Смерть по частям - Риту Мукерджи

— Да, идет на поправку в соседней палате. Скоро ты с ней увидишься.

— А Пол?

— Его арестовали. Он ранен, и сейчас его лечат, а потом отправят под стражу.

Лидия откинулась на подушку и глубоко вздохнула. Тяжкий груз наконец свалился с плеч.

— Пришли Фолькер и Дейвис, они хотят поговорить с вами, — сказал Харлан.

— А я велела им посидеть пока в приемной, Лидия еще слишком слаба. Ей требуется отдых, пусть подождут, — распорядилась Антея.

Лидия резко села в кровати.

— Нет, Антея. Мне нужно поговорить с ними.

Фолькер и Дейвис, стараясь не шуметь, вошли в палату. Лидия даже растрогалась, поняв, как они тревожатся за нее. Когда Дейвис увидел, что Лидия сидит, на его круглом лице расплылась улыбка.

— Рады видеть, что вы бодры. — Фолькер снял шляпу, и полицейские уселись на стулья возле кровати.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Дейвис.

— Жива-здорова — и только благодаря вам, — ответила Лидия.

Зардевшись, Дейвис коротко пожал протянутую руку.

— Миссис Бёрт рассказала о вашем визите. Мы отправили Селии Джексон срочную телеграмму, она уже едет из Нью-Йорка, чтобы дать показания, — сказал он.

— Эдуард Кёртис взят под стражу, — прибавил Фолькер. — Он твердит, что невиновен в смерти ребенка. Но не волнуйтесь, на допросе язык у него развяжется.

Лидия откинула одеяло и спустила ноги на пол. Ноги слушались плохо, а ноющая боль в затылке снова дала о себе знать.

— Лидия! Что ты делаешь?!

— Эдуард Кёртис говорит правду. Мальчика убила Беатрис, — сказала Лидия.

— Что? — ошеломленно спросил Фолькер, а Дейвис от удивления даже вскочил.

Лидия, ничего не утаивая, пересказала все, что узнала от Селии Джексон и миссис Уоллс.

— Но и миссис Бёрт, и Анна считали убийцей Эдуарда Кёртиса, — сказал Дейвис.

— Верно. Подозреваю, что Анна явилась к Беатрис, чтобы объясниться с ней напрямую. Думала, что откроет ей глаза на преступление мужа. Анна искренне хотела помочь. Она боялась, что Эдуард Кёртис опасен и может сделать что-нибудь с Беатрис и ее сыновьями. Беатрис, должно быть, подыграла ей, но сообразила, что Анна может докопаться до правды.

У Фолькера на лице появилось недоверчивое выражение.

— Но почему? Зачем ей понадобилось убивать ребенка? — спросил Дейвис.

— Эдуард не хотел отказываться от мальчика, — пояснила Лидия, — а этого Беатрис никак не могла принять. Она изо всех сил старалась избавиться от того, что казалось ей позорным, — от скандала и бедности. И готова была защищать будущее — свое и своих сыновей — любой ценой.

— Даже ценой убийства... — сказал Фолькер.

Лидия кивнула и закрыла глаза. От яркого света раскалывалась голова, но Лидия продолжала:

— Вероятно, той ночью Беатрис вернулась в комнату Джеймса. Джек Бриско говорил нам, что она помогала отцу в аптеке и управлялась со шприцами без особого труда. Беатрис знала, что морфин подействует быстро, а навык у нее имелся. Задуманное удалось ей почти безупречно. Но Беатрис знала, что если Анна докопается до правды, то без колебаний пойдет в полицию. Единственный способ заставить ее замолчать — это убить.

— Вот как. Ну, теперь осталось только доказать все это, — сказал Фолькер.

41

Эдуард Кёртис, не находя себе места, мерил допросную шагами, как зверь в клетке. Дейвис и Фолькер сидели, глядя на него.

— Мой поверенный уже едет к старшему суперинтенданту. Вам конец, Фолькер! — произнес Кёртис, его лицо побелело от гнева.

— Сядьте, сэр. Довольно, — произнес Фолькер.

