Чтобы добраться до неё, нужно завернуть под арку: там есть ступеньки, которые ведут в переулок, и дальше идти в сторону берега, пока не увидишь термы. Домишко притулился слева от склада, а с холма и вовсе не виден. Но это не единственная дорога…

— Ближе к делу! — с нетерпением прервал сенатор.

— Э, господин… Ночью какие-то люди наведывались в Голубятню и стучали в дверь так, словно подавали условный сигнал, — два тихих удара и один громкий…

— Интересно! Узнали кого-нибудь?

— Да, ученика Кризофора с чёрной бородой, тот, который жил у него в доме! — с гордостью доложили нищие.

Публий Аврелий щедро вознаградил своих соглядатаев и хотел уже было вернуться в дом, как вдруг появился заметно подвыпивший Кастор.

— Это ты, мерзавец! — накинулся на него патриций, схватив за шиворот. — Как смеешь ты являться ко мне после тех гадостей, которые наговорил про меня?

— Но как же, мой господин, ведь ты сам похвалил меня за ловкий приём! — возразил Кастор, вмиг протрезвев и пытаясь высвободиться от хватки господина. — Может, выслушаешь меня сначала, прежде чем душить?..

— Выкладывай! Но это должны быть на самом деле потрясающие новости, или же… — пригрозил Публий Аврелий, слегка ослабляя хватку.

— Что, если я скажу тебе, что не только Флорий, но и его брат был в ту ночь у Кризофора? — проговорил грек.

— Выходит, во время преступления в доме учителя было многолюднее, чем на форуме в самый оживлённый час, — не очень уверенно заметил сенатор.

— Ариадна рассказала мне, что Кризофор застал Кварто Векония, когда тот покушался на честь его племянницы, а ведь целый год от него не было ни слуху ни духу. Его внезапно вспыхнувшая страсть определённо связана с лавками у главной дороги. Я узнал, что Веконий вскоре будет вынужден вернуть взятый в аренду проход, а значит, лишится своего склада, то есть не сможет торговать. И сейчас такая беда грозит ему полным разорением, ведь для того, чтобы выплатить долги брату, ему пришлось продать некоторые хорошие виноградники и комнату на нижнем этаже своего дома, где одно время жила Ариадна…

— Голубятню! — воскликнул Публий Аврелий.

— Да, — подтвердил секретарь. — Брат Кризофора имел право пользоваться ею, пока был жив, а несколько дней назад дом был продан, но мне пока не удалось узнать имя покупателя.

— Выходит, не так-то уж хороши дела у Кварто Векония, — заключил патриций. — Предположим, что ему крайне необходимо заполучить лавки Ариадны, чтобы выйти из затруднения, а Кризофор не хочет ему уступить, и тогда он решил снова заговорить о женитьбе на его племяннице. Но теперь она не согласна и категорически ему отказывает, тогда Веконий пытается взять её силой, надеясь воскресить былую любовь. Дядя вмешивается, мешает насилию, и завязывается драка. Кварто хватает из ниши бронзовую чашу и наносит бедному Кризофору удар, от которого тот падает замертво. Как видишь, тут всё в порядке. У Кварто Векония имелись и причина, и возможность совершить убийство.

Секретарь покачал головой:

— Увы, Ариадна клянётся, что дядя тогда не умер. Он даже выставил за дверь её навязчивого ухажёра. Нет, патрон, твоя история не годится.

— Жаль, — вздохнул Публий Аврелий. — Однако трудно поверить, что такой человек, как Кварто Веконий, настолько глуп, чтобы рисковать виселицей из-за каких-то жалких лавок. В каком часу всё это происходило, как считает Ариадна?

— Из восковой свечи только что выпал третий гвоздь[83].

— Наутро руки трупа ещё не окоченели, несмотря на сильную жару, и это позволяет предположить, что убийство произошло позднее… — рассудил Аврелий.

— Значит можешь исключить купца, — пожал плечами вольноотпущенник. — Несмотря на ночное приключение, на рассвете он уже находился на складе, где готовил ледник[84] для новых ящиков. Итак, придётся начинать всё сначала.

— Не скажи, — задумчиво произнёс Аврелий. — Так или иначе, нужно заглянуть на эту Голубятню.

— Тут ступеньки, мой господин, — шепнул Кастор, поднимая светильник. — А вон там дверь. Два тихих удара, один громкий. Попробуем!

Дверь приоткрылась, и Аврелий оказался лицом к лицу с курчавым мальчиком-рабом, которого видел в таверне.

— Смотри, хозяин, кто пришёл! — крикнул мальчик, распахивая дверь.

При свете свечи в крохотной пустой комнате трое мужчин сидели на коленях вокруг игрового стола. Тот, кто собирался сбросить кости, увидев на пороге Публия Аврелия, невольно опустил руку, а другой открыл от удивления рот да так и застыл.

— Ну что, Ничо, всё никак не расстанешься со своим пристрастием к азартным играм? А ты, Флорий, выходит, так тратишь деньги, которые твой брат должен выплачивать тебе… Ну, и кому же принадлежит этот игорный притон? — властно потребовал ответа сенатор.

Хозяин таверны «Нептун» что-то пробормотал сквозь зубы.

— Прекрасно! Мало того что ты превратил своё заведение в особый бордель, ещё и азартными играми занимаешься! Спорю, что и жульничаешь при этом! — продолжал Аврелий, передавая кости хозяина Кастору, который тотчас взвесил их в руке и со всей уверенностью заявил:

— Они поддельные, патрон, причём работа довольно грубая. Посмотрим, удастся ли мне хоть что-нибудь выиграть. — И при первой же попытке выбросил сразу три шестёрки.

— Мошенник! Вот почему ты всё время выигрываешь! — вскричал взбешённый Флорий, вцепившись хозяину в горло.

— Тсс! Тише! — взмолился Ничо. — Наверху всё слышно, и если твой брат узнает, что я здесь, с тобой, он с меня кожу сдерёт!

И тут в самом деле отчётливо послышался голос Кварто Векония, который приказывал рабам погасить его смоляной факел.

Аврелий внезапно догадался, в чём дело, и спросил:

— А Кризофор жил тут прежде?

— Какое-то время, — ответил Флорий. — Его отец продал моему отцу весь дом, оставив себе только эту лачугу. Кризофор вскоре перебрался в дом в переулке, а его брат продолжал жить тут со своей дочерью до самой смерти.

«Должно быть, он слышал скандал с Фемистой», — решил сенатор.

— Я понял, в чём дело, патрон! — вмешался секретарь. — Предположим, Кризофор знал, что это