— Довольно? И это все, что вы можете сказать? — взорвался Кёртис. — Вы с самого начала вознамерились разрушить мою семью, вы подвергали нас допросам, преследовали нас в нашем же доме. Это с меня довольно ваших гнусных инсинуаций!

— Как вам угодно, сэр. Но в деле появились новые доказательства.

Кёртис замер:

— Какие?

Не отвечая на вопрос, Фолькер сказал:

— Расскажите, что произошло в ночь смерти Джеймса.

— Откуда вы знаете о Джеймсе? — Кёртис прижал ко рту кулак, и Дейвис тут же заметил мелкую дрожь. Теперь, когда он знал, на что смотреть, тремор был очевиден.

— У нас есть свидетельство Селии Джексон, доктор Уэстон ездила в Нью-Йорк, чтобы встретиться с ней. А теперь отвечайте: почему вы отказались от повторного визита врача, который должен был установить причину смерти?

— Этого не требовалось. — Кёртис устало сел. — Смерть стала для Джеймса милосердным избавлением. Это все.

Фолькер молчал. Кёртис, не отрываясь, смотрел в стену.

— Какой мне теперь смысл думать, что было бы, останься мать Джеймса жива? — наконец проговорил он.

— Вы изменили жене, — сказал Фолькер, — и все же мы должны, ни на минуту не усомнившись, поверить, что она приняла бы вашего внебрачного сына как родного?

— Я понимаю, что вы считаете ее бесчувственной, — тихо сказал Кёртис. — И не отрицаю, что поначалу Беа пришлось тяжело. Но она любила Джеймса. Любила, я знаю. — Кёртис встретился глазами с Фолькером. — Разве не потому она вернулась ночью, чтобы проведать Джеймса, как подобает матери? Я спал в его комнате на раскладной кровати. Когда я проснулся, Беа стояла у его кроватки — она склонилась над ним и ласково гладила ему лоб. Потом она дала мне воды и сказала, чтобы я спал дальше. Сказала, что с этого дня все будет хорошо.

42

Полицейские неловко устроились друг против друга на плюшевых сиденьях экипажа. Фолькер получил срочный ордер на арест Беатрис Кёртис, и главный суперинтендант одолжил им собственную коляску, чтобы они как можно скорее прибыли на Уинфилд-плейс.

Коляска катилась по улицам, Дейвис глядел в окно. Доктор Уэстон осталась в больнице — она еще не оправилась от ран и не могла присоединиться к полицейским. Дейвис вспоминал, как поначалу не хотел, чтобы доктор Уэстон участвовала в расследовании. Теперь ему, к его собственному удивлению, не хватало ее спокойствия. Дейвису казалось неправильным, что он здесь только с Фолькером. Доктор Уэстон должна быть с ними, она заслужила это. Они с Фолькером распутали это трудное дело благодаря ее прозорливости, упорству и исключительной отваге.

Фолькер казался подавленным.

— Я служу в полиции много лет, почти полжизни, — заговорил он, — моим первым делом стало расследование смерти младенца. Я вам рассказывал?

Дейвис отрицательно покачал головой.

— Его убила мать. Она пыталась выдать все за несчастный случай, но ясно было, что она утопила малыша. Кроме него, в семье были семеро старших, и еще одного она бы не прокормила. На нее донесли соседи. Дело оказалось простым. Я приехал произвести арест, свой первый арест. Дело раскрыто, можно торжествовать. Есть что предъявить начальству.

Фолькер помолчал, потом грустно улыбнулся.

— Какое там торжество. Я стоял посреди этой вонючей лачуги, красавчик в полицейском мундире; все, что я помню — это лица ее детей, испуганно жавшихся в углу. Дети смотрели, как я увожу их мать. Другой матери у них не было и не будет. Нынешняя погоня была долгой, Чарли, мы ее завершили. Но думать я могу только о Джеймсе Кёртисе и Эллен Смит, о детях Беатрис — о тех невинных, чью жизнь раздавило это преступление.

— Как вы считаете, она признается в том, что совершила? — спросил